Генетическая ошибка

– Сейчас принесут. – Марина заметила, что вид у Сергея какой-то неловкий.

– Ты мне не рад? – Она шутливо уперла руки в боки.

– Ты что, зая? Я тебе всегда рад. Я просто… просто удивляюсь, откуда у тебя силы на все это… на крылышки, на пиво. Ты просто непостижимая женщина.

– Да, я такая. – Марина поцеловала его и села за стол.

От крылышек шел вкусный и крепкий аромат. Официант принес на подносе пиво, открыл бутылку, налил в высокий бокал бордовую жидкость. Марина сделала глоток, за ним другой. Сергей смотрел на нее молча, в глазах его было странное выражение.

– Ну что? Что ты так уставился? Ну люблю я пиво, особенно фруктовое, ты же знаешь. – Марина залпом выпила весь бокал. В ушах приятно зашумело, руки и ноги стали теплыми. – Хочу еще!

– Зая, мне кажется, это перебор. – Сергей кисло улыбнулся и встал.

– Ты куда? – удивилась Марина.

– Мне надо идти. Я же говорил тебе, что тороплюсь.

– Но я еще не съела крылышки! Сереж! – Марина капризно надула губки. – Это, может быть, наш с тобой последний раз в кафе. Когда теперь мы так посидим?

– Мариш, ты пьяная. – Сергей мягко щелкнул ее по носу.

– Ну и что, что пьяная? Зато мне хорошо! Ты не представляешь, что это такое – сидеть в кабинете у Ковалева. Смотреть на его красную физиономию, на эти глаза… бррр… – Марина театрально поежилась. – Нет, я положительно заслужила еще пива!

– Зая, милая, мне некогда. Или поехали, я тебя быстро отвезу домой, или… – Сергей развел руками.

Марина откинулась на спинку тяжелого, деревянного стула.

– То есть ты не даешь мне даже чуть-чуть расслабиться?

– Прости. Расслабишься дома. У нас есть остатки коньяка.

– Я не хочу коньяк! Я хочу пиво! – Марина сердито закусила губу.

– Ты идешь? – Сергей взял с соседнего стула борсетку.

– Нет, я остаюсь! – проговорила Марина с вызовом.

– Ну хорошо. Если что – звони. На метро не езжай, вызови такси.

– Спасибо за заботу, любимый. – Марина послала Сергею воздушный поцелуй.

Он хмыкнул и пошел к выходу. Марина жестом подозвала официанта.

– Пожалуйста, еще пива.

– Будет сделано. – Тот улыбнулся.

Через пять минут перед ней стоял новый бокал. Марина макала крылышки в соус, потягивала пиво и чувствовала невероятное наслаждение. Шум в ее голове усилился, ей стало легко и весело. Даже Ковалев перестал казаться отвратительным варваром. Она вспомнила его последний, печальный взгляд и ухмыльнулась.

– Что, красномордик, тебе тоже бывает несладко? Небось, живешь один. Какая девушка уживется с таким солдафоном?

Марина говорила сама с собой, не стесняясь окружающих ее посетителей. Она уже была сильно пьяна. Ее начало слегка подташнивать. Глаза слипались. Крылышки она не доела, и официант унес тарелку.

– Может быть, вам принести чашечку ко– фе? – спросил он Марину сочувственно, видя, как ее развезло.

– Нет, спасибо, дайте счет. – Она вдруг почувствовала тревогу и тоску.

Почему она тут одна? Где Сергей? Зачем он бросил ее в таком состоянии? А она? Что она наговорила ему?

Марина быстро расплатилась и вышла на улицу. Дул прохладный ветерок. Ее голые плечи озябли и покрылись мурашками. Такси не находилось так долго, что Марина уже отчаялась вызвать машину через свое любимое приложение. Наконец подъехал белый «Киа Риа». За рулем сидел пожилой седобородый кавказец.

– Вах, какая дэвушка! – Он галантно отодвинул переднее кресло и удобно откинул спинку. – Присаживайтесь. Вам холодно? Я могу печку включить.

– Включите, – попросила Марина и покосилась на шофера с опаской: как бы этот седобородый аксакал не увез ее куда подальше.

Однако опасения ее оказались напрасны. Через пятнадцать минут бородатый остановился возле ее подъезда.

– Всэго хорошего, красавица! – Он улыбнулся, демонстрируя невероятно белые и крепкие зубы, явно не импланты, а собственные.

Марина поблагодарила его и пошла к двери. Она долго не могла попасть ключом в замочную скважину. Ее знобило, от крылышек началась изжога. Наконец она зашла в квартиру. Прихожая была темной. Марина щелкнула выключателем и оглядела пустую вешалку. Неужели Сергея до сих пор нет? Куда он делся? И что это за бесконечная работа в области, длящаяся до позднего вечера?

Марина сняла босоножки, прошла в гостиную и без сил опустилась на диван. Хмель постепенно проходил, и ее одолевали грусть и хандра. Скоро, очень скоро они с Сережкой расстанутся. Она не представляла себе, как будет без него. На протяжении всех семи лет их брака они практически никогда не оказывались врозь и не разлучались более чем на сутки. Кто будет заботиться о нем, кормить? Нонна старая, больная, да и Сергей отвык от ее стряпни. А главное – как он обойдется без женщины?


Этот вопрос беспокоил Марину вот уже целую неделю. Она боялась себе в этом признаться, гнала прочь неприятные мысли, но они упорно возвращались вновь и вновь. Сергей огромное значение придавал близости, и Марина никогда не отказывала ему в этом. Даже если болела и неважно себя чувствовала – даже тогда она старалась надолго не оставлять мужа на голодном пайке. Марина стеснялась поговорить с Сергеем напрямую и обсудить с ним этот щекотливый вопрос. Конечно, ей будут положены свидания. Но их будет крайне мало. А все остальное время?

Марина сердито мотнула головой. О чем она думает? Ей нужно собрать волю в кулак и приготовиться к тяжелой жизни в заключении. А она заранее ревнует мужа к несуществующим соперницам. В конце концов, как же выходят из положения те женщины, которые вынашивают ребенка, и врачи велят им лежать всю беременность и вообще не шевелиться?

За дверью послышались шаги. Марина поспешно вскочила, но шаги удалились в соседнюю квартиру. Нет, это ни в какие ворота не лезет. Уже восемь, а его все нет. Марина набрала номер мужа. Опять гудки. С каких это пор он перестал сразу брать трубку? Она в сердцах сбросила и снова нажала на прием.

– Да, Мариш. Прости. Не мог подойти. У нас совещание.

– Ты на часы смотрел? Без пяти восемь.

– Какое это имеет значение? У нас проблемы. Мы срываем сроки, думаем, как выйти из положения.

– Может, хватит думать, особенно накануне того, как жену должны посадить в тюрьму?

Марина была вне себя от гнева. Никогда она не позволяла себе говорить с Сергеем таким тоном. Но сейчас ее точно прорвало.

– Тихо, Зая, не кричи. Тебя слышно. Я здесь не один. Ты добралась до дому?

– Давно. Когда ты приедешь? – Она немного успокоилась, но все равно ее трясло от злости.

– Скоро. Через час. Или чуть позже. Ты держись, отдыхай.

– Еще чего! Я тебя дождусь.

– Ну как знаешь. Целую. – Он отключился.

Марина пошла в спальню и переоделась в домашнее. Поставила чайник. Заварила свежий, ароматный чай. Сделала себе бутерброд с ветчиной и села на свое любимое место у окна. Приятные мелочи – красивый стеклянный бокал, стильная салфетка на столе, только что распустившаяся оранжевая орхидея на чисто вымытом подоконнике, уютный розовый светильник под потолком – все вдруг показалось ей таким важным, грозящим в одночасье исчезнуть и перестать существовать. Почему мы мало ценим эти прекрасные мгновения покоя и неги, вечно суетясь и спеша куда-то, считая остановку едва ли не катастрофой, почему не радуемся расцветшему цветку, солнечному зайчику, пробившемуся сквозь шторы, подсохшей лужице на тротуаре, весело пускающему пар чайнику?

Теперь, когда вокруг все грозило стать серым и безрадостным, Марина особенно остро почувствовала тоску по разноцветному миру. Она осторожно дотронулась до лепестка орхидеи – он был нежным и прохладным на ощупь. Марина постаралась запомнить это ощущение прохлады и свежести. Оглянулась вокруг, впитывая в себя все многообразие красок, милые, домашние запахи и звуки.

Снова послышались шаги на площадке. В замке заскрежетал ключ.

– Зая!

Марина вскочила и бросилась в прихожую. Молча повисла у мужа на шее.

– Прости меня! Прости, пожалуйста.

Он обнял ее и прижал к себе.

– Зая, милая, за что извиняешься? Ты что? Что с тобой?

– Ничего. – Она плакала и смеялась одновременно. Волосы ее растрепались и упали на побледневшие щеки, в мокрых глазах плескались нежность и отчаяние.

– Солнышко мое, ну успокойся. – Сергей поднял Марину на руки и понес в спальню.

– Не смей забывать меня! Слышишь, не смей! – Она покрывала его лицо страстными поцелуями.

– Я и не думал тебя забывать.

– Думал, думал! Ты думаешь не обо мне, а о чем-то другом. О своей дурацкой работе! Ненавижу ее!

– Девочка моя, ты просто устала. Слишком сильное напряжение за последнее время, стресс. Увидишь, мы все преодолеем. Все будет хорошо.

Он баюкал, как ребенка, тихо и ласково похлопывая по спине. Постепенно ей стало тепло и уютно, веки отяжелели, комната стала уплывать, а с нею и все мысли, тяжкие и горькие. Наступили сладкое забвение и долгожданный покой.





17




Суд пришелся на самую середину июня. День выдался чудесный, солнечный, ясный. Свежий ветерок нежно колебал юную зелень, на небе не было ни облачка. Однако Марине было не до того, чтобы наслаждаться погодой. Ночь накануне она провела без сна, и с утра у нее нещадно болела голова.

Едва они с Сергеем проснулись, начался бесконечный телефонный трезвон. Звонили мать, Нонна Терентьевна, Алексей Михайлович, Нина, коллеги Сергея по работе. Даже Мишка Смирнов, и тот умудрился позвонить и сказать:

– Мариш, я непременно приду. Непременно. Держись.

Марина, морщась от боли, выпила одну за другой две таблетки анальгина. Ей хотелось лишь одного – чтобы этот день уже прошел и все оказалось позади. Они с Сергеем завтракали молча, каждый погруженный в свои мысли.

– Зая, опаздываем. – Сергей кивнул на часы.