Гений клана

Очевидно, что старейшины должны так или иначе пытаться вызнать об Элине и его начинаниях как можно больше, но одно дело – знать об этом, и другое – ощущать на своей спине частые, пристальные, липкие взгляды. Анимус никогда не был паникёром, но столь резкий переход от полного нежелания даже смотреть в его сторону до слежки на грани раскрытия не мог не напрягать.

В конце концов, и Сократ, и Палеc были многое повидавшими на своём веку людьми. Умными людьми, иначе они никогда не смогли бы поставить главную ветвь клана в такое положение. И если бы Элин знал старейшин чуть лучше, то картина могла бы проясниться, но чего нет – того нет: редкие встречи в «прошлом» да не менее редкие в настоящем – вот и все источники информации, помимо тех скудных сведений, что сумел собрать отец.

А вот находящиеся по ту сторону баррикад старейшины его знали хорошо. Старого Элина, конечно же. И сейчас, глядя на нового, едва ли что-то понимали. А непонимание – это всегда страх, могущий вылиться во что угодно.

Шагая по тихим, пустым коридорам, перерождённый неизбежно возвращался к мысли о предотвращении внутриклановой войны. Для этого требовалось лишь лично убедиться в намерениях старейшин, а после калёным железом выжечь очаги болезни. Но семь анимусов и десяток воинов – это всё ещё семь анимусов и десяток воинов. Случись им всем оказаться верными слугами старейшин, и крови будет пролито слишком много: сыновья мстят за отцов, матери – за детей, а сестры – за братьев. Так или иначе, но всех тех, кто был близок к лидерам и представителям проигравшей во внутриклановой борьбе стороны, беспощадно вырезали, делая исключения лишь для перебежчиков. К последним можно было отнести Хору, принявшую сторону Элина, и… Всё. Остальных, если они вступят в бой, придётся уничтожить. И ключевое слово здесь – если.

– Отец! – Элин, стуком обозначив своё прибытие, открыл дверь и вошёл в кабинет. – Я хотел бы с тобой обсудить пару моментов касательно внутриклановой политики.

– Это касается старейшин?

– Всего клана, отец. Я долго думал над тем, как можно устранить угрозу для главной ветви и избежать чрезмерных потерь, и пришёл к тому, что старейшины, должно быть, озадачены тем же вопросом. Именно перспектива лишиться многих соклановцев – тот ограничитель, который не позволяет начать действовать ни нам, ни им. Иными словами, без твёрдой уверенности в успехе на переворот старейшины не пойдут.

– Я думал об этом, – Дорш согласно кивнул. – Но твои дела могут вынудить их отбросить этот, как ты выразился, ограничитель. Иначе ты войдёшь в силу, и их не поддержат собственные люди.

– Всё так. Но моё предложение заключается в том, что мы, будучи правящей ветвью, можем спровоцировать старейшин на активные действия, упразднив совет клана… – Элин выдохнул, посмотрев в глаза отца с твёрдым намерением считать всё, что тот подумает о его словах.

– Что?.. – Лицо мужчины исказилось, а он сам, казалось, впал в полушоковое состояние. – Это невозможно. Попрание традиций, всего уклада…

– Если традиции мешают росту, их нужно выкорчёвывать отец. И если ты выслушаешь мою идею, то, вероятно, тебя такой вариант устроит. Я начну?

Дорш с укором посмотрел на сына, но причин отказать так и не нашёл.

– Попробуй, Элин. Но я очень сомневаюсь в том, что ты сможешь убедить меня пойти на такое безумие.

Глава клана откинулся в кресле, в то время как Элин поступил совершенно иначе – подобрался и убрал руки за спину, заставив Дорша на мгновение увидеть перед собой не четырнадцатилетнего юнца, а матёрого, умеющего держать лицо интригана.

– Наша власть в клане абсолютна, и прямо её оспорить – значит устроить переворот. Сейчас, не считая тебя, отец, кланом управляют подчинённые тебе старейшины. Всего четыре ветви, не считая нашу, из которых две – Сократа и Палеса – однозначно настроены против нас. Они равномерно распределяют между собой все обязанности, но можешь ли ты указать на того, кто отвечает, скажем, за обучение анимусов и воинов? Нет. Потому что ответственность на себя брать не хочет никто, и это продолжается уже много десятилетий. – Элин ничего не приукрашивал и не расставлял акценты так, как хотелось ему – наоборот, говорил чистую правду. – После того как сто двадцать лет назад мы потеряли многих анимусов, от союза с Нойр отказались те, кто компенсировал наши недостатки, но из-за состояния клана на тот момент об изменениях не шло и речи: мы вполне могли исчезнуть как клан, если бы соседям было что у нас отнять…

Историю своего клана Элин всегда знал хорошо, но в молодости был слишком глуп и наивен, чтобы сделать какие-то выводы, а после ему это уже было не нужно, ведь не существовало больше ни Нойр, ни Китежа. Зато сейчас, по мере погружения в дебри политики и следующей с ней рука об руку истории, перерождённый открывал для себя всё больше и больше нового. Стремительные взлёты и падения кланов, попытки утопить соседа и вскарабкаться по его агонизирующему телу повыше, безумные планы – это несло в себе ценный опыт, который Элин после разговора с Юстианом рассматривал вдвое тщательнее, порой действительно обнаруживая правду под толстым слоем лжи.

Всё это привело его к пониманию, что устранения угрозы свержения их ветви для возвышения Нойр будет недостаточно. Клан – это не лидер, а люди. И сколь бы много Элин не вкладывал в себя, какой бы силой, финансами и влиянием не обзавёлся вскоре, единственное, что ему удастся сделать – это открыть перед Нойр все двери. Но какой в этом смысл, если через них будет некому идти?

Наследник не собирался отказываться от своих изначальных планов, так как без них ему будет намного сложнее хоть как-то подготовить Китеж к катастрофе, но любой план можно было дополнить.

В прошлом Нойр являлись своего рода наёмниками, экспертами по убийству как людей, так и разумных демонических зверей, скрывающихся в рядах подчиняющихся им монстров. Существовали и другие кланы, взращивающие ассасинов, но больше ста лет назад у Нойр не было конкурентов. Теперь всё поменялось, и значимость клана стала уменьшаться задолго до того, как власть отошла Доршу.

Единственным вариантом, который сейчас видел Элин, был отказ от привычного даже не уклада, а существования. С каждым десятилетием число анимусов клана уменьшалось – старые умирали, а новые появляться не спешили. Вместе с тем попытки Нойр заняться чем-то ещё были задавлены соседями в зародыше, и сейчас родной клан перерождённого можно было смело считать находящимся на грани исчезновения. Единственная строка доходов – охота и убийства, приносящие не так много денег. А ещё старейшины, вредящие клану изнутри.

– Иными словами, нынешнее положение дел ведёт нас к неминуемому падению. Если не ты, то я, став главой, проведу эти реформы, но момент будет потерян, так как к власти я приду ещё нескоро. Но если ты согласишься, то мы подстрелим одной стрелой двух зайцев.

– Ты говоришь про перемены, но в чём они заключаются?

Элин, услышав вопрос, мысленно ухмыльнулся: по тону и выражению лица отца было видно, что слова сына его зацепили за живое.

– Сейчас лето, отец. Следовательно, большая часть анимусов и воинов вне города, и вернутся они не раньше чем через месяц. Этого времени хватит, чтобы объявить звание главы боковой ветви номинальным и не дающим никакой власти, а места старейшин передать тем, кто действительно может помочь клану. Среди нас есть и те, кто ценит рунное дело, и ремесленники, и те, кому близка торговля. А ещё я практически уверен в том, что предложи мы сторонникам старейшин хорошее положение в обновлённом клане, и многие из них перейдут на нашу сторону.

– Ты об одном забываешь, сын: не только люди старейшин сейчас зарабатывают деньги за стенами, но и наши тоже.

– О тех, кто остался здесь, отец, я позабочусь лично. Мной был достигнут серебряный ранг, и я уже нахожусь на полпути к золотому. Двое серебряных анимусов не станут для меня проблемой, не говоря уже о медных и бронзовых воинах.

– Это невозможно. – Дорш говорил спокойно, но в его глазах застыло удивление пополам с надеждой. – Никто ещё не достигал такого ранга за месяц, Элин. И даже за год…

– Учитель может подтвердить мои слова, отец. Тот инцидент со змеёй сильно на меня повлиял, предоставив шанс стать сильнее. – Элин даже не пытался как-то продемонстрировать свою силу, так как понимал: и сложная, и простая рунная вязь в глазах отца будет одним и тем же. – И я стал.

– Мы всё равно не избежим потерь.

– Но их будет не больше, чем в том случае, если зимой старейшины соберут ударный кулак и попытаются нас свергнуть. К тому моменту я стану ещё сильнее, и из тех, кто осмелится пойти против нас, в живых не останется никого.

Элин знал, какое место в жизни его отца занимал клан. Понимал, что если он предложит вариант, могущий свести потери к минимуму, то отец, не обнаружив в нём отрицательных сторон, согласится.

– Я не прошу дать ответ прямо сейчас, отец. Завтра я посещаю салон Фуга, а послезавтра жду твоего ответа. Время особенно ценно, так что затягивать не стоит.

Материализовавшиеся из перстня листы бумаги с подробным описанием того, как именно Элин хотел изменить структуру клана, легли на стол, а сам анимус покинул кабинет, воспользовавшись тем, что отец всё ещё пребывал в некотором замешательстве относительно столь сильно поменявшегося характера сына и того, что он предлагал.

Устроить маленькую бойню сейчас – или большую потом. Вот как это звучало для главы малого клана Нойр.





* * *



Хлопнула подхваченная сквозняком дверь, вскинулись и опали занавески на окне, а Дорш всё так же продолжал смотреть на отшлифованную и покрытую лаком поверхность стола, на котором лежали аккуратные, исписанные изящным почерком листы бумаги. Структурированная, складная мысль, уловить которую смог бы и ребёнок, словно вернула на место что-то, ранее отсутствовавшее в сознании главы клана. И это что-то сейчас медленно прорастало в его голове, поднимая из глубин памяти такие далёкие, но одновременно с тем близкие где обрывки, а где и целые пласты воспоминаний.

После смерти Галеса мир наследника, неожиданно ставшего главой, разом перевернулся, а проблемы, которые ранее решал отец, оказались не такими незначительными, как считал не ведающий настоящих забот Дорш. Что будет куда вернее – проблемы оказались огромными.

Состояние клана, едва сводящего концы с концами, неуёмные аппетиты старейшин, с каждым днём забирающих всё больше и больше власти, отсутствие талантов среди молодёжи – со всем этим требовалось разбираться, и разбираться вдумчиво. Дорш изначально оказался под огромным давлением, но не сломался в ту же секунду, отстоял своё право занимать кресло главы, и до сего момента продолжал за него держаться.

Держался, не имея ни единой возможности направить сколь-нибудь значимые усилия на по-настоящему важные вещи. Старейшины делали всё для того, чтобы у действующего главы не было времени на что-то помимо решения регулярно поступающих, безотлагательных проблем клана. С горем пополам Доршу удавалось не только справляться с этим напором, но и в меру своих сил отвечать почувствовавшим власть старикам, неизменно сводя силы обеих сторон к паритету. В худшие годы для этого ему приходилось даже нанимать анимусов со стороны, что все прочие кланы почти наверняка восприняли как проявление слабости.

Дорш уже не надеялся на что-то хорошее, мечтая лишь о том, чтобы его семья прожила в мире и спокойствии как можно дольше, а после изгнания не испытывала великой нужды в деньгах. Его единственный сын, Элин, был молод, и лидерских качеств, как, впрочем, и хладнокровия с уверенностью в себе, никогда не демонстрировал. И даже чудом появившегося на горизонте протектора Дорш воспринял как знак, гласящий, что он всё делает правильно. Что и Иннес, и Элин точно не будут убиты и после его казни смогут прожить нормальную жизнь.

Даже изменившийся характер сына не вызвал в мужчине желания делать что-то сверх того, чем он уже занимался. А когда сегодня Элин пришёл и изложил свой план, сказав о том, какой силы он уже достиг и какой достигнет в будущем, Дорш понял, что он – мусор. Не лидер, не пример, на который можно равняться, а безынициативная, сломанная кукла, столько лет смиренно плясавшая под дудку старейшин. Он мог множество раз достать меч и обезглавить ублюдков, мог приказать сделать это верным людям и, даже прослыв безумцем, спасти свой клан. Мог дать своему наследнику возможность править без внутренних врагов, без никогда не отступающего страха проснуться от жара в пробитой кинжалом груди, без опасения за близких… Но вместо этого он смирился с неизбежным поражением, все семь лет отбиваясь от нападок старейшин, а каждую свободную минуту тратя не на дело, а на семью.

А ещё лгал, делая вид, что всё хорошо. Ни Иннес, ни Элин раньше даже не догадывались о том, насколько всё плохо. Лицемер, но не политик. Хороший отец, но отвратительный глава клана. Вечно улыбающийся, но в душе рыдающий навзрыд человек.

Тридцатилетнему аристократу не хватало духа на то, что порывался сделать его лишь недавно поднявший голову сын. И одно только это уже заставляло Дорша задуматься о том, насколько он компетентен как лидер, и не будет ли лучшим вариантом хотя бы номинально передать бразды правления кланом Элину.

«Но сначала нужно разобраться с этим», – подумал мужчина, решив ещё раз перечитать план сына. Лучше всего у него получалось критиковать чужие идеи, и сейчас, вероятно, этот талант мог пригодиться…





Глава 20




Среди всех традиций Китежа можно было найти как старые и бессмысленные, но всё ещё не отброшенные, так и новые, прогрессивные, существенно облегчающие людям жизнь. К последнему типу относилась и мода на организацию салонов не на территориях кланов, а в одном из девяти приёмных домов – практически дворцов, снаружи и внутри ничем не уступающих всему тому, что могли предложить самые богатые кланы.

Эту моду сопровождала целая череда плюсов, начиная с возможности лишний раз не пускать на территорию клана посторонних и заканчивая удобным расположением дворцов – недалеко от центра города, в окружении пусть не слишком больших, но всё-таки садов. Заправлял этой недвижимостью малый нейтральный клан Сенти, чьих представителей можно было даже не пытаться привлечь к чему-то ещё – они отказывались от всего, считая, что нельзя поддерживать нейтралитет, сотрудничая с кем-либо.

«И в этом есть определённый смысл», – проскользнула мысль в голове Элина, когда он вместе с Юстианом прошёл под аркой из белого металла, выйдя на струящуюся меж деревьев тропинку в окружающем малый дворец саду. Засаженный преимущественно лиственными деревьями и цветами, он производил неплохое впечатление, но, что важнее, не перетягивал на себя внимание с массивного, кажущегося трёхэтажным здания из белого с бордовыми вставками камня.

Не простая коробка, столь любимая архитекторами на заре становления великих городов, а полноценное, могущее похвастаться изящными изгибами и нетривиальной планировкой здание. Здесь присутствовали внушительный балкон, обнесённый невысоким забором, с которого открывались поразительные виды на сад; арочный тоннель, освещаемый лучами солнца, проходящими через сложную, спрятанную в потолке систему зеркал; даже крошечной, сокрытой в лабиринте из кустов беседке нашлось место вопреки тому, что всё это богатство находилось в стенах Китежа.

Иными словами, Сенти провели впечатляющую работу, так как прежде Элин или не встречал, или просто не обращал внимания на подобные места. Здесь же ему понравилось сразу: много теней и укромных уголков, есть где зацепиться на самом здании… И пусть о том вещала его предусмотрительность, но хорошего впечатления это не отменяло.

– Господа, позвольте проверить ваши приглашения. – Вместо ответа Юстиан достал то самое приглашение, в которое заранее было внесено имя сопровождающего его лица – Элина. Слуга, скользнув взглядом по тексту, подтверждающе кивнул и вернул бумагу третьему сыну клана Кэррион, одновременно с тем немного сместившись в сторону. – Проходите, господа. Хорошего отдыха.

Лишь удалившись от чопорного немолодого мужчины на добрый десяток метров, Элин хмыкнул:

– А здесь немноголюдно…

– Это салон, а не приём. Редко когда на таких мероприятиях собирается больше тридцати человек. – Юстиан кивком поприветствовал незнакомого Элину юношу, прошедшего мимо. – Особенно в разгар лета. К слову, ты решил задать новую моду?

– Я узнал о салоне за два дня до. Ничего достойного за это время не изготовить, так что пришлось обходиться тем, что есть.

К работе над своим образом Элин, не забывая о необходимости произвести на других гостей лишь хорошее впечатление, подошёл с огоньком, сразу отметя всё то, что сковывало движения и лишало подвижности. Так, в основу легла чёрная рубаха со свободным рукавом, узким на запястье, такие же свободные, с охотничьей ноткой, тёмного оттенка брюки, минималистичный камзол из тёмно-синей ткани с золотой вышивкой, простые туфли с широким носком, не менее мрачная накидка, полностью скрывающая силуэт со спины, немного не достающая до колен, и, наконец, закреплённая в открытых ножнах на поясе тяжёлая рапира – единственное оружие, которое правила приличия позволяли носить тем, кому оно не положено по долгу службы. Но если отбросить мишуру, то это был пусть и вычурный, но всё ещё боевой меч с удобным хватом, надёжной кольцевой гардой и превосходным балансом. Ничего общего с декоративной игрушкой, болтающейся на поясе Юстиана. В этом выборе Элин полагался на то, что ценительница оружия, каковой и являлась хозяйка сегодняшнего салона, оценит клинок по достоинству, а наспех подготовленный подарок закрепит его успех.

Об одном Элин жалел: что-то слишком ценное могли принять за попытку ухаживания, так что своё мастерство в рунном деле ему пришлось сильно ограничить. Но даже так основную функцию его дар, упакованный во внушительный кейс и уже доставленный в малый дворец ко всем прочим подаркам, исполнять должен был исправно на протяжении долгих лет. Нечасто простой меч удостаивается такого внимания, покрываясь рунами, словно полноценный боевой артефакт анимусов.

– Ты точно не заинтересован в виновнице мероприятия? – Элин недовольно посмотрел на улыбающегося Юстиана. – А что? Вы друг друга явно стоите.

– Практичность – это не настолько уникальная черта, чтобы объединять людей. Должно произойти что-то из ряда вон выходящее, чтобы я воспылал страстью к кому-то кроме моей спутницы.

– Ну-ну. Твой план не поменялся?

– Если заданное направление можно назвать планом, то нет, всё осталось в силе.

У Элина был самый надёжный план, в принципе не могущий провалиться. Отсутствие плана, если говорить точнее. Перерождённый просто не знал, чего и от кого ждать, и потому не мог планировать даже с мизерной точностью. Как итог – он просто наметил кое-что в голове, убедился, что его желания вряд ли кого-то оскорбят, и с одной лишь этой концепцией отправился на мероприятие. По словам Юстиана – авантюра, но Элин считал иначе.

– Как знаешь. Что насчёт подарка?

– Меч-артефакт. – Кэррион протяжно вздохнул. – Что-то не так?

– Маленький подарок, Элин. Знак вежливости. Ювелирное изделие. Какой-нибудь меч или кинжал, украшенный драгоценными металлами. На крайний случай – с камнем в гарде. Зная же тебя, я не удивлюсь, если это боевое оружие.

– Оно и есть. – В этикете дарение оружия отдельно не обговаривалось, так что об этой стороне вопроса анимус мог не беспокоиться. – Оригинально, не находишь?

– Подарить такое – всё равно что признать женщину равной мужчине. Это оскорбление, а не комплимент.

– Амелия Фуга любит оружие. – Элин загнул первый палец. – Умеет орудовать мечами, и умеет хорошо, лучше, чем я или ты. Участвует в турнирах на равных с мужчинами. Носит преимущественно практичные, а не эффектные наряды. Презирает драгоценности. Мне продолжать дальше?

– Я уже понял, что тебя не переубедить. Да и бесполезно это – подарок ты всё равно не заменишь. – Юстиан придирчиво осмотрел свою одежду, и Элин неосознанно проделал то же самое со своей. – Добро пожаловать в салон Амелии Фуга…