Галерея последних портретов

Он прислонился спиной к изголовью кровати и подтянул Сашу к себе. Она не стала даже спорить, устроившись поудобнее в полусидячем положении, и прикрыла глаза.

– Может быть, тебе стоит поехать куда-нибудь отдохнуть? – предложил Максим, успокаивающе гладя ее по темным волосам, которые в неверном свете свечей отливали золотом. – В твою любимую Испанию, например. Или куда-нибудь подальше. Помнишь, мы смотрели фотографии Мальдив, и ты сказала, что хотела бы поехать туда?

– Ты же занят сейчас, – напомнила Саша, открывая глаза.

– Я – да, но ты можешь поехать туда с какой-нибудь подружкой. Я за все заплачу. Позови Алису, например. Она никогда не против отдохнуть, особенно за чужой счет.

Саша улыбнулась.

– Он все равно меня найдет, – вздохнула она. – Ты же знаешь, это была никакая не авария. Это он выключил свет, я слышала его. Если он последовал за мной сюда, найдет и в другом месте.

– Мы не можем знать этого наверняка. Как и то, кто именно он.

– Какая разница? Все равно найдет.

– И все же подумай об этом, – настойчиво повторил Максим. – Пусть Дворжак здесь со всем разбирается, а ты уезжай.

– Я подумаю, – со вздохом пообещала Саша, снова закрывая глаза.

Стресс последних часов не оставил ей сил, однако уснуть нормально уже не получалось. Стоило ей начать проваливаться в сон, как сердце тут же переходило в режим усиленного выброса крови, и она просыпалась от его глухих ударов.

«Все, хватит, – наконец велела она себе. – Что бы это ни было, оно питается твоим страхом. Чем больше ты боишься, тем оно сильнее. Раз он до сих пор ничего тебе не сделал, значит, не может. Или пока не может. В любом случае, пока можно не бояться».

Она аккуратно вылезла из объятий Максима, который уже задремал, прикрыла его одеялом и, взяв одну свечу, вышла из спальни, плотно прикрыв за собой дверь, чтобы не разбудить его.

Эта квартира была очень маленькой, с двумя крошечными комнатами. В ней когда-то давно жили Сашины родители и она сама примерно до трех лет, пока все они не переехали в центр, в огромную квартиру бабушки ее отца. Александре Константиновне было уже много лет, но у нее все еще хватало сил присматривать за ребенком. В детском саду Саша почти постоянно болела, поэтому ее мать была только рада оставить девочку дома.

Затем Саша жила здесь одна несколько лет, когда училась в университете. В девятнадцать лет ей, как выразился ее отец, попала под хвост шлея, и она вдруг решила, что страстно влюблена в своего однокурсника и до ужаса хочет за него замуж. Однокурсник так же страстно был влюблен в нее и жениться не отказывался. Они уже почти подали заявление в ЗАГС, как сопротивление пришло оттуда, откуда не ждали: Сашины родители, никогда не выказывавшие никаких барских замашек, неожиданно воспротивились иногороднему зятю, живущему в общежитии на стипендию. По прошествии нескольких лет Саша, конечно, поняла их мотивацию. Родители, обладающие несравнимо большим жизненным опытом и хорошо знающие свою темпераментную дочь, прекрасно видели, что тот парень для нее – просто страстное увлечение, которое пройдет достаточно быстро, а она для парня – возможность зацепиться за большой город. Ни о какой чистой взаимной любви до гроба речи не шло.

Все это Саша поняла гораздо позже, а тогда страшно психанула, разругалась с родителями и убежала из дома в ночь, роняя тапки, чтобы воссоединиться с возлюбленным. Однако мечты быстро разбились о реальность. Оказалось, что прекрасный секс и интересные разговоры сильно блекнут на фоне тотального отсутствия денег и жилья. Уже спустя три месяца скитаний по съемным квартирам и комнатам друзей Саша не была так уверенна в своей любви, а спустя еще два месяца уже точно так же, роняя тапки, сбежала и от своего несостоявшегося жениха, оказавшегося к тому же хамоватым и неотесанным любителем выпить и закусить на халяву, а потом и пофлиртовать с другими девушками.

Максим, которому тогда исполнилось уже двадцать восемь, привычно отложил все свои дела, чтобы помирить Сашу с родителями, главным образом, с отцом, от которого она и унаследовала свой упрямый характер. Правда, жить к ним она так и не вернулась. Те вручили ей ключи от этой квартиры, рассудив, что она уже достаточно взрослая, чтобы жить самостоятельно, и этим сберегли нервы и ей, и себе.

Чтобы не сидеть без дела, Саша решила немного убраться, с усмешкой подумав, что заняться уборкой в четыре часа утра кроме нее могла бы разве что Моника Геллер[1], но эта квартира уже давно требовала мокрой тряпки. Включать пылесос она не решилась, ведь это услышал бы не только Максим, но и все соседи, поэтому вооружилась только ведром с водой, закрылась в гостиной и сунула в уши наушники, включив музыку. Так было и веселее, и она не слышала посторонних шумов. Саша могла сколько угодно убеждать себя не бояться, но каждый раз, когда она замечала краем глаза тень сбоку или в отражении выключенного телевизора, сердце начинало биться быстрее.

Она успела вытереть пыль везде, куда смогла дотянуться, не двигая мебель, когда наконец добралась до антресолей старого шкафа, где лежали какие-то книги, которые рука не поднималась выбросить. Здесь дело пошло медленнее, потому что Саша то и дело открывала книги и увлекалась чтением, присев на верхнюю ступеньку стремянки. Время уже приблизилось к шести утра, когда у самой стены она и нашла нечто, завернутое в старую газету.

Подобрав под себя ноги, Саша удобно устроилась на диване и развернула газету, почему-то стараясь сделать это как можно аккуратнее, не порвав ее. Внутри оказалась не книга, а что-то, похожее на альбом. Обложка была сделана из настоящей кожи и выглядела очень старой. Внутри альбома обнаружилось всего несколько листов, прикрепленных к необычному железному замку, позволявшему при необходимости добавлять листы. Что-то похожее делают в современных папках-скоросшивателях.

Листов оказалось всего шесть, и на каждом был изображен женский портрет. Причем листы выглядели очень старыми, первые три еще и довольно потрепанными, кто-то значительно позже приклеил их на картон, чтобы сохранить целостность. Под каждым портретом было написано имя, видимо, принадлежавшее изображенной женщине, и две даты: скорее всего, рождения и смерти. Первая женщина родилась в далеком 1776 году, что подтверждало возраст рисунка и оправдывало его состояние.

Саша увлеченно рассматривала рисунки, даже забыв на некоторое время о присутствии в комнате своего незримого гостя, и дойдя до последнего, удивленно приподняла брови. На последнем рисунке была изображена ее прабабушка, та самая, которая присматривала за ней в детстве. Подпись снизу «Александра 19.03.1910 – 22.11.1988» и висящий на шее кулон, который теперь носила она сама, подтверждали эту догадку. Впрочем, Саша и так не ошиблась бы: у родителей дома хранилось много ее фотографий. Сосредоточенно нахмурившись, Саша перевернула один лист обратно. Женщину на этом рисунке звали Ольгой, и прожила она всего 22 года. Насколько Саша помнила свою семейную историю, так звали мать ее прабабки, и умерла та совсем молоденькой от чахотки, как тогда называли туберкулез, от которого умирали очень многие вне зависимости от социального положения. Неужели она нашла какой-то семейный альбом?

Еще больше ее удивило то, что на шее Ольги висел тот же самый кулон. Саша всегда считала его обычным украшением и даже не думала, что он мог быть настолько старым. Она пролистала остальные рисунки. На шее у всех женщин висел ее кулон.

Она так увлеклась разглядыванием портретов, что не заметила, как на пороге гостиной показался Максим.

– Ты вообще спала? – сонно потягиваясь, спросил он.

– Немножко, – отмахнулась Саша. – Смотри, что я нашла.

Максим сел рядом с ней и взял в руки альбом.

– Что это?

– По всей видимости, портреты моих прабабок. Это бабушка Саша, в квартире которой сейчас живут мои родители, а это ее мать. Остальные, видимо, предыдущие женщины в семье. Самое интересное, что у них у всех мой кулон.

– Ого, – Максим перевернул несколько страниц и удивленно посмотрел на украшение, висящее на Сашиной шее. – Так ему много лет?

– Больше двухсот, видимо, – кивнула Саша.

– И альбому примерно столько же. Знаешь, – Максим улыбнулся, – если когда-нибудь мы разоримся, за альбом и кулон сможем выручить немало денег.

Саша рассмеялась в ответ.

– Ну уж нет, такие семейные ценности нужно передавать из поколения в поколение. Если у нас будет дочь, отдам это ей. Кстати, ты почему проснулся?

– Так ведь семь утра уже, Золушка, – Максим многозначительно посмотрел на ведро с водой, стоящее посреди гостиной. – У меня важная встреча в десять, а до этого надо к родителям заехать. Кстати, может, тебя к твоим закинуть? Не хочу, чтобы ты находилась дома одна.

– Они же на отдыхе, – напомнила Саша. – Вернуться должны только в субботу.

Она ждала, что Максим предложит отвезти ее к своим родителям, которые как раз жили по соседству, и даже начала придумывать отговорки, но тот ни слова не сказал об этом.


– Тогда давай к Дворжаку отвезу, – вместо этого предложил он.

– Я уберу сначала, раз уж развела здесь это все, а потом сама дойду, прогуляюсь. Не волнуйся, все будет в порядке. Пока я не сплю, я могу контролировать свой страх.

– Ладно, – Максим поднялся. – Но если что, сразу звони. Я буду все время на связи.

Саша кивнула, снова возвращаясь к альбому.



25 октября 2013 года, 9.10

Средний проспект В.О.

г. Санкт-Петербург



Когда Саша распахнула дверь, первым, что она увидела, было крошечное существо, у которого на мордочке имелся нарисованный оскал острых зубов и кислотно-розового цвета волосы, торчащие в разные стороны. Резиновые изогнутые конечности дергались от любого движения и порыва воздуха. Существо, скорее всего, было полым внутри, поскольку надевалось на палец. Палец же, на котором оно «сидело» сейчас, принадлежал, как ни странно, Войтеху. Тот стоял, вытянув руку вперед, и держал существо на уровне Сашиного лица, специально немного шевеля пальцем, чтобы существо дергалось, как припадочное.

– Можешь мне объяснить, чем руководствуется кофейня, выдавая по утрам на кассе к заказу «с собой» невыспавшемуся мужчине без детей вот такой… презент?

Саша перевела удивленный взгляд с розового существа на Войтеха, до боли закусила губу, а затем все же рассмеялась.

– Дворжак, это… что?

Войтех, чуть хмурясь с самым серьезным видом, повернул нелепое существо лицом к себе, от чего резиновые конечности задергались еще сильнее.

– Я не имею ни малейшего понятия, если честно, – все с тем же серьезным видом заявил он, а потом все-таки улыбнулся и протянул ей другую руку, в которой держал подставку с двумя стаканами кофе и бумажный пакет с круассанами. – Точно знаю, что вот это – завтрак.

– О, – Саша улыбнулась, забирая у него покупки, – ты чудо. – Она посторонилась, чтобы пропустить его в квартиру. – Есть хочу ужасно, а кофе еще больше. В этой квартире есть только растворимая дрянь и чай с мятой, от которого меня уже тошнит. Проходи.

Войтех вошел в квартиру, продолжая держать маленького резинового монстра на пальце вертикально. Только когда они прошли на кухню, размерами напоминающую жилище Дюймовочки, он снял его с пальца и посадил на стол.

– Оно будет жить с тобой, – безапелляционно заявил он, а потом добавил уже действительно серьезно: – Максим звонил мне, сказал, что ночью у вас тут было… происшествие?

– А я-то все гадала, откуда ты узнал адрес этой квартиры, – усмехнулась Саша, вытаскивая из пакета и выкладывая на тарелку еще теплые круассаны. – Кажется, дело все же во мне, а не в квартире.

– Да, потому что на Капитанской всю ночь ничего не происходило. – Войтех снял крышку со стакана и сделал осторожный глоток, но кофе уже не был обжигающе горячим. Он и сам не спал полночи, наблюдая за камерами, но так ничего и не дождался. Даже на Нева его организм перестал реагировать. – Я тут вспомнил кое-что. – Он напомнил ей историю с некромантом, рассказал о своих ощущениях и поделился теми же подозрениями, что накануне изложил Неву. – По пути сюда я уточнил у Дементьева: того человека объявили в розыск, но так и не нашли.

Саша долго молчала, разглядывая что-то в своем стаканчике. Слова Войтеха имели смысл, ведь именно тогда, когда они занимались поисками некроманта, она и почувствовала в первый раз что-то необычное в своей квартире.

– Ты думаешь, это его рук дело? – спросила она, наконец подняв взгляд на Войтеха. – Почти год ведь прошел.

– Год он мог скрываться, лечить руку, а теперь вернуться и вспомнить о своей мести. Тогда он похитил тебя, чтобы заманить нас в ловушку. Что если теперь он атакует тебя с помощью какой-нибудь сверхъестественной дряни, чтобы снова выманить нас? Меня он уже выманил, Нева тоже. Остались Сидоровы.

– Тогда предлагаю их не звать ни в коем случае, – Саша криво улыбнулась. – Пока они в Москве, мы все в относительной безопасности. – Она вдруг задумалась над чем-то, даже забыв на время о круассане, который держала в руках, а затем посмотрела на Войтеха так, как будто вспомнила что-то очень важное. – Точно, кладбище. Это было кладбище.

– Не понял? – Войтех нахмурился, не уловив скачок ее мысли.

– Мои сны, – торопливо пояснила Саша. – Они всегда происходят в каких-то знакомых местах: дома, на работе, в квартире родителей. А самый первый, который снился, когда нас разбудил скандал за стенкой, был в каком-то лесу. Место казалось мне знакомым, но я так и не вспомнила, что это за лес, и только сейчас поняла: это было то самое кладбище.

– Лютеранское, где нашли мертвых девушек?

– Да. И знаешь что? Год назад, когда мы с тобой залезли туда через дыру в заборе, мне казалось, что за нами наблюдают. Тогда я решила, что просто переволновалась, ведь я сотни раз заходила туда раньше, и ничего такого не чувствовала.

– И у меня там были те же странные ощущения, – кивнул Войтех, припоминая тот день. – Что ж, мне нравится эта версия. По крайней мере, более или менее понятно, что нужно делать, чтобы избавить тебя от кошмаров. Знал ведь, что нужно пристрелить того парня, – тихо и зло закончил он. – В этот раз он у меня дождется.

Саша промолчала. Наверное, сейчас, невыспавшаяся и напуганная, она бы даже не возражала, чтобы того человека на самом деле кто-нибудь пристрелил, но только не Войтех.

Какое-то время они молча пили кофе, думая каждый о своем и одновременно об одном и том же.

– Нет, все равно что-то не сходится, – в конце концов сказала Саша.

– Почему?

– Вчера в ванной я видела… тень. Большую черную тень, чем-то похожую на человека. Ни лица, ни рук я не различила, только как будто плащ и капюшон. И я уже видела это однажды. В той пещере, под Астраханью. Когда мы втроем полезли за останками колдуна, помнишь?

Войтех кивнул. Саша тогда тоже чего-то испугалась и твердила про какую-то тень, но ни он, ни Лиля никого и ничего не видели.

– Может быть, некромант уже тогда прислал это… существо или что оно там? Просто оно… только набирало силу?

– Так долго? Ведь с марта до сентября не происходило ничего такого. То есть мне иногда казалось что-то, но это были мелочи. А за последние три недели оно как с цепи сорвалось, как будто его что-то спровоцировало.

– Например, появление некроманта в городе, – предположил Войтех. – Посуди сама: этот человек использовал магию этих… как их? Темных Ангелов! И колдун, погребенный в пещере, тоже обращался к ним. Может быть, именно поэтому рядом с его останками существо проявило себя. Оно могло быть рядом с тобой хоть с тех пор, как он тебя похитил. Наблюдало. Ждало.