Галерея последних портретов

– Все нормально, – быстро успокоила та, – я нечаянно. Потом уберу.

Сердце в груди снова сорвалось в тревожный галоп. Саша точно знала, что не трогала чашку, но говорить об этом не стала. Уверенность в том, что они со всем разберутся, снова начала блекнуть.





* * *


В нашей семье женщины делятся на два типа: первым везет, как мне, и они доживают до старости, вторые умирают совсем молодыми. Именно такой неудачницей была моя мать. Она умерла, когда ей было всего двадцать два года, оставив обалдевшему мужу троих маленьких детей. Есть, правда, еще и третий тип: девочки, умирающие совсем маленькими, но этих я даже не считаю. Родиться второй у нас сразу считается приговором. То, что моя младшая сестра не жилец, все знали с самого ее рождения. По-моему, мои родители старались даже сильно не привязываться к ней, зная, что она все равно умрет. Любимицей и отца, и тем более матери всегда была я одна, даже моего брата они любили несколько меньше, он ведь был мальчишкой.

Мне было шесть, когда моя сестра отправилась к нашей матери: «на небеса», как говорила наша старая соседка, «куда-то туда», как ворчал отец. По-моему, по ней никто даже не плакал и особенно не убивался, кроме меня. Я любила ее и чувствовала свою вину перед ней, ведь мне повезло: я родилась первой.

Похоже, везение сопровождало меня с момента моего рождения. Отец постарался лишь побыстрее найти нам с братом новую мать, женившись на дочери какого-то своего знакомого, которая не подходила ему ни по возрасту, ни по положению. Он не любил ее, до самой смерти сохраняя это чувство лишь для моей матери, на которой, наверное, иначе и не женился бы, зная обо всем. Он никогда не признавался мне в этом словами, но я хорошо это чувствовала.





Глава 2





23 октября 2013 года, 11.08

Большой проспект В.О.

г. Санкт-Петербург



По дороге на работу они почти не разговаривали. Войтех сел на заднее сиденье за Сашей, чтобы, с одной стороны, привлекать к себе меньше внимания, а с другой – иметь возможность посматривать на машины, которые шли рядом в потоке или следовали за ними. К тому же он полностью сосредоточился на своих предчувствиях, поэтому не смог бы поддерживать оживленную беседу, даже если бы Саша пыталась ее вести. А она не пыталась.

Поставив машину на свое привычное место, Саша отдала Войтеху ключи и предупредила, что ей понадобится какое-то время, чтобы оформить отпуск и разрулить некоторые дела.

За время ее отсутствия Войтех успел обойти всю парковку, изучить все машины, немного поторчать в холле и понаблюдать за людьми, но уже к концу первого часа он был вынужден признать, что этим утром подозрения вызывал только он сам, бродя среди машин и трогая каждую рукой или ошиваясь рядом с кофейным аппаратом и поглядывая на врачей и посетителей больницы.

Саша вернулась только в начале двенадцатого, Войтех ждал ее у машины, но вместо того, чтобы протянуть ей ключи и вернуться вместе домой, внезапно предложил:

– Может быть, пройдемся немного? Здесь есть где-нибудь поблизости место, где можно раздобыть приличный кофе на вынос? В отеле был только растворимый, а испытывать удачу с вашим автоматом в холле я не стал.

– И правильно сделал, гадость та еще, – кивнула Саша. – Пойдем, я знаю здесь неподалеку чудное местечко, где варят прекрасный кофе, и даже можно попросить добавить корицу, как ты любишь.

Саша уверенно направилась к выходу с парковки.

– Что-нибудь интересное заметил? – наконец решилась спросить она, когда они уже вышли на проспект.

– Честно говоря, нет, – признал Войтех. Он немного помолчал, а потом осторожно уточнил: – Ты уверена, что твои ощущения связаны именно со слежкой? Других причин для тревоги не может быть?

– Каких, например? – не поняла Саша.

– Я не знаю… Может быть, происходит что-то еще? Ты кого-то боишься?

Саша посмотрела на него, пытаясь понять, чем вызван такой вопрос. Наверное, Максим рассказал ему и о ее кошмарах тоже. Либо же у него были видения, о которых он ей по какой-то причине не говорит.

Еще вчера она думала, что рассказала бы ему все, если бы они еще общались, но сегодня, убедившись, что никакой слежки за ней нет, она почему-то испугалась, что он тоже предложит ей отдохнуть. Она и сама, наверное, уже думала бы, что это параноидальный бред, если бы не разбившаяся вчера чашка.

– Если я скажу, ты, как и Макс, решишь, что я спятила, – криво улыбнулась она, разглядывая проезжающие мимо машины. – И мне останется только гадать, кто из вас первым отправит меня к психиатру.

– Определенно я буду последним человеком, который отправит тебя к психиатру, – сдержанно прокомментировал Войтех. Когда-то его тоже насильно отправили к психиатру, который ничем ему не помог, потому что, как был уверен тогда Войтех и продолжал верить до сих пор, он видел то, что не укладывалось в чужие представления о мире, но при этом не было галлюцинацией. – Скажи, сколько раз за время нашего знакомства я озвучивал теории, тянувшие на психиатрический диагноз?

Саша снова посмотрела на него и улыбнулась на этот раз искренне.

– Я и забыла, что ты у нас псих со стажем. Это я вечно пыталась искать во всем рациональное зерно, а теперь Вселенная как будто решила пошутить надо мной за это.

Они как раз подошли к небольшому окошку с яркой вывеской, где продавали обещанный Сашей «прекрасный кофе», и это дало ей время напомнить себе, что именно Войтеху она может рассказать все без утайки, и сформулировать свои мысли.

– Знаешь, мне даже сложно описать, – начала она, согревая замерзшие пальцы о горячий стаканчик. – Мне все время кажется, что на меня кто-то смотрит. Иногда это почти не чувствуется, а иногда ощущение такое сильное, что я теряюсь и не могу пошевелиться от страха. Дома, на улице, на работе, в магазине. Я боюсь выключать свет, когда одна дома, все время кажется, что рядом кто-то есть. Кто-то, кого я не вижу. Из-за этого мне уже кошмары снятся по ночам, даже в них меня все время кто-то преследует.

– Давно это с тобой? Оно началось до или после нашей последней встречи?


Саша задумалась, вспоминая.

– Такое было и раньше. Я не говорила тебе, но год назад, когда мы искали некроманта, я проснулась среди ночи от того, что мне показалось, будто в комнате кто-то есть. Даже Максима разбудила, чтобы он проверил всю квартиру. И потом такое повторялось пару раз, но так… Я даже не боялась, привыкла. Думала, что наши расследования производят на меня все же большее впечатление, чем я считаю. Гораздо хуже стало две или три недели назад. Может, мне не хватает адреналина, и я все это придумала? – Она улыбнулась, давая понять, что сама не верит в такое предположение.

Войтех скептически хмыкнул.

– Мне кажется, ты не похожа на человека, который может довести себя надуманной проблемой до истощения всего лишь на почве скуки. И потом, я уверен, что в твоей жизни хватает людей, которые постараются убедить тебя в том, что это просто скука, усталость, фантазии или что-то в этом роде. Я все-таки рискну побыть тем, кто попытается найти черную кошку в темной комнате, даже если ее там нет. Сможешь вспомнить, когда именно все стало хуже? Или это происходило постепенно?

Саша сделала несколько глотков горячего кофе, вспоминая, а потом вдруг посмотрела на него, и лицо ее при этом просветлело.

– Я тебе даже точную дату назову. У меня все же сломался замок в кулоне, как ты и предупреждал. Я его носила в ремонт, чек остался. – Саша открыла сумку, ища внутри чек. – Мне тогда как раз первый кошмар приснился, хорошо что соседи скандалом своим разбудили. До утра уже уснуть не смогла. Вот. – Она вытащила из кармашка сложенный вдвое листок. – Четвертое октября. С тех пор все и началось.

Войтех взял у нее чек, отчасти ожидая получить очередное видение, но ничего не произошло, поэтому он просто развернул бумажку, пробежался глазами по написанному, убедился, что она назвала верную дату, и вернул чек обратно.

– Значит, с четвертого октября. Ухудшение проявилось кошмарным сном, после этого ощущение чужого присутствия и пристального внимания усугубилось, правильно я понимаю? Что-то еще происходит?

– Еще… чашка вчерашняя. Она сама упала, я ее не трогала, – после очередного непродолжительного молчания призналась Саша. – Я уверена, что не зацепила ее.

– Кошмары, чужое присутствие, передвижение предметов – похоже на классическое преследование призраком. Правда, непонятно, почему это началось только сейчас, если это связано с местом жительства. Равно как и почему ощущение преследования сохраняется у тебя вне дома. Впрочем, это ведь не точная наука. Есть ли вероятность, что в истории вашей квартиры может быть какое-то… событие, которое могло стать причиной подобного?

– Нет, едва ли. Дом новый, построен меньше десяти лет назад. Мы вторые владельцы своей квартиры, а до нас там вообще никто не жил, предыдущие хозяева даже ремонт в ней не делали.

– Тем не менее, стоит проверить события на этапе постройки. И поинтересоваться настоящим, – Войтех сказал это так, словно внес соответствующие пункты в воображаемый ежедневник. – Например, что там за ссора была у соседей?

– Да обычный скандал, они постоянно ругаются, – Саша пожала плечами. – Правда, в тот раз как-то уж совсем разошлись, не удивлюсь, если мебель переломали, в нашу стену постоянно что-то летело. Макс даже хотел пойти утихомирить их немного.

– Но не пошел? Почему?

– Я не хотела, чтобы он вмешивался. Я знаю своего мужа, мог бы еще и крайним остаться.

– Хм… – Войтех не смог скрыть удивления. Всего год назад Саша устроила ему жесткую отповедь за то, что он не пожелал вмешиваться в полицейское расследование и заниматься спасением похищенных маньяком девушек, а предпочел сосредоточиться на своем расследовании и событиях, связанных с девушкой, которую тот же маньяк уже успел убить. Услышать теперь, что Саша предпочла не вмешиваться в конфликт за стеной, хотя такие конфликты частенько заканчиваются плачевно для более слабой их стороны, было для него удивительно. – Неожиданно.

– Почему? – не поняла Саша.

– Обычно ты среди неравнодушных граждан.

– Мы четыре года живем в этом доме и четыре года слушаем скандалы соседей. И наверняка они ругались еще до того, как мы въехали в свою квартиру. Если им это нравится – с чего мне вмешиваться?

– А если речь идет о домашнем насилии? Знаешь, разъяренный мужчина может ударить женщину стулом так, что она больше уже никогда не встанет. Тысячи женщин гибнут ежегодно при таких обстоятельствах. Остальных просто калечат.

– О, не может быть, эту лекцию читаешь мне ты, – с заметным смущением проворчала Саша. – Моя соседка никогда не походила на жертву домашнего насилия. Уверенная в себе красотка в дорогих шмотках и с кучей украшений. Никогда не видела ее даже с синяком. Как-то я болтала с другой соседкой, которая живет над ними, ее муж однажды ходил к ним, когда они только заселились. Тоже думал, может, помочь чем надо. Был послан обоими. Знаешь, часто муж с женой, ругаясь наедине, становятся удивительно слаженным дуэтом, когда кто-то третий пытается вмешаться в их отношения.

Войтех покосился на нее, в его взгляде читался невысказанный вопрос, но потом он отвернулся, решив так и не озвучивать его. Он не понимал, почему Саша была удивлена его словами, но не был уверен, что хочет это знать. Вместо этого он неопределенно кивнул.

– Хорошо, значит, поведение соседей тоже не было необычным, – констатировал он. – И раз к вам не приходили из полиции, значит, ничем экстраординарным та ссора не закончилась. Стоит проверить, не произошло ли в доме что-то еще в ту ночь. Или, может быть, в какое-то другое время.

– А как мы это проверим? Будем ходить и опрашивать соседей? Если честно, я почти ни с кем из них не знакома даже в своей парадной.

– Будь с нами Лиля, я бы попросил ее поискать в новостях. Будь с нами ее брат, я бы попросил его поискать в более закрытых источниках информации, но поскольку тут нет ни одного из них, мне в голову приходит только один человек, который мог бы нам с этим помочь.

– Кто?

Войтех загадочно улыбнулся, доставая из кармана смартфон и листая в нем телефонную книгу.

– Да знаю я одного следователя с широкими взглядами. Как раз из вашего района.



23 октября 2013 года, 18.12

Отделение полиции Василеостровского района

г. Санкт-Петербург



Следователь Владимир Петрович Дементьев, с которым Войтех и Саша познакомились год назад, когда расследовали сообщения в Скайпе от мертвой девушки, смог встретиться с ними только вечером, велев заглянуть к нему после шести. Когда они вошли в его кабинет, он расплылся в радостной улыбке и откинулся на спинку кресла, сцепив руки на затылке в замок.

– Какие люди в Голливуде!

Войтех не понял суть такого приветствия. Он никогда не слышал о том, чтобы Санкт-Петербург называли «русским Голливудом» или чем-то в этом роде. Такого устоявшегося выражения он тоже не знал.

– Почему в Голливуде? – поинтересовался он, подходя ближе к столу следователя.