Гарвардский Некромант
Часть 4 из 11 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Вы нашли в этом какой-то смысл?
– Все новые свидетельства вписались в глобальную картину фактов, но уже гораздо позже. На тот момент мы располагали лишь безумными догадками – особенно по поводу воскрешения червей. В учебниках ответы на подобные вопросы не найти. Поэтому я тогда плотно засел за чтение научной фантастики в поиске идей, которые можно было бы позаимствовать. Мы с Мэри обсуждали разные фантастические сценарии и спорили, какие из них лучше согласуются с нашими данными.
– И какие книги вы читали?
– Сначала я решил перечитать повесть «За миллиард лет до конца света». В ней братья Стругацкие рассказывают об ученых, которые испытали на себе действие таинственных сил, вмешавшихся в их научные разработки.
– Как ранее нечто мешало вам увидеть, что же происходит с червяками при воскрешении?
– Да… и нет. В книге все совсем иначе. Например, ученый, который стоял на пороге ключевого открытия, мог получить внезапное повышение, требующее смены деятельности. Или внезапно к нему выстраивалась целая очередь из женщин, не способных объяснить свое неудержимое сексуальное влечение. Или беднягу по ошибке обвиняли в убийстве. А однажды даже склонили к самоубийству!
Сначала исследователи подумали, что их преследует некий продвинутый интеллект – инопланетяне, боги, секретная организация. Но происходившее с ними выглядело слишком случайным, хаотичным, непоследовательным и разнообразным. В итоге один ученый предположил, что в их судьбу вмешалась сама природа.
Предполагаемая фантастическая теория, как я ее понимаю, заключалась в том, что существует множество вселенных, подверженных эволюции по принципам дарвинизма. Они следуют естественным циклам роста и развития, коллапса и размножения. В каких-то мирах жизненные формы разрабатывают технологии, которые мешают Вселенной участвовать в эволюционном процессе такого типа. Выживают лишь те миры, которые вырабатывают определенные защитные механизмы, способные отвести разумную жизнь от подобных открытий. Один герой заключает, что с природой нельзя договориться – остается лишь изучать ее законы, пока она осыпает тебя взятками, угрозами и метеоритными дождями.
– Какая интересная идея!
– В «Новой Космогонии» польского писателя Станислава Лема главный герой ученый Альфред Теста описывает совершенно другую теорию. Теста пытается разрешить так называемый «парадокс Ферми» – молчание космоса. Дело в том, что в одной лишь нашей Галактике есть сотни миллиардов звезд, вокруг которых вращаются сотни миллиардов планет, и некоторые планеты могут быть похожими на Землю. Вселенная намного древнее Солнечной системы. У жизни были миллиарды лет на зарождение на других планетах. Эта жизнь могла эволюционировать, стать разумной, как это случилось на Земле. Ничто не мешало ей колонизировать Галактику – в масштабах возраста Вселенной это произошло бы совсем быстро. Галактика должна быть наполнена разумной жизнью и продуктами ее межзвездных коммуникаций. Но как бы аккуратно мы ни сканировали отдаленные звезды в поисках искусственных сигналов, мы ничего не находим. Никаких признаков разума, кроме нашего.
Для решения этого парадокса предлагалось множество спекулятивных решений. Например, гипотезы «Великого фильтра» предполагают существование некоего барьера, препятствующего становлению цивилизаций третьего типа, способных к межзвездным перелетам. Если подобный фильтр ждет нас впереди, то мы в опасности. Возможно, разумная жизнь закономерно уничтожает себя с помощью какой-то еще не открытой технологии, которую она стремится обрести. Возможно, такая технология уже создана. Вероятность ядерной войны может быть мала в течение, скажем, ближайшего года. Но если рассмотреть длительный период времени, то появление условий для катастрофы может быть статистически неизбежно.
– Как гласит закон Мерфи, «все, что может пойти не так, пойдет не так».
– С определенной вероятностью. Мы также можем пофантазировать, что агрессивная раса инопланетян следит за теми, кто «нарушает космическое молчание», и уничтожает их.
– Как жнецы в компьютерной игре Mass Effect.
– Вроде того.
– Вы полагаете, что человечеству в любом случае конец?
– Если нам повезло, то фильтр находится позади нас: многие великие вымирания на Земле уже происходили: например, когда микробы впервые загрязнили атмосферу одной из самых опасных молекул…
– Кислородом?
– Именно. Или, возможно, в большинстве миров правят гигантские неразумные организмы, если их вымиранию не поспособствует астероид, упавший в нужное место и в нужное время, создавая тем самым условия для процветания существ поменьше, больше полагающихся на интеллект, чем на размеры. Представьте, если мы однажды обнаружим множество планет, населенных гигантскими существами вроде наших динозавров, ожидающих космической катастрофы, способной прервать их вечное правление.
Но у героя книги Лема совсем другой ответ на парадокс Ферми. Писатель предположил, что, вероятно, более древние инопланетные цивилизации и не молчат вовсе. Напротив, у них было столько времени на эволюцию и развитие, что они создали технологии, позволяющие менять сами законы физики. Герой полагает, что наблюдаемые законы физики – продукт этих цивилизаций, их способ коммуникации. Более точно – способ «необщения», уважающий право каждой цивилизации самостоятельно определять свои будущие законы физики. В общем, Лем рассказал нам историю о том, что законы природы могут меняться и, возможно, мы когда-нибудь тоже научимся их изменять и сыграем свою роль в развитии Вселенной.
– И насколько правдоподобной вам кажется такая идея?
– Она еще более спорная, чем теория Стругацких. Но давайте не будем воспринимать фантастику слишком серьезно! Хотя сама идея, что законы природы могут меняться, повлияла на ход моих дальнейших рассуждений. Кроме того, как я уже говорил, повесть «За миллиард лет до конца света» заставила меня задуматься о возможности научных проверок, позволяющих понять, играет ли с нами природа или и правда какой-то высший разум избирательно меняет правила игры, когда подворачивается подходящий повод.
– Например, когда вы радуете его гуманизированными жертвоприношениями.
– Или удивляем его как-то иначе.
Глава 3. Сделаем некромантию снова великой
– Как называлась ваша первая научная статья?
– Статья в Nature называлась «Неизвестный фактор, ассоциированный со смертью, продлевает жизнь мышам». Мы написали, что некоторые грызуны из когорты, подвергнутой эффекту гуманизированных жертвоприношений, прожили более пяти лет. При формулировке выводов мы аккуратно преуменьшили значимость исследования, написав, что либо мы сделали новое открытие, либо столкнулись с каким-то неизвестным источником искажений, который мог отразиться и на других работах по старению. И добавили, что именно поэтому подобные опыты очень важно повторить.
– Наверное, научное сообщество бурно отреагировало на вашу работу?
– Не так бурно, как я ожидал. Честно говоря, я думал, что коллеги начнут нас активно критиковать, а вот люди, далекие от науки, примут наши результаты – ведь многие верят в магию, астрологию и божественное вмешательство. Однако в итоге большинство ученых посчитали исследование интересным, но, скорее всего, ошибочным. Чаще всего мне попадалось мнение в духе: «Вот дождемся новых данных, а потом уже сделаем выводы».
В общем, мы правильно сделали, что были беспощадно критичны по отношению к своим результатам. Иначе коллеги окрестили бы нас мракобесами.
– Ваш рассказ напомнил мне фильм «Контакт». Там доктор Элли Эрроуэй обнаружила инопланетный сигнал и попросила коллег не подтверждать ее догадки, а доказать, что она не права. Найти ошибки в ее анализе, предложить альтернативные объяснения… Только когда все попытки опровергнуть гипотезу провалились, Эрроуэй заявила, что человечество столкнулось с сигналом от другой цивилизации.
– Отличный пример. Кстати, вы знаете, что фильм сняли по роману талантливого астрофизика Карла Сагана? Саган обладал чутким представлением о научном процессе. И да, как доктор Эрроуэй пыталась опровергнуть собственную теорию, так и мы приложили немало усилий, чтобы опровергнуть существование обнаруженного нами эффекта.
Думаю, большинство ученых с уважением отнеслось к такой самокритике, даже если и не было готово принять наше открытие. Но нашлись и исследователи, которые обвинили нас в фабрикации данных. Доктор Дрейк, по совместительству известный блогер и популяризатор науки, написал, что мы, вероятно, стали жертвами пранка – наших старых мышей заменили молодыми. Признаюсь, мы и сами рассматривали такой сценарий. Еще Дрейк пошутил, что мы пытаемся «сделать некромантию снова великой».
– Существует точка зрения, что наука довольно догматична и консервативна. Что сложно донести новые идеи, пошатнуть устоявшуюся парадигму. Вы испытали что-то подобное на себе?
– Наука определенно не догматична. Она лишь требовательна к доказательствам. Нельзя, например, просто так взять и заявить, что какое-то вмешательство лечит рак или продлевает жизнь. Вы должны показать, что проделали большую интеллектуальную работу, честно пытались опровергнуть собственные выводы. Доктор Дрейк имел полное право на сомнения. Он сделал ставку на наиболее вероятный исход развития событий.
– Вы довольно спокойно относитесь к критике. Даже когда вас обзывают некромантом…
– Жаль, что это считается чем-то особенным, а не нормой. Многим проще заявить, что мир не готов к их гениальным идеям, отвергнутым лишь в силу грандиозности, сложности понимания для простых смертных и необходимости смены уже упомянутой «парадигмы», чем придумать и провести нормальные и убедительные проверки. В отличие от любителей квантового исцеления, гомеопатии или астрологии, профессиональные исследователи не строят из себя жертв. Они просто делают свою работу.
– И много ли примеров, когда ученый, сделавший противоречивое открытие, утер нос своим критикам?
– Конечно. Мало кто верил в идеи Стэнли Прузинера, что некоторые инфекции передаются белками. Все знали, что заразу распространяют бактерии, грибы и вирусы. А как инфекцию вызывает белок? Но Прузинер проводил исследование за исследованием и в итоге показал, что это происходит путем передачи структурных изменений: одни белки меняют другие, подобные себе. Это создает цепную реакцию, которая может привести к коровьему бешенству и болезни куру – «хохочущей смерти» – у людей. Обе болезни вызваны накоплением неправильно свернутых прионов в мозге – так теперь называются инфекционные белки. Повреждения мозга при куру вызывают неконтролируемые приступы смеха и в итоге смерть. За свои работы Прузинер заслуженно получил Нобелевскую премию.
Похожая история случилась с Барри Маршаллом и Робином Уорреном, открывшими, что, вопреки существовавшим ранее убеждениям, язву желудка вызывает бактерия Helicobacter pilori. Сначала многие ученые и врачи сомневались в этом, но появилось больше данных, и теперь это – общепризнанный факт. За свое открытие Маршалл и Уоррен тоже получили Нобелевскую премию.
– С научной критикой ваших экспериментов все понятно. Были ли к ним этические претензии? В конце концов, вы распрыскивали мышиную кровь над пентаграммой.
– Да, обвинений хватало. Мы оказались в центре всеобщего внимания и каждый день получали массу злобных писем.
– О чем писали ваши недоброжелатели?
– Что мы выполняем работу Сатаны, конечно! Что будем гореть в аду!
– Но, наверное, не все критики оказались религиозными фанатиками?
– Конечно. Обеспокоены были и некоторые наши коллеги. Гарвардский университет даже сформировал этическую комиссию, которая расследовала наши рабочие практики. Нас с Мэри заставили пройти дополнительный курс по этике и правилам экспериментирования на животных. Кажется, я проспал большую часть лекций. Но я не особо переживал из-за критики. Я скорее беспокоился из-за одобрения и похвалы.
– Что вы имеете в виду?
– Как только появились первые статьи журналистов о результатах наших работ, мой почтовый ящик заполонили письма от эзотериков, энергопрактиков и прочих «деятелей». Духовные тета-хилеры и квантовые терапевты давали мне непрошеные советы, как улучшить наши магические эффекты (и иногда в конце настойчиво просили прорекламировать их услуги). Мне предлагали выслушать мнение практикующих тарологов. Я получал приглашения на конференции по «альтернативной науке». Некоторые отправители обещали, что наша работа поможет им «наконец разрушить заговор официальных ученых, которые скрывают неудобную правду». «Правда», разумеется, заключалась в том, что Земля на самом деле плоская, эволюция – ложь, а инопланетяне навестили нашу планету и придумали ГМО и вакцины. Такие письма особенно удручали, потому что я никогда не хотел привлекать внимание сумасшедших, вдохновлять их и уж тем более ассоциироваться с ними. Я не хотел, чтобы мои исследования подпитывали иррациональные верования. Как ученый я не мог скрывать наши результаты. Как человек я был раздосадован «откровениями», которые люди из них черпали. Как в той старой шутке про ученого, который изнасиловал журналиста.
– Расскажите.
– Ученый объясняет журналисту: «Мы разрушили десять процентов раковых клеток в лабораторном исследовании на крысах». В заголовках газет появляется: «Рак побежден». Ученый поправляет: «Вообще-то мы не вылечили рак. Мы просто продвинулись в сторону возможного появления лечения в будущем». «Открыто путешествие во времени», – сообщает новый заголовок. Недовольный ученый посылает журналиста на три буквы, а на следующий день видит заголовок: «Ученый изнасиловал журналиста».
– Ваше беспокойство мне понятно, но ведь ваше исследование и правда ставит под сомнение общепринятую в науке материалистическую картину мира и подкрепляет некоторые «иррациональные» убеждения. Вы не согласны?
– Дело не в самих взглядах, а в нашем желании их пересмотреть в свете новых данных. Как однажды сказал австралийский комик Тим Минчин, «наука строится на наблюдениях, а вера – это отрицание наблюдений для сохранения собственных убеждений». Многие люди восприняли нашу статью как священный текст, который наполнил их жизнь светом и новыми смыслами. Они думали, что статья доказывает то, во что они всегда хотели верить. Астрологи, парапсихологи, верующие – все они соединяли воедино точки, которые существовали только в их воображении.
– Вы нарочно поставили в один ряд религию и астрологию? Ведь религии, насколько мне известно, перестали лезть в сферу науки.
– Религии за последние две тысячи лет выступили с множеством заявлений об устройстве нашего мира. Что Земля в ее нынешнем виде возникла за семь дней семь тысяч лет назад. Что люди созданы по образу и подобию Бога, который в придачу выступает источником их морали. Благодаря достижениям биологии мы теперь знаем, что люди эволюционировали из одноклеточных организмов в течение миллиардов лет. Что история об Адаме и Еве – миф. И что доброта по отношению к другим представителям нашего вида – вполне жизнеспособная эволюционная стратегия, позволяющая нашим генам лучше распространяться. Кроме того, представления о добре и зле не абсолютны, а меняются вместе с обществом: еще сравнительно недавно рабовладение и дискриминация людей по цвету кожи считались нормой. Нормально было убивать иноверцев и неверующих. Но людям не нравится признавать, что их предки в чем-то заблуждались. Если бы ученые доказали существование Бога, который в корне не соответствовал бы ожиданиям верующих, сомневаюсь, что кто-то признал бы ошибки в своих священных текстах. Могу предположить, что любой верующий равновероятно пришел бы к одному из двух противоположных выводов: новый Бог – ложный или «конечно, мы так всегда и говорили, просто тексты надо правильно интерпретировать».
– Вы упомянули, что у ваших работ появились преданные фанаты.
– Наиболее радикальным было движение некрохакеров. Они еще называли себя «смотрителями смерти».
– Ну хоть не пожирателями! И что же они делали?
– Некрохакеры верили, что поскольку гуманизированные жертвоприношения работают, то работают и человеческие, которые совершали наши предки. Но на самом деле это совершенно разные вещи, а эффект гуманизированных жертвоприношений зависит от конкретного использованного человеческого гена. Неспециалисты часто ошибочно применяют к людям выводы из научных статьей про мышей и других модельных организмов. С такими выводами следует быть осторожными.
– Неужели некрохакеры убивали людей?
– Насколько мне известно, нет. Если речь идет о каких-то преступлениях. Несмотря на громкие лозунги, некрохакеры были лишь безобидной группой хипстеров, влюбленных в науку. Но, к сожалению, их знание биологии оставляло желать лучшего.
– Как в меме из комикса «Цианид и Счастье»: «Ты не любишь науку, тебе просто нравится пялиться на ее зад».
– Думаю, такое сравнение жестоко по отношению к некрохакерам. Они просто хотели жить дольше и потому пытались оказаться рядом с умирающими в их последние минуты жизни (ну и еще закидывались разными «полезными» биологически активными добавками). Правда, отдельные некрохакеры устраивались палачами в странах с разрешенной смертной казнью. Но все-таки чаще всего они никуда не переезжали, а просто становились волонтерами в хосписах и работали с безнадежными больными. Или трудились в госпиталях, где легализована эвтаназия.
Некрохакеры общались в интернете, налаживали социальные связи, обменивались опытом, обсуждали, какие изменения происходили в их организме после наблюдения за чужой смертью, мерились «биомаркерами»… А еще вместо кино и ресторанов ходили со своими половинками на «смертельные события». Они даже разработали специальное приложение для смартфонов, которое отслеживало жизненные показатели людей – пульс, давление, температуру, потоотделение – и уведомляло, если рядом кто-то вот-вот умрет. Разумеется, приложение тут же сообщало о проблеме и работникам скорой помощи, а еще присылало инструкции, как помочь человеку. Поэтому у деятельности некрохакеров была и светлая сторона.
– А почему они думали, что присутствие при чужой смерти продлит им жизнь?
– Некрохакеры приводили разные ненаучные аргументы в пользу своей теории. Например, по их мнению, еще античные мудрецы знали о пользе наблюдений за смертью, и потому в Древнем Риме гладиаторские бои пользовались бешеной популярностью.
– Если некрохакеры записывали изменения биомаркеров старения, получается, ученые могли использовать эти данные, чтобы проверить, правы они или нет?
– К сожалению, записи «смотрителей смерти» по большей части оказались бесполезны. Некрохакеры плохо представляли, как грамотно проводить научные эксперименты, не знали, что такое контроль и систематический сбор данных. Наблюдаемые ими изменения биомаркеров могли оказаться случайными флуктуациями. Или их могли вызвать другие факторы. Как я уже упоминал, некрохакеры принимали массу пищевых добавок и витаминов. Нам неизвестно, что именно сработало, а что нет.
– Но кто-то же пытался тщательно исследовать эффекты от присутствия во время человеческой смерти?
– Намного позже. В общем, некрохакеры не предоставили никаких свидетельств, что человеческие «жертвоприношения» хоть как-то работают. Но хипстеры все равно продолжали свои «эксперименты».
– Ну хорошо, с некрохакерами разобрались. Но вы так и не признали, что ваша работа подкрепляла некоторые существовавшие ранее магические и религиозные верования…