Генетическая ошибка
Часть 4 из 36 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Я в душ по-быстрому, а ты пока скачай что-нибудь… что-нибудь позитивное. Комедию какую-нибудь. – Марина наконец заставила себя встать.
– Хорошо, зайка. – Сергей кивнул, взялся было за бутылку, но, махнув рукой, закрыл ее и вернул на полку. – Иди, расслабься.
Марина юркнула в уютную, отделанную разноцветной плиткой ванную. Быстро разделась, встала под теплые струи. Намылила голову душистым шампунем. Как хорошо! И тут же она похолодела. А вдруг это последний ее душ в белоснежной ванной, наполнений ароматами дорогого парфюма? Вдруг ее признают виновной в смерти человека и посадят? И ТАМ не будет ни цветастой плитки, ни ароматного геля, ни мягких махровых полотенец…
Марина стряхнула с себя наваждение и резко выключила воду. Она не должна думать об этом. Петелина вполне адекватная женщина, наверняка с ней можно будет договориться. Если что – дать денег. Ей они будут очень кстати. Права, конечно, отнимут, ну да и черт с ними. Поживет пару лет без прав, потом восстановит. Разве это главное?
Марина оглядела себя в большое, в рост, зеркало, вмонтированное в дверь ванной комнаты. Красивая. Молодая. Очень молодая. Такой не место на нарах. У нее все должно быть хорошо. И обязательно будет малыш. Вот разберется с происшествием, и нужно будет потормошить Сережку. Пусть старается над сыном или доченькой.
Марина невольно улыбнулась. Взъерошила мокрые волосы, накинула на плечи огромное синее полотенце. Из спальни доносилась приятная музыка. Очевидно, Сергей нашел то, что просила Марина, какую-то лирическую комедию.
– Ты моя Афродита. – Он сидел на постели с пультом в руке и восторженно смотрел на полуобнаженную жену, стоящую в дверном проеме.
Марина улыбнулась, достала из шкафа шелковую ночнушку и, скинув полотенце, натянула ее на свежее, упругое тело. Затем помотала головой, стараясь слегка просушить волосы.
– Иди ко мне, – позвал Сергей и подвинулся на постели.
Марина послушно залезла к нему. Взгляд ее упал на прикроватную тумбочку – наушники лежали там, целые и невредимые. Черт бы их побрал! Сергей обнял ее и прижал к себе.
– Волосы еще не высохли, – шепотом сказала Марина, – промокнешь.
– Ерунда.
Пульт упал на пол. На экране большого телевизора по голубым волнам плыл белоснежный корабль. Губы Сергея коснулись Марининой шеи и стали медленно опускаться ниже и ниже. Миновали глубокий вырез рубашки и через шелковую ткань направились к животу.
– Сереженька, не сегодня. – Марина осторожно отстранилась. – Сегодня плохой день.
– Малыш, я же хочу тебя отвлечь, – жарко шепнул ей в ухо Сергей. – Тебе станет легче.
– Прости, я не могу.
Он кивнул, убрал руки и лег, отвернувшись к стенке.
– Спокойной ночи, малыш.
– Ты обиделся? – Марина ласково погладила его по голове.
– О чем ты? Спи, родная. Тебе нужно отдохнуть. Утро вечера мудреней.
– А фильм?
– Ну его. Завтра посмотрим.
Марина подняла пульт, выключила экран. В тем– ноте на полке горел лишь красный глаз электронных часов. Марина попыталась разглядеть, который час, но вместо этого погрузилась в мягкую мглу.
4
Сначала она спала без сновидений, ничего не ощущая и ни о чем не помня. Потом ее стали одолевать кошмары. В них она неслась по трассе на бешеной скорости, и прямо на зебре машина сбивала пешехода, подбрасывая его высоко вверх. Он лежал на асфальте в крови, а Марина пыталась закричать, но у нее выходило только тоненько и хрипло пищать. Тут же страшная картина сворачивалась, чтобы уступить место новой. Теперь мужчина сам шел навстречу Марининому автомобилю, надвигался неуклонно и жутко, как Терминатор. Она пыталась выкрутить руль, но он не поддавался. Машина и человек продолжали сближаться. Мужчина протянул руку и уперся в бампер автомобиля. Смял его, как сминают жестянку из-под пива. Марина снова закричала и проснулась…
Вокруг была темнота, лишь красный глаз часов продолжал подмигивать ей с тумбы. Рядом тихо и ровно сопел Сергей. Марина провела рукой по лбу – он был ледяным и мокрым. Она потихоньку, стараясь не задеть мужа, выскользнула из постели. Юркнула в коридор, зашла в ванную, предварительно щелкнув выключателем. Яркий свет ослепил ее. Постепенно, щурясь, она разглядела в зеркале свое бледное лицо с лиловыми кругами под глазами.
Нет, так нельзя. Надо что-то принять. Глицин, например, или новопассит. Марина судорожно рванула дверцу аптечного шкафчика, вынула блистер с таблетками. Недолго думая, вытащила одну и сунула в рот. Затем прошла на кухню и, налив в стакан воды, запила лекарство. Можно было ложиться обратно в постель, но почему-то вместо того, чтобы идти в спальню, Марина уселась за кухонный стол. Тапочки она не обула, и ноги быстро замерзли, касаясь прохладной плитки на полу. Голые плечи тоже покрылись гусиной кожей. Однако Марина продолжала упрямо сидеть, слегка сгорбившись, подпирая лицо ладонями. За тонкой тюлевой шторкой было темно, лишь в отдалении пробивался тусклый свет фонаря.
Марина думала о том, что совсем скоро, через час с небольшим, настанет утро нового дня, и оно положит начало совсем другой жизни. Она убийца! Как ни крути, что ни говори, она убила человека. Даже если ее оправдают, вряд ли она сумеет когда-нибудь забыть об этом. Никогда больше она не сможет беззаботно смеяться, чувствовать себя легкой, почти невесомой, смотреть в глаза людям без страха и стыда…
Надо встать и идти спать. Тем более таблетка уже действует – у нее смыкаются глаза. Надо спать. Марина сделала над собой чудовищное усилие и встала. Постояла секунду, вглядываясь в темноту за оконным стеклом. Затем медленно пошла в спальню.
Сергей тихонько похрапывал под одеялом. В комнате царили уют и покой. Марина почувствовала, как ее одолевает дремота. Ноги ее подкосились, она с трудом дошла до кровати и юркнула Сергею под теплый бок…
…Как хорошо, что у нее есть Сережка. Милый, добрый, надежный друг, самый родной человек на свете. Они полюбили друг друга почти с первого взгляда, встретившись на вечеринке у общих друзей. Оба в то время оканчивали институты, Марина – иняз, Сережка – станкостроительный. У Марины был жених, деловой и сугубо положительный Ленчик Быковский. Они уже не раз обговаривали свадьбу, их родители общались и симпатизировали друг другу. В тот вечер Ленчик остался дома – у него разболелся зуб. Марина тоже хотела остаться, но все та же Нинка уговорила ее пойти:
– Там классно будет. Много хороших ребят. Может, мне повезет, кто-то приударит за мной. А одной неловко как-то, компания-то чужая. Ну что тебе стоит сходить со мной?
Марина дружила с Нинкой с первого курса института и очень ее любила, поэтому отказать не смогла. Приготовила Ленчику целый термос теплого полоскания, замотала ему щеку теплым шарфом, расцеловала и ушла, пообещав вернуться через несколько часов.
Компания действительно оказалась приятной и веселой. Несколько ребят из Станкина, еще один художник и две симпатичные, приветливые девушки, двоюродные сестры хозяйки дома. Хозяйка, Маша Павловская, или как все ее называли, Муся, приятельница Нины и Марины, окончила иняз два года назад. За это время она успела выскочить замуж и родить сына. Сейчас они с мужем праздновали годовщину своей свадьбы.
Почти все приглашенные были друзьями Мусиного мужа, из гостей самой Муси – только сестры и Нина с Мариной. Сначала посидели за столом, хорошенько выпили, закусили. Муся была знатной кулинаркой, все было чрезвычайно вкусно и разнообразно. Потом разбились на команды и стали играть в умные игры. Мальчишки блестяще шутили, дурачились, Марина и Нина смеялись не переставая. Марина заметила, что Нинка глазеет на одного из парней.
– Хорошенький, – шепнула Нинка Марине на ухо. Лицо ее от жары и алкоголя было свекольно-багровым, глаза хищно блестели.
– Ничего, – согласилась Марина.
Парень действительно был недурен собой, высокий, стройный, с густыми каштановыми волосами и смуглым румянцем на впалых щеках. Пожалуй, он был самым красивым из всей мужской компании. «А у Нинки губа не дура», – неожиданно для себя подумала Марина и тут же вспомнила про Ленчика. Как он там, бедный? Мучается, страдает, пока она тут веселится. Ей стало ужасно стыдно. Нужно немедленно уходить отсюда. Не хватает еще, чтобы она любовалась смазливым мальчишкой, которого видит в первый раз. И в последний.
Марина потихоньку встала. Нина, поглощенная игрой и гляделками с потенциальным кавалером, ничего не заметила, продолжая хохотать и пить шампанское. Марина вышла в коридор и сняла с вешалки свое пальто.
– Ты куда, Мариш? – В коридоре показалась Муся. – Что-то не так?
– Все так, Мусенька. Все прекрасно. У тебя отличная семья, и ты умница. – Марина чмокнула ее в щеку.
– А чего ж тогда уходишь? Мы ж еще не танцевали. Сейчас музыку включим, и айда. Кавалеров у нас хоть отбавляй, на всех хватит.
– Пойду я, Мусь, – твердо проговорила Марина. – Ленька там раскуксился. Флюс у него. К врачу надо, а он дрейфит. Никак не загоню. Плохо ему там одному, пойду. Ты уж не обижайся, хорошо?
– Ну что ты, какие обиды. – Муся обняла Марину и расцеловала в обе щеки. – Так рада вас видеть с Нинкой. Тебя особенно. Скучно дома сидеть. Я не об этом мечтала. Думала работать устроюсь, в хорошее место. А видишь, как вышло. Но ты не думай, – спохватилась она, – я ни о чем не жалею.
– Да я и не думаю. Все у тебя отлично, это видно невооруженным глазом. Пока, я побежала.
– Пока.
Марина вышла за дверь и спустилась по лестнице со второго этажа. Стояла поздняя осень, деревья почти все облетели, под ногами было сыро и слякотно, но сам воздух еще не слишком остыл и был приятно свеж. Марина не успела застегнуть пальто и теперь шла нараспашку, старательно обходя лужи и с удовольствием подставляя разгоряченное лицо легкому ветерку.
Позади хлопнула дверь подъезда. Она невольно обернулась и остановилась: к ней стремительно шел тот самый Нинкин красавчик. Двор был хорошо освещен, и Марина отчетливо видела его лицо, правильные черты, чуть волнистые волосы надо лбом. Он быстро миновал дорожку и остановился в шаге от нее. Повисла напряженная пауза, во время которой Марина лихорадочно соображала, как ей быть. Уйти? Заговорить первой? Спросить, почему он покинул вечеринку?
– Вы почему ушли? – спросил он, прежде чем она на что-то решилась. Голос у него был приятным и бархатистым.
– Мне надо. У меня… дела. – Марина не могла заставить себя оторваться от его лучистых карих глаз.
– Дела, – как эхо повторил он.
– А вы? – неожиданно для себя вырвалось у Марины. – Вы почему ушли?
– А я за тобой. – Он перестал выкать, и все вдруг стало до волшебного простым и понятным. Ноябрьский ветер, разноцветные фонари, отражающиеся в лужах, отдаленный шум автомобилей с шоссе. «Ленчик», – мелькнуло у Марины в голове.
– Я весь вечер на тебя смотрю. Ты такая… такая… – Он замялся.
Марина слегка коснулась его волос и тут же отдернула руку, точно обожглась.
– Какая? – спросила она, почему-то понизив голос до шепота.
– Очень-очень красивая. Я таких никогда не встречал. Так почему ты ушла? Мы могли бы потанцевать.
«У меня парень», – хотела сказать Марина, но вместо этого вдруг задорно тряхнула волосами.
– Ладно, пошли, потанцуем. Чуть-чуть, недолго.
– Вот это другой разговор, – обрадовался он. – Меня зовут Сергей. А ты Марина, я знаю, мне Муся сказала. Идем. – Он взял ее за руку и уверенно повел назад к подъезду.
Марине показалось, что асфальт слегка покачивается под ее ногами. Рука у Сергея была горячая, и от нее шел почти электрический ток, заставляя Марину дрожать и трепетать. Они зашли в квартиру, и первое, что увидела Марина, были Нинкины глаза, полные отчаяния и укоризны. Ну да, ведь Сергей ей понравился. Она имела на него виды. Не по-товарищески вышло, некрасиво и глупо. А Ленчик? Господи, что же это с ней творится? Марина вдруг почувствовала, что ей глубоко фиолетово. Все фиолетово: и Нинкина обида, и Ленчик с его флюсом, и необходимость объясняться с родителями, что-то им говорить…
Из гостиной доносилась приглушенная музыка. Сергей помог Марине снять пальто и увлек ее в комнату, где уже, тесно обнявшись, покачивались пары. Его руки сошлись у нее на талии. Глаза оказались совсем близко. А еще губы. Соблазнительные, пухлые, хорошо обрисованные. «Наверное, так бывает. Вот так, чтобы сразу и наповал», – подумала Марина и окунулась в райскую беспечность…
Ленчик ничего не понимал. Он был в отчаянии. Родители Марины тоже бушевали не одну неделю. Но она была непреклонна. Сергей в одночасье завладел ее жизнью, и ей было плевать на все пересуды. Нинка кидала трубку, Ленчик писал слезные эсэмэски. А Марина с упоением целовалась с Сережкой в подъезде его дома, в кинотеатре, в коридоре общаги.
Все складывалось как по маслу. Через две недели он познакомил ее с матерью. Нонна Терентьевна Марине понравилась – спокойная, доброжелательная, хоть и простоватая. Была, конечно, и ложка дегтя в бочке меда – будущая свекровь растила сына одна, муж ушел давным-давно. Нонна в Сереже души не чаяла, не могла прожить без него и двух часов. Звонила по сто раз, спрашивала, когда он вернется домой. Приходилось торчать у Сережки дома, есть Ноннину стряпню, которой та страшно гордилась и которую Марина в рот взять не могла – кухаркой Нонна была скверной. Марина насильно запихивала в себя бумажные котлеты и недопеченные пироги, делая вид, что ей очень вкусно. Сама же Нонна не переставала восхищаться Мариной – та готовила отлично, а главное, легко и быстро, не погружаясь в этот процесс на много часов. Готовить Марина научилась в общаге – ее родители жили во Владимирской области, ездить оттуда ежедневно в институт было тяжело, и мать добилась, чтобы дочери дали комнату в общежитии. Там сразу, на первом курсе, и выявился Маринин кулинарный талант – она готовила на всю комнату, нисколько этим не тяготясь. В целом же отношения с матерью будущего мужа Марину вполне устраивали, она знала не понаслышке, от подруг, что бывает гораздо хуже…
С Сергеем они вскоре расписались, без пышных празднеств, но все же отметили скромным банкетом. Нинке пришлось смириться, похерить свою обиду и возобновить общение с Мариной – все-таки та была ее единственной подругой. Жили молодые душа в душу в квартире Сергея, доставшейся ему от бабушки, почти не ссорились, путешествовали, ходили в театр и на выставки, иногда любили выпить в теплой компании.
Лет пять Марина не думала о ребенке, наслаждаясь обществом мужа, любимой работой, возможностью посмотреть мир и пожить в свое удовольствие. А потом ее как накрыло. Невозможно стало смотреть на мамочек с колясками, дрожь пробирала до самых поджилок. Марина подолгу зависала возле детских площадок, смотрела на малышей в разноцветных комбинезонах, с красными щеками и сопливыми носиками. У нее от умиления на глазах выступали слезы.
Она четко изложила Сергею свои планы: сначала тотально проверить свое здоровье, потом беременеть. Он не возражал. Нонна Терентьевна, прознав про Маринино желание, пришла в восторг.
– Внук! У меня будет внук! – приговаривала она, блаженно улыбаясь.
Лет ей было немало, за 60. Сына она родила поздно. Конечно, ей не терпелось понянчить малыша.
Все сошлось в приятном консенсусе. Марина через знакомых вышла на отличного гинеколога, созвонилась с ним, сдала все возможные анализы. Сергей тоже обследовался и оказался абсолютно здоровым. Дело было за малым – зачать и благополучно лелеять свой растущий живот. И вот теперь…
Марина прислушалась к ровному дыханию мужа. Спит. Он спит! Как он может спокойно спать, когда над их семьей нависла такая опасность? Впрочем, почему над семьей? Это над ней, Мариной, нависла опасность. Ей грозят тюремный срок и несмываемый позор. Она вдруг почувствовала какое-то ожесточение и отодвинулась на самый край кровати. Ей хотелось отчаянно зарыдать, но глаза были совершенно сухи. Марина судорожно вздохнула и закашлялась. Храп прекратился. Сергей заворочался, что-то буркнул со сна и сел на постели.
– Мариш! Ты чего не спишь? – Он сонно таращил на нее глаза. Она, привыкнув к темноте, хорошо видела его лицо. Волнистую линию волос надо лбом, красивые чувственные губы. – Ты почему на самом краю? – удивленно спросил Сергей. – Так же можно свалиться.
– Хорошо, зайка. – Сергей кивнул, взялся было за бутылку, но, махнув рукой, закрыл ее и вернул на полку. – Иди, расслабься.
Марина юркнула в уютную, отделанную разноцветной плиткой ванную. Быстро разделась, встала под теплые струи. Намылила голову душистым шампунем. Как хорошо! И тут же она похолодела. А вдруг это последний ее душ в белоснежной ванной, наполнений ароматами дорогого парфюма? Вдруг ее признают виновной в смерти человека и посадят? И ТАМ не будет ни цветастой плитки, ни ароматного геля, ни мягких махровых полотенец…
Марина стряхнула с себя наваждение и резко выключила воду. Она не должна думать об этом. Петелина вполне адекватная женщина, наверняка с ней можно будет договориться. Если что – дать денег. Ей они будут очень кстати. Права, конечно, отнимут, ну да и черт с ними. Поживет пару лет без прав, потом восстановит. Разве это главное?
Марина оглядела себя в большое, в рост, зеркало, вмонтированное в дверь ванной комнаты. Красивая. Молодая. Очень молодая. Такой не место на нарах. У нее все должно быть хорошо. И обязательно будет малыш. Вот разберется с происшествием, и нужно будет потормошить Сережку. Пусть старается над сыном или доченькой.
Марина невольно улыбнулась. Взъерошила мокрые волосы, накинула на плечи огромное синее полотенце. Из спальни доносилась приятная музыка. Очевидно, Сергей нашел то, что просила Марина, какую-то лирическую комедию.
– Ты моя Афродита. – Он сидел на постели с пультом в руке и восторженно смотрел на полуобнаженную жену, стоящую в дверном проеме.
Марина улыбнулась, достала из шкафа шелковую ночнушку и, скинув полотенце, натянула ее на свежее, упругое тело. Затем помотала головой, стараясь слегка просушить волосы.
– Иди ко мне, – позвал Сергей и подвинулся на постели.
Марина послушно залезла к нему. Взгляд ее упал на прикроватную тумбочку – наушники лежали там, целые и невредимые. Черт бы их побрал! Сергей обнял ее и прижал к себе.
– Волосы еще не высохли, – шепотом сказала Марина, – промокнешь.
– Ерунда.
Пульт упал на пол. На экране большого телевизора по голубым волнам плыл белоснежный корабль. Губы Сергея коснулись Марининой шеи и стали медленно опускаться ниже и ниже. Миновали глубокий вырез рубашки и через шелковую ткань направились к животу.
– Сереженька, не сегодня. – Марина осторожно отстранилась. – Сегодня плохой день.
– Малыш, я же хочу тебя отвлечь, – жарко шепнул ей в ухо Сергей. – Тебе станет легче.
– Прости, я не могу.
Он кивнул, убрал руки и лег, отвернувшись к стенке.
– Спокойной ночи, малыш.
– Ты обиделся? – Марина ласково погладила его по голове.
– О чем ты? Спи, родная. Тебе нужно отдохнуть. Утро вечера мудреней.
– А фильм?
– Ну его. Завтра посмотрим.
Марина подняла пульт, выключила экран. В тем– ноте на полке горел лишь красный глаз электронных часов. Марина попыталась разглядеть, который час, но вместо этого погрузилась в мягкую мглу.
4
Сначала она спала без сновидений, ничего не ощущая и ни о чем не помня. Потом ее стали одолевать кошмары. В них она неслась по трассе на бешеной скорости, и прямо на зебре машина сбивала пешехода, подбрасывая его высоко вверх. Он лежал на асфальте в крови, а Марина пыталась закричать, но у нее выходило только тоненько и хрипло пищать. Тут же страшная картина сворачивалась, чтобы уступить место новой. Теперь мужчина сам шел навстречу Марининому автомобилю, надвигался неуклонно и жутко, как Терминатор. Она пыталась выкрутить руль, но он не поддавался. Машина и человек продолжали сближаться. Мужчина протянул руку и уперся в бампер автомобиля. Смял его, как сминают жестянку из-под пива. Марина снова закричала и проснулась…
Вокруг была темнота, лишь красный глаз часов продолжал подмигивать ей с тумбы. Рядом тихо и ровно сопел Сергей. Марина провела рукой по лбу – он был ледяным и мокрым. Она потихоньку, стараясь не задеть мужа, выскользнула из постели. Юркнула в коридор, зашла в ванную, предварительно щелкнув выключателем. Яркий свет ослепил ее. Постепенно, щурясь, она разглядела в зеркале свое бледное лицо с лиловыми кругами под глазами.
Нет, так нельзя. Надо что-то принять. Глицин, например, или новопассит. Марина судорожно рванула дверцу аптечного шкафчика, вынула блистер с таблетками. Недолго думая, вытащила одну и сунула в рот. Затем прошла на кухню и, налив в стакан воды, запила лекарство. Можно было ложиться обратно в постель, но почему-то вместо того, чтобы идти в спальню, Марина уселась за кухонный стол. Тапочки она не обула, и ноги быстро замерзли, касаясь прохладной плитки на полу. Голые плечи тоже покрылись гусиной кожей. Однако Марина продолжала упрямо сидеть, слегка сгорбившись, подпирая лицо ладонями. За тонкой тюлевой шторкой было темно, лишь в отдалении пробивался тусклый свет фонаря.
Марина думала о том, что совсем скоро, через час с небольшим, настанет утро нового дня, и оно положит начало совсем другой жизни. Она убийца! Как ни крути, что ни говори, она убила человека. Даже если ее оправдают, вряд ли она сумеет когда-нибудь забыть об этом. Никогда больше она не сможет беззаботно смеяться, чувствовать себя легкой, почти невесомой, смотреть в глаза людям без страха и стыда…
Надо встать и идти спать. Тем более таблетка уже действует – у нее смыкаются глаза. Надо спать. Марина сделала над собой чудовищное усилие и встала. Постояла секунду, вглядываясь в темноту за оконным стеклом. Затем медленно пошла в спальню.
Сергей тихонько похрапывал под одеялом. В комнате царили уют и покой. Марина почувствовала, как ее одолевает дремота. Ноги ее подкосились, она с трудом дошла до кровати и юркнула Сергею под теплый бок…
…Как хорошо, что у нее есть Сережка. Милый, добрый, надежный друг, самый родной человек на свете. Они полюбили друг друга почти с первого взгляда, встретившись на вечеринке у общих друзей. Оба в то время оканчивали институты, Марина – иняз, Сережка – станкостроительный. У Марины был жених, деловой и сугубо положительный Ленчик Быковский. Они уже не раз обговаривали свадьбу, их родители общались и симпатизировали друг другу. В тот вечер Ленчик остался дома – у него разболелся зуб. Марина тоже хотела остаться, но все та же Нинка уговорила ее пойти:
– Там классно будет. Много хороших ребят. Может, мне повезет, кто-то приударит за мной. А одной неловко как-то, компания-то чужая. Ну что тебе стоит сходить со мной?
Марина дружила с Нинкой с первого курса института и очень ее любила, поэтому отказать не смогла. Приготовила Ленчику целый термос теплого полоскания, замотала ему щеку теплым шарфом, расцеловала и ушла, пообещав вернуться через несколько часов.
Компания действительно оказалась приятной и веселой. Несколько ребят из Станкина, еще один художник и две симпатичные, приветливые девушки, двоюродные сестры хозяйки дома. Хозяйка, Маша Павловская, или как все ее называли, Муся, приятельница Нины и Марины, окончила иняз два года назад. За это время она успела выскочить замуж и родить сына. Сейчас они с мужем праздновали годовщину своей свадьбы.
Почти все приглашенные были друзьями Мусиного мужа, из гостей самой Муси – только сестры и Нина с Мариной. Сначала посидели за столом, хорошенько выпили, закусили. Муся была знатной кулинаркой, все было чрезвычайно вкусно и разнообразно. Потом разбились на команды и стали играть в умные игры. Мальчишки блестяще шутили, дурачились, Марина и Нина смеялись не переставая. Марина заметила, что Нинка глазеет на одного из парней.
– Хорошенький, – шепнула Нинка Марине на ухо. Лицо ее от жары и алкоголя было свекольно-багровым, глаза хищно блестели.
– Ничего, – согласилась Марина.
Парень действительно был недурен собой, высокий, стройный, с густыми каштановыми волосами и смуглым румянцем на впалых щеках. Пожалуй, он был самым красивым из всей мужской компании. «А у Нинки губа не дура», – неожиданно для себя подумала Марина и тут же вспомнила про Ленчика. Как он там, бедный? Мучается, страдает, пока она тут веселится. Ей стало ужасно стыдно. Нужно немедленно уходить отсюда. Не хватает еще, чтобы она любовалась смазливым мальчишкой, которого видит в первый раз. И в последний.
Марина потихоньку встала. Нина, поглощенная игрой и гляделками с потенциальным кавалером, ничего не заметила, продолжая хохотать и пить шампанское. Марина вышла в коридор и сняла с вешалки свое пальто.
– Ты куда, Мариш? – В коридоре показалась Муся. – Что-то не так?
– Все так, Мусенька. Все прекрасно. У тебя отличная семья, и ты умница. – Марина чмокнула ее в щеку.
– А чего ж тогда уходишь? Мы ж еще не танцевали. Сейчас музыку включим, и айда. Кавалеров у нас хоть отбавляй, на всех хватит.
– Пойду я, Мусь, – твердо проговорила Марина. – Ленька там раскуксился. Флюс у него. К врачу надо, а он дрейфит. Никак не загоню. Плохо ему там одному, пойду. Ты уж не обижайся, хорошо?
– Ну что ты, какие обиды. – Муся обняла Марину и расцеловала в обе щеки. – Так рада вас видеть с Нинкой. Тебя особенно. Скучно дома сидеть. Я не об этом мечтала. Думала работать устроюсь, в хорошее место. А видишь, как вышло. Но ты не думай, – спохватилась она, – я ни о чем не жалею.
– Да я и не думаю. Все у тебя отлично, это видно невооруженным глазом. Пока, я побежала.
– Пока.
Марина вышла за дверь и спустилась по лестнице со второго этажа. Стояла поздняя осень, деревья почти все облетели, под ногами было сыро и слякотно, но сам воздух еще не слишком остыл и был приятно свеж. Марина не успела застегнуть пальто и теперь шла нараспашку, старательно обходя лужи и с удовольствием подставляя разгоряченное лицо легкому ветерку.
Позади хлопнула дверь подъезда. Она невольно обернулась и остановилась: к ней стремительно шел тот самый Нинкин красавчик. Двор был хорошо освещен, и Марина отчетливо видела его лицо, правильные черты, чуть волнистые волосы надо лбом. Он быстро миновал дорожку и остановился в шаге от нее. Повисла напряженная пауза, во время которой Марина лихорадочно соображала, как ей быть. Уйти? Заговорить первой? Спросить, почему он покинул вечеринку?
– Вы почему ушли? – спросил он, прежде чем она на что-то решилась. Голос у него был приятным и бархатистым.
– Мне надо. У меня… дела. – Марина не могла заставить себя оторваться от его лучистых карих глаз.
– Дела, – как эхо повторил он.
– А вы? – неожиданно для себя вырвалось у Марины. – Вы почему ушли?
– А я за тобой. – Он перестал выкать, и все вдруг стало до волшебного простым и понятным. Ноябрьский ветер, разноцветные фонари, отражающиеся в лужах, отдаленный шум автомобилей с шоссе. «Ленчик», – мелькнуло у Марины в голове.
– Я весь вечер на тебя смотрю. Ты такая… такая… – Он замялся.
Марина слегка коснулась его волос и тут же отдернула руку, точно обожглась.
– Какая? – спросила она, почему-то понизив голос до шепота.
– Очень-очень красивая. Я таких никогда не встречал. Так почему ты ушла? Мы могли бы потанцевать.
«У меня парень», – хотела сказать Марина, но вместо этого вдруг задорно тряхнула волосами.
– Ладно, пошли, потанцуем. Чуть-чуть, недолго.
– Вот это другой разговор, – обрадовался он. – Меня зовут Сергей. А ты Марина, я знаю, мне Муся сказала. Идем. – Он взял ее за руку и уверенно повел назад к подъезду.
Марине показалось, что асфальт слегка покачивается под ее ногами. Рука у Сергея была горячая, и от нее шел почти электрический ток, заставляя Марину дрожать и трепетать. Они зашли в квартиру, и первое, что увидела Марина, были Нинкины глаза, полные отчаяния и укоризны. Ну да, ведь Сергей ей понравился. Она имела на него виды. Не по-товарищески вышло, некрасиво и глупо. А Ленчик? Господи, что же это с ней творится? Марина вдруг почувствовала, что ей глубоко фиолетово. Все фиолетово: и Нинкина обида, и Ленчик с его флюсом, и необходимость объясняться с родителями, что-то им говорить…
Из гостиной доносилась приглушенная музыка. Сергей помог Марине снять пальто и увлек ее в комнату, где уже, тесно обнявшись, покачивались пары. Его руки сошлись у нее на талии. Глаза оказались совсем близко. А еще губы. Соблазнительные, пухлые, хорошо обрисованные. «Наверное, так бывает. Вот так, чтобы сразу и наповал», – подумала Марина и окунулась в райскую беспечность…
Ленчик ничего не понимал. Он был в отчаянии. Родители Марины тоже бушевали не одну неделю. Но она была непреклонна. Сергей в одночасье завладел ее жизнью, и ей было плевать на все пересуды. Нинка кидала трубку, Ленчик писал слезные эсэмэски. А Марина с упоением целовалась с Сережкой в подъезде его дома, в кинотеатре, в коридоре общаги.
Все складывалось как по маслу. Через две недели он познакомил ее с матерью. Нонна Терентьевна Марине понравилась – спокойная, доброжелательная, хоть и простоватая. Была, конечно, и ложка дегтя в бочке меда – будущая свекровь растила сына одна, муж ушел давным-давно. Нонна в Сереже души не чаяла, не могла прожить без него и двух часов. Звонила по сто раз, спрашивала, когда он вернется домой. Приходилось торчать у Сережки дома, есть Ноннину стряпню, которой та страшно гордилась и которую Марина в рот взять не могла – кухаркой Нонна была скверной. Марина насильно запихивала в себя бумажные котлеты и недопеченные пироги, делая вид, что ей очень вкусно. Сама же Нонна не переставала восхищаться Мариной – та готовила отлично, а главное, легко и быстро, не погружаясь в этот процесс на много часов. Готовить Марина научилась в общаге – ее родители жили во Владимирской области, ездить оттуда ежедневно в институт было тяжело, и мать добилась, чтобы дочери дали комнату в общежитии. Там сразу, на первом курсе, и выявился Маринин кулинарный талант – она готовила на всю комнату, нисколько этим не тяготясь. В целом же отношения с матерью будущего мужа Марину вполне устраивали, она знала не понаслышке, от подруг, что бывает гораздо хуже…
С Сергеем они вскоре расписались, без пышных празднеств, но все же отметили скромным банкетом. Нинке пришлось смириться, похерить свою обиду и возобновить общение с Мариной – все-таки та была ее единственной подругой. Жили молодые душа в душу в квартире Сергея, доставшейся ему от бабушки, почти не ссорились, путешествовали, ходили в театр и на выставки, иногда любили выпить в теплой компании.
Лет пять Марина не думала о ребенке, наслаждаясь обществом мужа, любимой работой, возможностью посмотреть мир и пожить в свое удовольствие. А потом ее как накрыло. Невозможно стало смотреть на мамочек с колясками, дрожь пробирала до самых поджилок. Марина подолгу зависала возле детских площадок, смотрела на малышей в разноцветных комбинезонах, с красными щеками и сопливыми носиками. У нее от умиления на глазах выступали слезы.
Она четко изложила Сергею свои планы: сначала тотально проверить свое здоровье, потом беременеть. Он не возражал. Нонна Терентьевна, прознав про Маринино желание, пришла в восторг.
– Внук! У меня будет внук! – приговаривала она, блаженно улыбаясь.
Лет ей было немало, за 60. Сына она родила поздно. Конечно, ей не терпелось понянчить малыша.
Все сошлось в приятном консенсусе. Марина через знакомых вышла на отличного гинеколога, созвонилась с ним, сдала все возможные анализы. Сергей тоже обследовался и оказался абсолютно здоровым. Дело было за малым – зачать и благополучно лелеять свой растущий живот. И вот теперь…
Марина прислушалась к ровному дыханию мужа. Спит. Он спит! Как он может спокойно спать, когда над их семьей нависла такая опасность? Впрочем, почему над семьей? Это над ней, Мариной, нависла опасность. Ей грозят тюремный срок и несмываемый позор. Она вдруг почувствовала какое-то ожесточение и отодвинулась на самый край кровати. Ей хотелось отчаянно зарыдать, но глаза были совершенно сухи. Марина судорожно вздохнула и закашлялась. Храп прекратился. Сергей заворочался, что-то буркнул со сна и сел на постели.
– Мариш! Ты чего не спишь? – Он сонно таращил на нее глаза. Она, привыкнув к темноте, хорошо видела его лицо. Волнистую линию волос надо лбом, красивые чувственные губы. – Ты почему на самом краю? – удивленно спросил Сергей. – Так же можно свалиться.