Герой чужого романа

Влад подсел к Юльке и обнял ее. Она доверчиво положила голову ему на плечо. Страшное наваждение, навалившееся на нее в последний месяц, рассеялось. Ей хотелось лишь одного – чтобы он никогда не выпускал ее из своих крепких рук, всегда был рядом. И неважно, кто звонит ему по ночам.





35




Изольда сидела на постели, на небрежно брошенном поверх белья красном бархатном покрывале. Рядом лежал айфон последней модели в роскошном кожаном чехле, отделанном стразами. Руки и грудь Изольды пахли духами Льва. Сам он только недавно ушел, а до этого они всю ночь занимались любовью. Всю ночь, словно у них медовый месяц.

Милый Левушка, славный, чем-то похожий на набоковского Лужина. Такой же скромный и гениальный. Окончил МИФИ, работал ядерщиком, заведовал кафедрой. На него молились все в институте. Там они и встретились с Изольдой.

Она была единственной девушкой на потоке. Окончила физико-математическую школу с золотой медалью. У нее с детства была светлая голова.

Она отвечала зачет четко, уверенно, без запинок. Левушка сидел за столом и удовлетворенно кивал. Изольда вдруг заметила, что он не слушает ее. Она нарочно сморозила какую-то глупость. Он промолчал, неотрывно глядя ей в лицо. Изольда замолчала. Ей стало жарко и неловко.

– Скажите, а сегодня вечером вы свободны? – неожиданно спросил Лев.

– Вечером? – Она растерялась, хотя отлично знала плюсы своей внешности и с однокурсниками вела себя в высшей степени самоуверенно.

– Да, вечером. – Он слегка наклонил голову.

Вьющиеся каштановые волосы упали на его лоб, высокий и чистый. Она подумала, что из привлекательного в нем один лишь этот лоб, который вполне мог принадлежать мыслителю. Но этого было достаточно, чтобы ее губы сами собой произнесли:

– Сегодня я свободна.

В его глазах мелькнула такая неистовая радость, что Изольда сразу ослабела и оперлась рукой о перила кафедры.

– Тогда разрешите пригласить вас в оперу. Как вы относитесь к «Кармен», например?

Изольда не слишком любила и понимала музыку. Ей больше была по душе живопись. Однако ей ужасно понравилось старомодное выражение «В оперу». И сам Лев нравился ей с каждой минутой больше и больше. Она решительно кивнула.

– Я пойду с вами. Спасибо за приглашение.

Они сходили на «Кармен», и между ними вспыхнул бурный и страстный роман. Вся кафедра была в курсе. Левушка недавно развелся и считался завидным женихом. Ученые дамы смотрели на Изольду змеиными глазами, вслед ей слышалось злобное шипение. Однако ей было плевать на них с высокой колокольни.

Спустя месяц они подали заявление в ЗАГС и вскоре расписались, без торжеств, тихо и скромно. По-домашнему посидели с близкими и улетели на две недели на Бали. Вернувшись в институт загорелой, просоленной океаном и с обручальным кольцом на пальце, Изольда окончательно и бесповоротно закрыла рот всем недоброжелательницам. Им пришлось смириться, что Левушка вновь женат.

Через год Изольда получила диплом и засела дома: ухаживать за мужем, который вдруг, ни с того ни с сего начал успешно заниматься политикой. Она была в восторге: ходила на брифинги, на встречи с избирателями, была в курсе всех его проектов, знала наизусть каждую речь для выступлений. Ее переполняла гордость – профессор Лев Кумакин, ее супруг, на глазах становился публичной личностью, любимцем сотен тысяч людей.

Он стал подолгу отсутствовать дома: жизнь политического деятеля пестрит разъездами и командировками. Изольда терпеливо сносила вынужденное одиночество. Она старалась занять себя чем-то полезным: записалась в спортзал и отточила до совершенства без того великолепную фигуру. Ходила в театры, в филармонию, на модные выставки.

На одной такой она и познакомилась с Борисом Суворовым. Изольда стояла и рассеянно разглядывала инсталляцию из металла и камня, пытаясь найти в ней хоть какой-то смысл. Смысл не находился, Изольде хотелось выпить кофе и подумать о чем-нибудь более приземленном и простом, чем разгадка всех этих философских мыслей, заключенных в железных загогулинах и паре обычных булыжников.

Внезапно она почувствовала, что на нее кто-то смотрит. Изольда оторвала глаза от инсталляции и увидела неподалеку от себя симпатичного парня. Он был высок, отлично сложен, чуточку скуласт, но это ни в коем случае его не портило. Зеленые глаза глядели на Изольду в упор с откровенным вожделением. Она вскинула голову и демонстративно отвернулась. У нее было ощущение, что взгляд парня срывает с нее одежду, оставляя голой.

– Вам нравится эта скульптура?

Голос у молодого наглеца был приятный и мелодичный. Изольда, не оборачиваясь, кивнула.

– Нет, правда нравится?

Он обошел Изольду и остановился перед ней. На его пухлых, красиво очерченных губах играла озорная улыбка. Она пожала плечами, не в силах оторвать взгляда от этих губ.

– Так вы сами не знаете, нравится она вам или нет. – Парень весело ухмыльнулся. – А я вам вот что скажу – дерьмо это. Самое обычное дерьмо.

Изольду задела его грубость, а главное, самоуверенность, с которой он это произнес. Автор инсталляции был весьма известен и пользовался большой популярностью.

– Не вам судить, что дерьмо, а что – нет, – ответила она сухо.

– Ошибаетесь. Я сам скульптор. И не вижу в этом творении ничего красивого или оригинального.

– Вы скульптор? – Изольда посмотрела на парня с недоверием.

По ее мнению, он совершенно не походил на человека искусства. Скорей на модель или пронырливого журналиста. Он спокойно выдержал ее взгляд.

– Да, я – скульптор. Моя фамилия Суворов. Борис Суворов. Мои работы можно посмотреть внизу, на первом этаже, в помещении сувенирного магазина.

– Суворов. – Изольда пренебрежительно поджала губы. – Не слышала о таком.

– Не беда. Еще услышите, – заявил он и неожиданно снова улыбнулся, но не нагло, а мило и обезоруживающе. – Хотите, спустимся и выпьем кофе? А потом зайдем в магазин, и я покажу вам свои работы?


При упоминании о кофе Изольда смягчилась. В конце концов не этого ли ей хотелось вот уже на протяжении получаса? Парень словно угадал ее мысли. Она решила – ничего неприличного не будет в том, что она примет его приглашение. И, если уж быть до конца откровенной, выставка ей наскучила, с нее довольно всех этих крючков и эллипсов, соединенных в замысловатые фиги.

– Ну хорошо, – проговорила Изольда и тряхнула волосами, – будь по-вашему.

Они сошли по мраморным ступеням на первый этаж в маленькое, уютное кафе.

– Чур, я угощаю. – Борис аккуратно отодвинул Изольду от прилавка и расплатился за два эспрессо. – Что-нибудь еще хотите? – Он вопросительно глянул на нее.

Она отрицательно помотала головой. По облегчению, мелькнувшему на его лице, ей стало понятно, что с деньгами у него напряженка. Они пили кофе, стоя за высоким круглым столиком, и беседовали, почему-то немного понизив голос. Борис рассказал, что ему двадцать пять, он год назад приехал в Москву из Краснодарского края, где окончил архитектурный институт. Толком не работает, а пытается организовать выставку своих скульптур, но получается с трудом. Мечтает стажироваться за границей, а живет в маленькой студии на восьмом этаже старого кирпичного дома. За студию платит его мать, регулярно высылая деньги из Краснодара.

Говорил он искренне и просто, слушать его было легко и приятно. А еще приятнее было смотреть на его лицо, свежее и правильное, точно вылепленное умелым мастером. Выпив кофе и позабыв про выставленные в магазине работы, они вышли на улицу и долго гуляли по большому парку, разбитому рядом с выставочным залом. Погода стояла чудесная, только-только начался сентябрь, листва еще не пожелтела, солнце светило мягко и ласково, на клумбах вовсю цвели петуньи и львиный зев.

– Мне, наверное, пора. – Изольда с сожалением взглянула на экран мобильного. – Муж скоро вернется. Надо приготовить ему ужин.

– И кто у нас муж? – шутливым тоном произнес Борис.

– Будущий депутат. Его фамилия Кумакин. Лев Кумакин.

– Что-то слышал о таком, – проговорил он небрежно. – Так вы супруга без пяти минут депутата?

– Да. – Изольда гордо вскинула голову.

– Наверное, это приятно, быть женой политика. Но, возможно, это накладывает на вас определенные обязательства.

Изольда не поняла, что он имеет в виду. Она решила, что речь идет о бытовой заботе, готовке, уборке, содержании мужниной одежды в чистоте и порядке.

– Разумеется, накладывает, – согласилась она.

– Я о том, что вам наверняка приходится часто оставаться одной, – просто и в лоб проговорил Борис.

Изольда остановилась посреди дорожки из красного гравия. Отчего-то ее вдруг бросило в жар. Она хотела сказать в ответ что-то язвительное и злое, но почему-то промолчала.

– Я вас обидел? – мягко произнес Борис. – Простите, не хотел. Это случайно вышло.

– Вовсе вы меня не обидели.

– Понимаете, просто, когда такая женщина, как вы, надолго остается в одиночестве… это… – Он замялся, подбирая слова. – В общем, это неправильно. Так не должно быть.

Изольда вдруг подумала, что он прав. Абсолютно прав. Лев целыми днями в избирательном штабе, в офисе или в поездках. Она ждет его, как манны небесной. И устала от этого ожидания. Ей хочется вот так гулять, болтать, пить кофе, смеяться. И чтобы рядом был тот, кто бы восхищался ею, ее внешностью, умом, манерами. Кто-то, как Борис…

Она покраснела от своих мыслей. Борис осторожно взял ее под руку.

– Пойдемте, я провожу вас. Где ваша машина, на парковке?

– Да.

Он довел ее до автомобиля, дождался, пока она удобно устроится на водительском сиденье, и помахал обеими руками.

– Ауфидерзейн.

Изольду кольнуло разочарование. Борис не сделал никакой попытки продолжить знакомство. Не спросил телефон, не предложил встретиться. «Ну и фиг с ним, – утешила она себя. – Наверняка он бабник, к тому же альфонс. Не зря же он плел про финансовые трудности».

Изольда небрежно махнула рукой в ответ и повернула ключ зажигания. Мягко зарокотал мотор. Борис стоял чуть поодаль, скрестив на груди руки и слегка наклонив голову. Весь вид его являл воплощение соблазна. Изольда уже хотела нажать на педаль, но какая-то неодолимая сила не дала ей этого сделать. «Нет!» – мелькнуло у нее в мозгу, и в эту же минуту она заглушила двигатель. На лице Бориса отразилось удивление.

– Что-то не так?

Он наклонился к окошку. Изольда опустила стекло.

– Все так. Садись.

Борис на мгновение замер, оценивая то, что происходит: ее переход на «ты», недвусмысленное предложение, безапелляционный тон, которым оно было сделано. Изольда ждала. Она была уверена, что он согласится.

– Хорошо. – Он распахнул дверцу и сел рядом.

Всю дорогу они ехали молча. Изольда преувеличенно внимательно смотрела в лобовое стекло, Борис зависал в телефоне.

Она привезла его к себе домой. Лев должен был вернуться не раньше девяти. На часах семь. Изольда открыла дверь и посторонилась, пропуская Бориса в прихожую.

– О, круто тут у вас. – Он с интересом разглядывал интерьер просторного холла, картины и авторскую керамику на стенах, полированный до блеска паркет, дорогую, сделанную на заказ мебель. – Куда идти?

Изольда молча покинула коридор. Борис шел за ней. Они миновали роскошную гостиную и оказались в святая святых – супружеской опочивальне. И тут наконец Изольда дала волю всем эмоциям, которые копились у нее уже несколько часов.

Нет, очевидно, они накопились гораздо раньше – она давно чувствовала себя неудовлетворенной и одинокой. Это было как помешательство, наваждение, смерч, перед которым невозможно устоять. Они рухнули в постель и забыли обо всем. Очнулась Изольда лишь, когда прозвонил будильник, предусмотрительно поставленный ею на половину девятого.