Герой чужого романа

– Это не парень. – Юлька вздохнула.

– Нет? А кто?

– Так просто. Знакомый.

– Знакомый – тоже неплохо. Особенно если провожает на вокзал, да и вообще помогает. Ну, а парня-то почему нет? Вы ж такая симпатичная девушка.

Юлька нахохлилась, как воробушек.

– Был парень. Мы с ним поссорились. Он ушел.

– Из-за чего поссорились-то? – Иван Николаевич взглянул на Юльку с сочувствием. – Эх, молодежь! Все вы, я смотрю, сейчас ссориться горазды. Чуть что не по-вашему – сразу в штыки. А нужно уметь уступать. Без этого жизнь не прожить вдвоем, только поодиночке. Вот мы с моей Леночкой никогда почти не ссорились, а женаты уже пятнадцать лет. Да и до женитьбы встречались еще года три. В школе вместе учились, я в нее в девятом классе влюбился. Потом она меня из армии ждала. За ней аж трое пацанов соседских бегали, она у меня красавица. Ленка всех послала, меня дождалась. И пошла у нас жизнь счастливая. Сначала для себя жили, потом мальчишек понаделали. Девочку хотели. Да не успели, заболела моя Алена. Дай бог, чтобы на ноги встала, я для этого ничего не пожалею, последнюю рубашку отдам.

Глаза Ивана Николаевича заблестели.

Юлька слушала, и ей отчего-то становилось легче. Она росла без отца, он ушел от них, когда ей был всего год. Она его не помнила и даже не знала, как он выглядит: мать после развода уничтожила все фотографии. Отец никогда не навещал Юльку, не приносил гостинцев. Алименты приходили матери по почте, жалкие копейки, которые та ухитрялась откладывать. Когда Юльке исполнилось шестнадцать, мать подарила ей банковскую карточку, на которой была неслыханная для нее сумма – восемьдесят тысяч!

– Это тебе, дочка, от отца. Можешь распоряжаться по своему усмотрению. Хочешь, потрать, хочешь, дальше копи.

Юлька была воспитана в скромности и приучена к бережливости, потому почти ничего из накопленных денег не потратила. Только купила себе пару модных джинсов да летние кроссовки.

С матерью они жили дружно, душа в душу, почти никогда не ссорились. Об отце Юлька не тосковала. Но в самой глубине души у нее жила какая-то неприкаянность. Иногда ей страстно хотелось, чтобы рядом оказался взрослый, добрый и мудрый мужчина. Почувствовать себя под надежной защитой, маленькой, слабой, беспомощной. Юлька отгоняла от себя такие мысли, невольно равняясь на мать: та жила одна, ни на кого не надеялась, ничего не боялась, сама обеспечивала их и отлично себя чувствовала. Когда соседки спрашивали ее: «Кать, чего ж ты все одна да одна, без мужика», она неизменно весело отвечала: «Не нужен мне никакой мужик, я сама себе мужик»…

Сейчас, сидя рядом с Иваном Николаевичем, Юлька вдруг подумала: как славно было бы, если б у нее оказался такой отец. Смелый, справедливый, заботливый. Повезло его мальчишкам, и жене, Алене, повезло!

– О чем задумалась, девочка? – тихо спросил Иван Николаевич.

– Ни о чем. Просто. Слушаю вас. Молодцы вы с женой, что редко ссоритесь. У нас вот так не получилось.

– Чтобы не ссориться, нужно любить друг друга. Сильно любить.

– Я его любила. Очень сильно.

– А он тебя? Прости, что я на «ты».

Юлька опустила глаза.

– Не знаю. Он был таким… таким нежным. Называл меня смешно.

– Как называл?

– Танцорка. Я танцую неплохо, ему нравилось. Он восхищался мной. Мы… мы совсем мало были знакомы. А потом я попросила у него денег на то, чтобы открыть свое дело. Он отказал.

– Не дал?

– Нет. Сказал, что мне не нужно этим заниматься. И у него все равно сейчас нету такой суммы.

– Может, и вправду не было? – предположил Иван Николаевич.

– Нет. У него с деньгами все в порядке.

– Ну и что дальше? Вы из-за этого поссорились? Из-за денег?

– Да. Я обиделась и выгнала его. А он… он ушел. И больше не звонил. Я ждала, а он пропал. – Юлька беспомощно поглядела на Ивана Николаевича.

Тот улыбнулся.

– Как же он придет, если ты его прогнала? Вот вы, женщины, непоследовательный народ. Ты его, значит, за дверь, а он должен перед тобой в ногах валяться, умолять простить его, обещать златые горы? Да ты сама такого мужика никогда не станешь уважать. Разве я не прав?

– Прав. – Юлька шмыгнула носом.

– А вот этого совсем не надо. Сырость разводить – последнее дело. – Иван Николаевич достал из коробочки еще пастилу. – На вот, скушай. Сладкое – это эндорфины. Знаешь, что это такое?

– Знаю. Ольга так говорила.

– Ольга – это подруга, которую…

Юлька кивнула.

– Умная у тебя была подруга, царствия ей небесного. А плакать не нужно. Нужно позвонить своему другу сердечному. Сказать, так, мол, и так – скучаю я без тебя. Жалею, что вспылила. Приходи, решим все вопросы.

Юлька грустно улыбнулась. Она бы давно так и сделала, но как быть с тем, что она видела Влада в окне у Ольги в ночь ее гибели? Или это все-таки был Армен?..


– Не хочешь звонить? – спросил Иван Николаевич. – Гордая, значит.

– Не в этом дело.

– А в чем же?

Юлька вдруг испугалась. Если она расскажет попутчику о своих подозрениях насчет причастности Влада к убийству Ольги, тот, чего доброго, пойдет в полицию. Влада начнут искать и арестуют. «И пускай, – произнес в ее голове трезвый голос. – Ему место в тюрьме». Юлька упрямо мотнула головой.

– Ты чего? – удивился Иван Николаевич.

– Нет, ничего. Это я так. – Юлька заставила себя выпрямиться и взглянуть ему в глаза. – Не хочу я ему звонить. Я уже… разлюбила его. Может, другого полюблю.

– Это приятеля своего рыжего? – в тоне Ивана Николаевича послышалась насмешка.

Она с вызовом подняла голову.

– Да, его.

– Что ж, хозяин – барин, – развел руками тот. – Только вряд ли у тебя получится.

– Что получится? – не поняла Юлька.

– Полюбить его. Сердцу ведь не прикажешь. Его не обмануть. Если лежит оно не к одному, а к другому, местами их не поменять.

– Я попробую приказать сердцу, – твердо проговорила Юлька.

В это время младший из мальчишек свесился с верхний полки.

– Пап, мы ужинать будем? Я есть хочу.

– Да, Славик, слезайте и идите в туалет, руки мыть.

Славик и его брат, Стасик, спрыгнули вниз и ушли мыть руки. Юлька встала из-за столика.

– Пойду. Не буду вам мешать. Кормите ребят.

– Да ты и не мешаешь. – Иван Николаевич аккуратно расстелил на столе салфетку. – Давай с нами ужинать.

– Спасибо, я уже чаю напилась.

Он посмотрел на нее с теплотой.

– Вот бы нам с Аленой такую дочку. Уж мы бы ее так любили, баловали.

«А мне б такого отца», – хотела сказать Юлька, но промолчала.

Скандальная тетка, наевшись, дула из бутылки квас. Юлька села на свое место и стала смотреть в окно. Она сидела так до тех пор, пока толстуха не напилась и не взгромоздилась наверх с аханьем и оханьем.

Иван Николаевич и мальчишки ужинали, тихонько переговариваясь между собой. Седая старушка тоже легла и, кажется, уже спала. Юлька опустила столик, раскатала матрас и принялась стелить постель.

– Спать будете? – спросил Иван Николаевич, отчего-то снова перейдя на «вы».

– Да, лягу, пожалуй. Прибытие рано, хочется выспаться как следует.

– Я не спросил, вы сами-то из Сызрани?

– Да. Мы с Ольгой в Москву на заработки поехали.

– А дома остался кто?

– Мама.

– Понятно. Значит, мы с вами земляки. Мы ведь с Аленой тоже из Сызрани. В Москву давно переехали. Сначала снимали комнату, потом квартиру купили в ипотеку. Вот, жили себе, не тужили. И тут такая напасть. – Он посмотрел на притихших пацанов. – Ну да ладно. И верно, пора на боковую. Славик, Стас, живо, чистить зубы – и в постель!

Мальчишки тут же ушли, взяв с собой полотенца и зубные щетки. Юлька подивилась, как они беспрекословно слушаются отца. Вроде тот не строгий, голос на них не повышает. А они, как вышколенные хорошим командиром солдаты, – спешат исполнить любой приказ.

– Спокойной ночи, Юлечка. – Иван Николаевич тоже достал с полки матрас.

– Спокойной ночи.

Юлька легла под одеяло. Вагон мерно покачивался под стук колес. Юлька вдруг вспомнила, как они с Ольгой ехали в Москву. Веселые, всю дорогу лопали вареники с вишней, которые тетя Света дала им с собой. Пили кока-колу, хохотали, строили планы на будущее.

Неужели с тех пор прошло меньше полугода? И вот теперь она едет на Ольгины похороны. Почему она? Почему не Юлька? Отчего ей так повезло? И не повезло Ольге? Юлька представила себе, как страшно было подруге, когда она увидела нож в руке убийцы, и у нее болезненно сжалось сердце.

Сон не шел. Юлька ворочалась с боку на бок, ей было то жарко, то холодно. Иногда ей удавалось задремать на пару минут, но тут же ей снилась Ольга с черной раной в груди. Юлька вздрагивала и открывала глаза. Когда она в очередной раз дернулась, над ней склонился Иван Николаевич.