Генерал Империи

– Максим Иванович? Почему Вы здесь?

– Там очень душно, – улыбнувшись, отшутился наш герой. – Как у вас тут дела? Нужна какая-нибудь помощь моих бойцов?

– Да. Очень пригодилась бы, – встречно улыбнулся Георгий, протягивая вылезшему из пролётки и подошедшему к нему Максиму руку для рукопожатия. И тот её пожал, как и надлежало. На глазах многих. Сам Георгий не понимал всей важности этого политического момента, но уже через несколько часов весь Белград только это и обсуждал. Как и выходку Меншикова. Дерзкую. Наглую. И в какой-то мере даже жуткую. Ему ведь не требовалось доказывать свои слова. Имеющейся репутации было достаточно…





Глава 7

1916 год, 28 сентября, Париж




Сэр Фрэнсис Берти медленно шёл по коридору за сопровождающим, хотя в этом не было никакого смысла. Он прекрасно знал дорогу. Однако протокол не разрешал просто так отпускать его прогуляться по зданию. Обычно это его раздражало, но не сегодня. Он был возбуждён и охвачен совсем другими мыслями. Шутка ли? Его миссия посла Великобритании во Франции сегодня должна пройти испытание прочностью.

И вот – двери.

Пауза.

Дежуривший за столом у дверей секретарь поднялся. Прошёл в кабинет. Пробыл там около минуты. И только после этого вышел, распахивая дверь и пропуская сэра Фрэнсиса со словами:

– Месье, проходите. Президент готов Вас принять.

Кивнув секретарю в знак вежливости, посол Великобритании прошёл внутрь. Замер на секунду. И, увидев приглашающий жест, уселся в кресло.

– Меншиков? – спросил усталый Раймон Пуанкаре, глядя на напряжённое, даже скорее нервное лицо сэра Фрэнсиса.

– Это так очевидно?

– В таком состоянии? Безусловно. Только это порождение незапамятной старины может вызывать такие эмоции.

– Так вы верите в эти слухи?

– Верю ли я? – усмехнувшись, переспросил Раймон. – Вы же, я надеюсь, знаете, что весной боши хотели заключить с нами сепаратный мир. До битвы при Вероне. Мы тогда делали ставку на Меншикова. Он победил. И мы отказались от сепаратного мира, рассчитывая на полную победу.

– Да, конечно, – кивнул сэр Фрэнсис, – это секрет Полишинеля.

– После победы Меншикова колбасники передали нам досье на него с рекомендацией не сильно ему доверять. Мы его не стали обнародовать, но…

– Я видел это досье, – кивнул чуть более нервно и энергично, чем требовалось, Берти. – Бред, да и только. В Генеральном штабе Германии, очевидно, слишком увлекаются опиумом. Такое выдумать! Это же насколько им заняться нечем?

– Мы кое-что из этого досье проверили, – грустно улыбнувшись, произнёс Президент. – Не всё. В текущей обстановке мы, конечно, можем проверить далеко не всё. Но по всем пунктам, до которых мы смогли добраться, результат полностью совпал с тем, который получили аллеманы[5].

– Хорошая шутка. Смешно.

– Это не шутка.

– Как ЭТО может быть не шутка? Как? Хотя, какая разница? Что это меняет?

– Многое, мой друг, очень многое… – устало произнёс Пуанкаре. – Вы никогда не интересовались кельтами?

– Господин Президент, кельты – это очень интересно. Но Меншиков деблокировал Белград, взломал болгарскую оборону и идёт на Софию. Думаю, нет смысла рассказывать, какова цель этого его похода.

– Константинополь, – произнёс, кивнув, Пуанкаре. – Или, как его русские называют, «Царьград».

– Если Меншиков возьмёт этот город, то русские установят контроль над проливами.

– Меншиков установит.

– Это не одно и то же? – вопросительно выгнув бровь, поинтересовался посол. – В любом случае оба варианта совершенно неприемлемы для Великобритании и, полагаю, Франции.

– Вы можете ему помешать? – спросил его Президент Франции.

– Я? – удивился Берти. – Простите, но я не вполне понял вопрос. Почему именно я? Я ведь дипломат.

– Вы, конкретно Вы, можете помешать Меншикову взять Константинополь?

– Не уверен. Но я буду стараться. Приложу все усилия.

– Усилия к чему? Чтобы мы все из-за него перессорились?


– Вы не понимаете!

– Это Вы не понимаете! – рявкнул Президент Франции, вставая. – Великобритания сосредоточила все свои сухопутные силы на севере Франции и в Египте. Кое-какие контингенты воюют в Южной Африке. Там же сконцентрированы силы стран Содружества. Османская Империя – наш враг. Мы с ней воюем. Все мы. И вы, англичане, я хочу заметить, тоже. Заключение с ней сепаратного мира вынудит вас выйти из коалиции и самоустраниться от дележа германских трофеев. Никто такой выходки вам не простит. И Франция в первую очередь. И так ваш вклад в защиту Франции как союзника едва заметен. Вы умудрились даже проиграть генеральное морское сражение с немцами. Проиграть! Имея численное и качественное преимущество. На суше от вас пользы чуть. Капля. Франция практически в одиночку на своих плечах несёт тяжесть этой войны, а вы просто едете к победе на наших плечах. Если бы Великобритания больше старалась и выставляла более значимые контингенты войск – мы были бы не столь зависимы от рейдов Меншикова. Он ведь творил чудеса! Настоящие чудеса! Компенсируя ваше нежелание выполнять свои союзные обязательства…

Произнёс Президент, яростно глядя на посла. Выдержал небольшую паузу. Отдышался, успокаивая дыхание. И продолжил:

– Таким образом, открыто встать на защиту Константинополя Великобритания не может. Просто не посмеет. Вы в этой войне – балласт, который даже на море не смог добиться победы. Если бы не ваше ротозейство, то германский флот не проскочил бы в Средиземное море, а потом не вернулся бы обратно. Впрочем, если даже вы решитесь на защиту Константинополя, то я могу держать пари: желающих повоевать с Меншиковым лоб в лоб найдётся очень немного. На текущий момент у вас есть только один вариант – опередить его. Вы можете за оставшиеся несколько дней подготовить и провести крупномасштабную операцию с высадкой нескольких дивизий во Фракии? Не думаю. Поэтому я повторяю свой вопрос: Вы можете помешать Меншикову захватить Константинополь?

– Я могу обратиться к Керенскому, и тот посредством Верховного главнокомандующего запретит Меншикову этот рейд. Прикажет вернуться или перенаправит на новую цель.

– Вы сами-то верите в то, что говорите? – ещё более грустно улыбнулся Пуанкаре.

– Керенский – глава правительства!

– Временного и самопровозглашённого. На текущий момент он не контролирует даже Петроград. Он может, конечно, приказать. Но этот приказ будет что ветер в море: воет и воет, никому до него дела нет. Тем более войскам. Керенский сидит в Петрограде как в ловушке. Он даже не может оттуда сбежать, как планировал. Моряки и армейцы сторожат все отходы и время от времени грабят этого плута. Он ведь не хочет уходить с голым задом. Он хочет золота себе вывезти. Но не выходит.

– Мы можем попробовать договориться с Ренненкампфом.

– Он никогда на это не пойдёт. Мы считаем, что он лично предан Меншикову по какой-то неведомой нам причине. Он с первых дней взял его под опеку и теперь, когда Меншиков, уже Великий князь Вендский, – фактически самостоятельный государь, – продолжает его держаться с удивительной последовательностью.

– Тогда нужно договариваться с Брусиловым.

– Да, с ним можно договориться. Но, боюсь, он своим фронтом командует на птичьих правах. В Юго-Западном фронте всё расползается в разные стороны. В любом случае Меншиков не подчинённый Брусилова и на его приказы наплюёт. Как, впрочем, и на любые другие. По оценкам наших генералов, если Австро-Венгрия капитулирует, то Юго-Западный фронт в течение пары недель прекратит своё существование. По какому сценарию – не ясно. Самым вероятным является – начало смуты и, возможно, Гражданской войны. Там слишком много противоречивых и друг друга не переваривающих лидеров.

– А если Меншикова попросит его супруга? – после долгой паузы спросил посол. – Мы сумеем её уговорить. Или, если понадобится, припугнуть. Ради защиты детей она пойдёт на это.

– Месье, это всё пустые разговоры, – холодно произнёс Президент. – Что Вы хотите? Чтобы мы помогли Великобритании в невозможном деле? Меншиков возьмёт Константинополь, если того пожелает. И ни я, ни Вы этому помешать не можем. Просто не успеваем. Он слишком быстр. Не зря он столько времени готовил отвлекающие манёвры.

– Предлагаете перенести вопрос на послевоенный конгресс? – после долгой, очень долгой паузы тихо произнёс посол.

– Месье, Вы не понимаете, – покачал головой Президент.

– Что я не понимаю?

– Франция не готова воевать с Россией. Великобритания – тем более. Все устали от войны. Все. Кроме него. Он живёт войной. И если Париж выступит против него – он придёт в Париж. Если Лондон выступит против него – он придёт в Лондон. Мы не знаем, как парировать его подвижное соединение и его тактику, которая постоянно развивается и меняется. Он слишком сокрушителен. Пока мы не знаем. И поэтому пока я не вижу поводов с ним ссориться. Вот поссорились мы с ним. И что дальше? Он обиделся и пошёл на нас войной. Кто его остановит?

– Он командует всего лишь корпусом! Одним корпусом!

– Он и командуя всего лишь дивизионом, взял Берлин, водрузив над Рейхстагом знамя России. Да, этот корпус не так хорош, как дивизион. Но всё же. А командуя горсткой людей, которых едва хватит на взвод, он сломал войну целой армии, обрушив фронт в Восточной Пруссии. Так что Вы очень неточно выражаетесь. Он командует не всего лишь корпусом, а целым корпусом. Этого много. ОЧЕНЬ МНОГО. И поверьте – Северный фронт пойдёт за ним. А если он возьмёт проливы, то за ним пойдёт вся страна… вся Россия.

– Вы думаете? – вдруг успокоился и задумался сэр Фрэнсис.

– Да. Я уверен. Он не просто так идёт на Константинополь. Я убеждён, что лично Меншикову этот город не нужен. Его цель лежит в другой плоскости. Деньги у него есть. Войну он уже выиграл. Осталось только последние аккорды сыграть. Но ему этого, очевидно, маловато будет.

– Так вот значит, что…

– Месье, Вы зря пренебрегаете сведениями из той папочки. Феанор – сын верховного короля нолдор. Феанор – король без короны. И он, очевидно, жаждет её.

– Почему Россия? Чёрт! Проклятье! Почему? Что в ней такого?!

– Насколько мне известно, он собирался уехать из России. Помешала Татьяна – точнее, отношения с ней. Судя по всему, он влюбился. Поэтому я предостерегаю Вас от каких-либо необдуманных действий с Татьяной Николаевной. Вы видели фотографии отрубленных голов австро-венгерского гарнизона лагеря военнопленных? Хотите такое увидеть в Великобритании на каждом перекрестке?

– Вы сгущаете краски, – нахмурился сэр Фрэнсис.

– Яростные, безумные и удивительно кровожадные кельты – жалкая тень сидов, сиды же, судя по всему, – жалкая тень нолдоров. Во всяком случае, наши исследователи предполагают, что сиды – это эмигранты, беглецы, оказавшиеся неспособными противостоять нолдорам. То, что Меншиков не заливает всё вокруг кровью, нас удивляет. И единственным объяснением мы видим его желание жить человеком по человеческим обычаям. Он старается. Но это – акт доброй воли, а не естество. А вот та пирамида из отрубленных голов – обычное, судя по всему, для него дело. Просто пробилось… сквозь гримасу человечности.

– Кошмар какой-то… И что нам с ним делать?

– А что нам делать с ураганом или землетрясением? Вы можете его убить? Можете. Но он всегда может воскреснуть. Очень неудобно, согласитесь? Вы можете с ним воевать лоб в лоб? Можете. Но боюсь, что проиграете. Он слишком искушён в войне. Что вы вообще можете? Очень немного.

– В Ваших словах звучит какая-то безысходность, – покачал головой сэр Фрэнсис.

– Так и есть, – грустно улыбнулся Раймон Пуанкаре. – Так и есть. Мир изменился в тот момент, когда в него пришёл этот… человек. Да, определённо человек. Но с очень непростым и долгим прошлым. И он уже никогда не будет другим.

– Ясно, – мрачно кивнул сэр Фрэнсис. – Так вы не будете помогать Великобритании препятствовать захвату Меншиковым Константинополя и проливов?

– Нет. И вам не советую.

– Спасибо за совет, – раздражённо дёрнув шеей, произнёс посол Великобритании во Франции. Встал. Кивнул. И пошёл на выход.

– Не переживайте за свою карьеру, друг мой, – донеслись до него уже в дверях слова Президента. – От Вас требуют невозможного. Вы же делаете всё, что в ваших силах.

– Благодарю. Мне очень важны эти ободряющие слова, – предельно холодным тоном ответил сэр Фрэнсис не оборачиваясь и вышел.