Герои умирают
Часть 96 из 112 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– …Вот, а потом ему останется только накрыть Иллюзию сеткой, и она отсечет Иллюзию от Потока. И все исчезнет, ясно? Двадцать тысяч человек на стадионе увидят, как Ма’элКот исчезнет – так, как исчезают Актири. И это будет доказательство. Ма’элКот не переживет такого.
– Сетка, опять эта гребаная сетка! – зарычал Берн, и вены вздулись у него на шее. Он заметался по комнате. Подвернувшийся стул разлетелся в щепки от удара графской ноги. Берн резко развернулся к Ламораку. – А Паллас? Как это поможет ему спасти ее?
– Никак, – ответил Тоа-Ситель, вставая. – Разве ты не понял? Ему на нее плевать. Паллас – это лишь уловка, наживка. Сам Кейн – вот главная опасность. Империя с самого начала была его целью.
– Не верю, – отрезал Берн. – Ты просто не знаешь, через что он прошел ради этой бабы.
– Но для них это просто игра, – стоял на своем Тоа-Ситель. – Забыл? Ма’элКот узнал об этом от одного из тех, которых поймал во дворце. Для них это игра, длинное представление, история с продолжением. Развлечение. Мы страдаем и гибнем ради увеселения Актири.
– Развлечение или нет, а он все равно будет рвать задницу ради нее… – возразил Берн, но Герцог уже не слушал – его взгляд был прикован к Ламораку.
С тех пор как слово «игра» впервые сорвалось с уст Тоа-Сителя, Ламорак с нарастающим ужасом переводил глаза с него на Берна и обратно. Уголки его рта поникли, как у ребенка, готового заплакать, он хрипел, точно от удушья.
– В чем дело? – спросил Тоа-Ситель. – Ламорак, что с тобой?
Ламорак отмахнулся дрожащей рукой:
– Я… я… ничего, я просто… не могу…
Берн презрительно фыркнул:
– Да обоссытся он сейчас, не видишь, что ли? Эй, не староват ли ты так бояться Актири?
– Я… нет… я…
Ножки его кресла заскребли по каменному полу, пока он судорожно отталкивался здоровой ногой.
– Да нет, тут что-то другое, – возразил Тоа-Ситель, делая шаг к пленнику. – Я такое видел. Это вроде болезни. Есть люди, которые вот так боятся пауков, а еще я знал человека, который не мог залезть даже на нижнюю ступеньку приставной лестницы, до того боялся упасть.
– Да ну? – Берн внезапно подскочил к Ламораку, с ухмылкой схватил его за плечи, выдернул из кресла, поднял над полом, точно ребенка, и сильно встряхнул. – Так мы, значит, боимся? У нас проблема? – Берн заржал, точно пьяный. – А ну, повторяй за мной: Кейн – Актири. Ну, давай говори! Кейн – Актири.
Но Ламорак только мотал обезображенной головой и мычал от ужаса.
– Берн, – вмешался Тоа-Ситель, кладя руку на плечо Графу, – перестань, в этом нет смысла. Он не сможет.
Берн поглядел на Герцога – это был взгляд пумы, у которой отбирают добычу.
– А ну-ка, убери руку, пока я ее не оторвал. Если этот ублюдок сейчас же не повторит за мной мои слова, я оторву ему руку по самое плечо.
Ламорак застонал, когда Берн подтянул его к себе нос к носу и снова встряхнул.
– Думаешь, не смогу? Думаешь, мне не хватит сил? Ну, повторяй! Кейн – Актири. Повторяй же!
Ламорак выкатил глаза, точно конь, запертый на конюшне во время пожара, и сначала покраснел, а потом побагровел.
– К… К… – давился он сквозь стиснутые зубы, – К-Кейн…
Тоа-Сителю вдруг стало холодно. Он открыл рот, потом закрыл, снова открыл.
– Берн, погоди! Он не может! Ты что, не видишь, что он старается? Но не может! Помнишь то Заклинание, которое удерживает языки Актири? Помнишь? Не может быть, чтобы Ма’элКот ничего тебе не говорил!..
Берн нахмурился и даже забыл про Ламорака, который болтался в его железной хватке.
– Не понял?..
– Да ты что? Ламорак – один из них! Он не может сказать, что Кейн – Актири, ведь он знает, что это правда!
– Нет! – заверещал вдруг Ламорак. – Клянусь! Я ничего не знаю, клянусь! Это неправда, это все ложь, я не…
– Заткнись, – рассеянно бросил ему Берн и так встряхнул его, что у того запрокинулась голова. Ярость покинула Графа без всякого перехода, оставив его спокойным, расслабленным и даже слегка раскрасневшимся, как после секса. – Ну и ну. Вот, значит, оно как. Между собой, стало быть, не поладили. Недаром, видать, сказано: вор у вора дубинку украл.
Тоа-Ситель угрюмо кивнул:
– Недаром. Но ты понимаешь, что это значит?
Берн пожал плечами. Ламорак скулил, и Берн ладонью звезданул его по опухшей щеке:
– Цыть!
– Это значит, что мы нашли тест. Посади-ка его.
Берн опустил пленника в кресло.
– Возьми его за руку, – продолжал Тоа-Ситель.
Ламорак пробовал сопротивляться, но с Берном любое сопротивление было бесполезно.
– Будешь отрывать ему пальцы, – сказал Герцог, – один за другим, пока он не повторит за тобой: «Я – Актири». Что-то подсказывает мне, что он потеряет все десять.
Ламорак взвыл, но стиснутые зубы приглушили вой раньше, чем Берн успел оторвать ему мизинец. Кости зашуршали, как смятая бумага, мускулы лопнули с треском, словно кто-то разорвал кусок парусины. Берн бросил палец себе за спину так, словно это была обглоданная куриная косточка. Кровь брызнула ему в лицо, и он, ухмыляясь, облизнулся.
Тоа-Ситель подошел и ремнем перетянул Ламораку запястье. Алая струя иссякла, остались багровые капли.
– Может, все-таки скажешь? – предложил Берн. – А то я могу проделать то же самое еще девять раз. Это ведь просто, ну? Скажи: я – Актири. Я – Актири, и все.
Ламорак затряс головой и набрал побольше воздуха, готовясь заговорить, но Берн зажал ему рот своей окровавленной ладонью:
– Думай, прежде чем сказать, Ламорак. Любое твое слово будет стоить тебе еще пальца, и так до тех пор, пока ты не скажешь: «Я – Актири».
И он убрал свою руку. Ламорак молчал, устремив молящий взгляд на Тоа-Сителя. Герцог пожал плечами – какая от Ламорака польза, если он будет в шоке от боли или от потери крови?
– Мы узнали все, что нам нужно, Берн. Ламорака надо отвести к Ма’элКоту. Только так мы сможем доказать ему, что Кейн опасен. Ламорак – живое подтверждение истинной природы самого Кейна.
Берн кивнул:
– Вот и иди туда сам. Мои парни тебя проводят. А я займусь вот чем: чтобы осуществить свой план, Кейну понадобится та сетка. Я поставил четверых своих парней стеречь ее и проследить за Кейном, когда он появится. Думаю, они теперь знают, где он. Пойду-ка спрошу.
Он закинул руки за плечи и огладил широкую гарду меча так, словно ласкал бедра любовницы.
– И если я смогу его поймать, то все наши проблемы решатся одним махом.
– Времени мало, – сказал Тоа-Ситель, кивнув в сторону окна: солнце стояло уже высоко над крышами. – Не трать его понапрасну.
Берн протянул ему окровавленную руку:
– Удачи тебе у Ма’элКота.
Тоа-Ситель без колебаний пожал протянутую ладонь:
– И тебе удачи, Берн. Доброй охоты.
6
Каждое движение век причиняло Кирендаль такую боль, словно изнутри их припорошили толченым стеклом. Осторожно расширив и углубив свою Оболочку так, чтобы натяжение Потока оставалось незаметным, она впустила в себя немного его энергии, подавляющей усталость. Сейчас главное – дожить до конца представления, а там время на отдых будет.
Король Арго, стоя рядом с ней у окна, разглядывал толпу на улице. Его Оболочка переливалась: серебряные спирали то и дело сменялись в ней ярко-розовыми вспышками цвета утренней зари. Вспышки не в последнюю очередь были обязаны своим появлением тому чрезвычайно приятному виду, который Кирендаль придавала себе в глазах Короля. У нее были целые сутки, чтобы добавить своей иллюзорной внешности ровно те штрихи, которые нужно, – нарисовать сочные каштановые блики в изгибах кудрей, придать ореховый оттенок глазам, а на костлявые бока наложить ровно столько кажущейся плоти, чтобы они производили впечатление гибкого, поджарого, в меру мускулистого тела. Она не зря старалась – оттенок Оболочки Короля оставался безупречным.
Любого мужчину проще контролировать, если держишь его за член.
– Те парни, вон там, это же наши? – Голос величества осип от возбуждения. – О, и вон те тоже наши. Видишь? Разве не ты наколдовала парочку в шляпах с плюмажами и в чулках?
Кирендаль изогнулась и бросила ленивый взгляд в окно, не особо интересуясь толпой, текущей в сторону стадиона Победы. Для нее главное действие происходило теперь здесь, рядом с величеством.
– Не знаю, – сказала она. – Я их столько уже наколдовала, что сама не помню, которые мои, а которые сами по себе.
– А ты что, их не различаешь? В смысле, у них что, нет никаких признаков, чтобы ты могла просто взглянуть и сказать, ты их создала или нет? Ты ведь сама накладывала чары.
Кирендаль дернула плечиком:
– Иллюзию питают энергией гриффинстоуны, а они не тянут Поток. Их нельзя обнаружить.
– Вот это хорошо. А то задолбали со своими досмотрами – без твоей магии мы бы туда и зубочистки не пронесли. – Он повернулся к ней, и возбуждение в его взгляде сделало его почти привлекательным. – Уверена, что не хочешь пойти со мной? Чертовски зрелищное будет шоу.
Кирендаль послала ему кошачью улыбку:
– Я – любовница, а не воин.
В этот полдень она готова была оказаться где угодно, лишь бы подальше от стадиона.
А Кейна она вообще предпочла бы не видеть до конца жизни, будь на то ее воля.