Герой
Часть 48 из 73 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Вроде того.
— Да хоть бы и два десятка! — перебил Велим. — По ихней тропе всё равно не взойти!
— Значит, поищем другой путь, — спокойно ответил Духарев.
— Это какой? По воздуху?
Духарев не ответил. Думал.
— Скажи-ка, пастух, у вас тут кузнец поблизости есть?
— Как не быть. Есть кузнец.
— Вот к нему и веди.
— Как прикажешь, болярин.
* * *
Духарев снизу вверх смотрел на скалу и понимал, что он правильно сделал, решив штурмовать ее днем. Ночью для такого «опытного» скалолаза, как он, подъем был бы чистым самоубийством.
Судя по взглядам, которые бросали гридни на своего воеводу, они полагали самоубийством любую попытку взобраться на этот сорокаметровый клиф.
— Дятел, ко мне, — позвал Духарев горца-касога. — Сможешь залезть? — спросил воевода.
Горец помотал головой.
— Никто не сможет, — уверенно ответил он. — Видишь этот «лоб», воевода? Через него даже ящерице не перелезть.
«Лоб» был знатный. Кусок «отрицателаного» склона у самого верха скалы был высотой метров пять.
Да и остальная часть «маршрута» была — не сахар. Но пройти нужно. И можно.
— Ящерица, положим, перелезет, — произнес Духарев. — Видишь, какие там трещины.
— Так человек не ящерица, воевода. В трещину не поместится! — Касог засмеялся. Решил: шутит воевода.
Но Духарев не шутил.
— Сейчас полезем наверх, — сказал он. — Я первым пойду. Ты — вторым.
Касог весело хрюкнул. Думал, воевода опять шутит. Но воевода не шутил.
— Зван, давай сюда тюки, — скомандовал он, кивнув в сторону понурого ослика. — И веревки тоже.
Недавно дружинники недоумевали: зачем воеводе целая сотня железяк с дырками, теперь пришло время удовлетворить их любопытство.
— Эта железка, — сказал Духарев, — называется «костыль». Вбиваешь ее молотком в трещину, в «ушко» веревку продеваешь, потом становишься на нее, вбиваешь следующую,
— Батька, а зачем ты молоток кожей обернул? — поинтересовался Зван,
— Чтоб не так громко было. Если там, наверху, стук услышат, может нехорошо получиться.
— Какая простая хитрость, — касог Дятел вертел в руках полукилограммовый «костыль», — как я сам не догадался! Сколько раз кинжал в щель вставлял для упора, а вот про такое даже и не слышал. Ну ты умный, батька-воевода! — сказал он с восхищением.
Духарев промолчал. Присваивать чужое изобретение не хотелось.
— Стой смирно, — велел он касогу и обвязал его верезкой. — Поднимаешься наверх — пропускаешь свободный конец через «ушки». Закрепляешь. Забиваешь следующий — закрепляешь на нем.
— Это зачем? — поинтересовался касог.
— А затем, что если сорвешься, то не ухнешь вниз, а на веревке повиснешь.
— А если железка выскочит?
— Одна выскочит, другая удержит. Не болтай, а делай, что сказано!
Духарез сделал обвязку себе, посмотрел наверх.
— Ну-ка поднимите меня повыше, — велел он.
— Не надо, батька! — вмешался касог. — Лучше дай мне молоток.
Да, навыки скалолаза у касога оказались намного лучше, чем у Духарева, Горец — он и есть горец.
Минуты через три Дятел уже висел на скале метрах в десяти над головами русов и вколачивал в стену первый «костыль». Потом — следующий.
Духарев же глядел на него снизу, и всё его участие на этом этапе подъема сводилось к выкрикам:
— Закрепляйся, Дятел! Закрепляйся, не ленись!
Но касог всё равно пренебрегал страховочными мероприятиями. Закреплялся только тогда, когда сбрасывал вниз свободную веревку и поднимал очередную порцию «костылей».
Так продолжалось, пока Дятел не добрался до «лба». Туг дело у него застопорилось. Пришло время подключиться Духареву.
Сергей без проблем преодолел пройденный касогом участок. Дальше они поднимались вдвоем, Духарев поддерживал и страховал касога. Наоборот не получилось бы. Худой мелкий горец весил почти в два раза меньше воеводы. Духарев удерживал его одной рукой. А вот Дятел шестипудозого воеводу не удержал бы и двумя.
Чтобы пройти «отрицательный» участок, потребовалось намного больше времени, чем на весь остальной путь. Но — прошли без потерь. Касог пару раз срывался, но оба раза «страховка» не понадобилась. Духарев перехватывал гридня рукой.
Последний «костыль» вбивали с крайней осторожностью, поскольку до основания крепостной стены оставалось всего метров двадцать. Дальше подбираться не имело смысла. Скала здесь была сравнительно пологой — угол градусов сорок пять. Кое-где даже кустики росли. Если бы в крепости услышали...
Не услышали. Духарев как можно тщательнее замаскировал последний костыль и веревку, и они с касогом неторопливо, проверяя каждый «костыль» (а где надо — вбивая еще), спустились в ущелье.
— И чего там? — с жадным интересом спросил Йонах. Самый молодой, он был самым нетерпеливым.
— К ночи столы накроют, — усмехнулся Духарев. — Завтракать будем наверху. А сейчас собираем вещички — и ко второй крепости.
Духарев решил: брать обе разом. А то мало ли... Вдруг у ромеев какая-нибудь связь налажена: зеркалами или дымом... Подадут сигнал тревоги — и все. Врасплох уже не взять.
Со второй крепостью тоже вышло чисто. Взобрались. Вывесили «дорогу», замаскировали. На всякий случай Духарев оставил в ущелье засады: у веревочных «дорог» и у ведущих к крепостям троп. Вдруг среди аборигенов окажется ромейский шпион, проведавший о планах русов. Как выяснилось позже, у ромеев действительно имелись осведомители среди горцев. Но нацелили их на совершенно другую задачу: предупредить о подходе войска Святослава. Так что в данном случае предосторожность оказалась лишней. Предупредить ромеев о «спецоперации» никто не пытался.
С наступлением сумерек два отряда духаревских дружинников — по большой сотне каждый — собрались внизу. Дождавшись темноты, полезли наверх.
Духарев «шел» с первым отрядом, но на этот раз — не во главе, а в арьергарде, и поднялся наверх одним из последних.
Ночь была ясная, лунная, но Сергея это не смущало. Наоборот, у дозорных будет лишний повод для беспечности. И луна висела хорошо, весь «тыл» крепости в тени и ведущий к ней склон — тоже.
Духаревские бойцы поползли к крепости. Заметить их было практически невозможно. Услышать — тоже вряд ли. Опоясанный гридень в мастерстве скрадывания даст фору любому охотнику. А вот учуять... Слабенький, но вполне ощутимый ветерок дул от русов к крепости. Если у ромеев есть собаки... Духарев заранее отдал команду: раздастся лай — бегом на штурм. Стены с этой стороны не слишком высоки — метра три с половиной. Может, и удастся взять с разбега...
Собачек у ромеев не оказалось. Зато оказался часовой. Он сидел на краю стены, свесив ноги наружу, и что-то кушал. Причем с таким аппетитом, что даже снизу было слышно чавканье.
Нет, не зря в Уставе сказано, что часовому на посту не положено набивать желудок, Духарев еще раз в этом убедился. С другой стороны, парень хоть покушал перед смертью. Щелчок тетивы, удар — и подстреленный караульщик рухнул со стены... на руки подхвативших его гридней.
Смерть ромея была быстрой: стрела вошла в переносицу.
Духарев поднял руку: приготовились!
По этой команде часть гридней поздоровее присела на корточки, другие взобрались им на плечи, встали на подставленные ладони, третьи приготовили «кошки» — растопыренные железные крючья, привязанные к веревкам...
Рука воеводы упала вниз.
Несколько десятков «кошек» взлетели и упали на стену.
Присевшие гридни одновременно распрямились, вскидывая вверх своих товарищей... Пара секунд — и половина штурмового отряда оказалась на стене...
А стена была пуста. Сбитый стрелой караульщик оказался единственным. Русам открылся внутренний двор вражеской крепости, беззащитный, как брюхо спящего тюленя.
Казармы, надвратные башенки с противоположной стороны, небольшой плац, посреди которого горел костер и сидели, закутавшись в плащи, беспечные ромеи. Только один из них обернулся на шум, глянул на стену... И, естественно, ничего не увидел, потому что, вместо того чтобы сторожить как положено, любовался языками пламени. Защелкали луки — и любители погреться у костра отбыли в бессрочный отпуск. Та же участь постигла часовых в башенках. Защищенные снаружи, со стороны двора башенки были открыты.
Правда, не все обитатели крепости оказалась беспечными. В небольшом загончике за казармой пробудились гуси.
Когда-то эти птички спасли Рим. Но потомкам древних римлян повезло меньше. Внять тревожному гоготу они не успели. Русы взяли их тепленькими, прямо в удобных койках. Впрочем, ромеям тоже повезло. У духаревских гридней не было привычки резать пленных.
Когда дело было закончено, Духарев выждал некоторое время, потом приказал подать сигнал.
Ответ не заставил ждать: вдали, там, где в теня горы пряталась вторая крепость, трижды мигнул огонь. Потом — еще раз. Вторая штурмовая группа боевую задачу выполнила. Путь на Византию был открыт.
Глава четвертая
— Да хоть бы и два десятка! — перебил Велим. — По ихней тропе всё равно не взойти!
— Значит, поищем другой путь, — спокойно ответил Духарев.
— Это какой? По воздуху?
Духарев не ответил. Думал.
— Скажи-ка, пастух, у вас тут кузнец поблизости есть?
— Как не быть. Есть кузнец.
— Вот к нему и веди.
— Как прикажешь, болярин.
* * *
Духарев снизу вверх смотрел на скалу и понимал, что он правильно сделал, решив штурмовать ее днем. Ночью для такого «опытного» скалолаза, как он, подъем был бы чистым самоубийством.
Судя по взглядам, которые бросали гридни на своего воеводу, они полагали самоубийством любую попытку взобраться на этот сорокаметровый клиф.
— Дятел, ко мне, — позвал Духарев горца-касога. — Сможешь залезть? — спросил воевода.
Горец помотал головой.
— Никто не сможет, — уверенно ответил он. — Видишь этот «лоб», воевода? Через него даже ящерице не перелезть.
«Лоб» был знатный. Кусок «отрицателаного» склона у самого верха скалы был высотой метров пять.
Да и остальная часть «маршрута» была — не сахар. Но пройти нужно. И можно.
— Ящерица, положим, перелезет, — произнес Духарев. — Видишь, какие там трещины.
— Так человек не ящерица, воевода. В трещину не поместится! — Касог засмеялся. Решил: шутит воевода.
Но Духарев не шутил.
— Сейчас полезем наверх, — сказал он. — Я первым пойду. Ты — вторым.
Касог весело хрюкнул. Думал, воевода опять шутит. Но воевода не шутил.
— Зван, давай сюда тюки, — скомандовал он, кивнув в сторону понурого ослика. — И веревки тоже.
Недавно дружинники недоумевали: зачем воеводе целая сотня железяк с дырками, теперь пришло время удовлетворить их любопытство.
— Эта железка, — сказал Духарев, — называется «костыль». Вбиваешь ее молотком в трещину, в «ушко» веревку продеваешь, потом становишься на нее, вбиваешь следующую,
— Батька, а зачем ты молоток кожей обернул? — поинтересовался Зван,
— Чтоб не так громко было. Если там, наверху, стук услышат, может нехорошо получиться.
— Какая простая хитрость, — касог Дятел вертел в руках полукилограммовый «костыль», — как я сам не догадался! Сколько раз кинжал в щель вставлял для упора, а вот про такое даже и не слышал. Ну ты умный, батька-воевода! — сказал он с восхищением.
Духарев промолчал. Присваивать чужое изобретение не хотелось.
— Стой смирно, — велел он касогу и обвязал его верезкой. — Поднимаешься наверх — пропускаешь свободный конец через «ушки». Закрепляешь. Забиваешь следующий — закрепляешь на нем.
— Это зачем? — поинтересовался касог.
— А затем, что если сорвешься, то не ухнешь вниз, а на веревке повиснешь.
— А если железка выскочит?
— Одна выскочит, другая удержит. Не болтай, а делай, что сказано!
Духарез сделал обвязку себе, посмотрел наверх.
— Ну-ка поднимите меня повыше, — велел он.
— Не надо, батька! — вмешался касог. — Лучше дай мне молоток.
Да, навыки скалолаза у касога оказались намного лучше, чем у Духарева, Горец — он и есть горец.
Минуты через три Дятел уже висел на скале метрах в десяти над головами русов и вколачивал в стену первый «костыль». Потом — следующий.
Духарев же глядел на него снизу, и всё его участие на этом этапе подъема сводилось к выкрикам:
— Закрепляйся, Дятел! Закрепляйся, не ленись!
Но касог всё равно пренебрегал страховочными мероприятиями. Закреплялся только тогда, когда сбрасывал вниз свободную веревку и поднимал очередную порцию «костылей».
Так продолжалось, пока Дятел не добрался до «лба». Туг дело у него застопорилось. Пришло время подключиться Духареву.
Сергей без проблем преодолел пройденный касогом участок. Дальше они поднимались вдвоем, Духарев поддерживал и страховал касога. Наоборот не получилось бы. Худой мелкий горец весил почти в два раза меньше воеводы. Духарев удерживал его одной рукой. А вот Дятел шестипудозого воеводу не удержал бы и двумя.
Чтобы пройти «отрицательный» участок, потребовалось намного больше времени, чем на весь остальной путь. Но — прошли без потерь. Касог пару раз срывался, но оба раза «страховка» не понадобилась. Духарев перехватывал гридня рукой.
Последний «костыль» вбивали с крайней осторожностью, поскольку до основания крепостной стены оставалось всего метров двадцать. Дальше подбираться не имело смысла. Скала здесь была сравнительно пологой — угол градусов сорок пять. Кое-где даже кустики росли. Если бы в крепости услышали...
Не услышали. Духарев как можно тщательнее замаскировал последний костыль и веревку, и они с касогом неторопливо, проверяя каждый «костыль» (а где надо — вбивая еще), спустились в ущелье.
— И чего там? — с жадным интересом спросил Йонах. Самый молодой, он был самым нетерпеливым.
— К ночи столы накроют, — усмехнулся Духарев. — Завтракать будем наверху. А сейчас собираем вещички — и ко второй крепости.
Духарев решил: брать обе разом. А то мало ли... Вдруг у ромеев какая-нибудь связь налажена: зеркалами или дымом... Подадут сигнал тревоги — и все. Врасплох уже не взять.
Со второй крепостью тоже вышло чисто. Взобрались. Вывесили «дорогу», замаскировали. На всякий случай Духарев оставил в ущелье засады: у веревочных «дорог» и у ведущих к крепостям троп. Вдруг среди аборигенов окажется ромейский шпион, проведавший о планах русов. Как выяснилось позже, у ромеев действительно имелись осведомители среди горцев. Но нацелили их на совершенно другую задачу: предупредить о подходе войска Святослава. Так что в данном случае предосторожность оказалась лишней. Предупредить ромеев о «спецоперации» никто не пытался.
С наступлением сумерек два отряда духаревских дружинников — по большой сотне каждый — собрались внизу. Дождавшись темноты, полезли наверх.
Духарев «шел» с первым отрядом, но на этот раз — не во главе, а в арьергарде, и поднялся наверх одним из последних.
Ночь была ясная, лунная, но Сергея это не смущало. Наоборот, у дозорных будет лишний повод для беспечности. И луна висела хорошо, весь «тыл» крепости в тени и ведущий к ней склон — тоже.
Духаревские бойцы поползли к крепости. Заметить их было практически невозможно. Услышать — тоже вряд ли. Опоясанный гридень в мастерстве скрадывания даст фору любому охотнику. А вот учуять... Слабенький, но вполне ощутимый ветерок дул от русов к крепости. Если у ромеев есть собаки... Духарев заранее отдал команду: раздастся лай — бегом на штурм. Стены с этой стороны не слишком высоки — метра три с половиной. Может, и удастся взять с разбега...
Собачек у ромеев не оказалось. Зато оказался часовой. Он сидел на краю стены, свесив ноги наружу, и что-то кушал. Причем с таким аппетитом, что даже снизу было слышно чавканье.
Нет, не зря в Уставе сказано, что часовому на посту не положено набивать желудок, Духарев еще раз в этом убедился. С другой стороны, парень хоть покушал перед смертью. Щелчок тетивы, удар — и подстреленный караульщик рухнул со стены... на руки подхвативших его гридней.
Смерть ромея была быстрой: стрела вошла в переносицу.
Духарев поднял руку: приготовились!
По этой команде часть гридней поздоровее присела на корточки, другие взобрались им на плечи, встали на подставленные ладони, третьи приготовили «кошки» — растопыренные железные крючья, привязанные к веревкам...
Рука воеводы упала вниз.
Несколько десятков «кошек» взлетели и упали на стену.
Присевшие гридни одновременно распрямились, вскидывая вверх своих товарищей... Пара секунд — и половина штурмового отряда оказалась на стене...
А стена была пуста. Сбитый стрелой караульщик оказался единственным. Русам открылся внутренний двор вражеской крепости, беззащитный, как брюхо спящего тюленя.
Казармы, надвратные башенки с противоположной стороны, небольшой плац, посреди которого горел костер и сидели, закутавшись в плащи, беспечные ромеи. Только один из них обернулся на шум, глянул на стену... И, естественно, ничего не увидел, потому что, вместо того чтобы сторожить как положено, любовался языками пламени. Защелкали луки — и любители погреться у костра отбыли в бессрочный отпуск. Та же участь постигла часовых в башенках. Защищенные снаружи, со стороны двора башенки были открыты.
Правда, не все обитатели крепости оказалась беспечными. В небольшом загончике за казармой пробудились гуси.
Когда-то эти птички спасли Рим. Но потомкам древних римлян повезло меньше. Внять тревожному гоготу они не успели. Русы взяли их тепленькими, прямо в удобных койках. Впрочем, ромеям тоже повезло. У духаревских гридней не было привычки резать пленных.
Когда дело было закончено, Духарев выждал некоторое время, потом приказал подать сигнал.
Ответ не заставил ждать: вдали, там, где в теня горы пряталась вторая крепость, трижды мигнул огонь. Потом — еще раз. Вторая штурмовая группа боевую задачу выполнила. Путь на Византию был открыт.
Глава четвертая