Французская вдова

– Вот отдам тебя в следующий раз на съедение следователю, пусть на твоих показаниях версии строит, – проворчал Тарасов.

– А что, будет еще следующий раз? – ужаснулась одна из девушек.

– Обязательно, – обнадежил их Тарасов. – Без налетов полиции я и жизни уже не представляю. За работу, милые, за работу! Смотрите, не завалите софиты, а то прыгаете как козы.

Актрисы стали прихорашиваться, Крутиков засуетился возле своей аппаратуры, а Тарасов подошел к Федору и взял его за пуговицу.

– Слушай, раз ты не актер, а черт знает кто, я тебя снимать не буду. Без обид, хорошо?

– Без обид. Только прежде чем уйти, я должен тебе кое-что рассказать.

Теперь, когда Федор понял, что перед ним не антисоциальный элемент, а успешный театральный режиссер, он подумал, что тот может принести огромную пользу делу. Тарасов – бесценный источник информации, раз лично знал обеих погибших актрис. Надо с ним как-то договориться о сотрудничестве.

– Как ты думаешь, зачем я сюда пришел, да еще с хомяком? – спросил он.

Тарасов озадачился.

– Действительно, зачем? Из-за этого следователя у меня мозги вскипели. Я ведь хотел тебя спросить…

– Я следил за тобой. За твоей квартирой. А перед этим за ней следил кое-кто еще.

И Федор быстро и четко изложил Тарасову всю историю. Тот слушал рассказ про Виктора и буколевское расследование почти не перебивая.

– Мне кажется, оба этих дела связаны. Убийство Светланы и Виктора. И убийства обеих актрис тоже наверняка связаны. Так что у нас три убийства, совершенных предположительно одним человеком. Получается, мы с тобой теперь тоже связаны, – заключил Федор. – Такая вот неожиданность. Я с хомяком к тебе пришел, пытаясь найти зацепку, ниточку, чтобы размотать дело. А тебя тут следователи донимают… Вот я что предлагаю… Я буду и дальше искать убийцу, а ты мне в этом поможешь.

– Да у меня проект горит! – воскликнул Тарасов, с которого в один миг слетела вся его дурь. – Я тут могу танцы танцевать, ваньку валять, но это все мишура, на самом деле я ведь работаю.

– Так я тебя не в штат сыскного бюро зову, – напирал Федор. – У меня тоже бизнес. Будем отрабатывать версии в свободное время. Судя по всему, Виктор стал свидетелем убийства одной из твоих актрис. Ниточки ведут в мир театра и кино. У меня в этом мире связей никаких нет. Ты мне нужен, Тарасов. Ну, хоть ради памяти убитых девушек соглашайся. Ты ведь с ними работать собирался.

– Ладно, – вздохнул режиссер и почесал нос. – Только ты направляй, а уж я буду старательным доктором Хаусом…

– Кем-кем? – изумился Федор.

– То есть Ватсоном, конечно. Завтра, например, я совершенно свободен.

– Тогда завтра встречаемся в одиннадцать утра. Ты расскажешь мне все, что знаешь о Светлане Лесниковой и о той, второй, девушке, идет? А потом повезешь меня в театр, где они обе… как ты там сказал? Служили. И где некогда играла эта Лернер.

– Ты таки действительно подслушивал, – усмехнулся Тарасов.

– А ты как думал? В театре, как я понял, ты свой человек, верно?

– Ну, поставил два спектакля. Еще один собираюсь ставить. Может, меня вообще в штат возьмут.

– С тобой у меня, по крайней мере, затруднений на входе не возникнет, – прагматично заметил Федор.

– Там другие будут затруднения, – Тарасов хмыкнул, как будто предвкушал неприятности, которые могут возникнуть у его спутника. – Не знаю, что ты вынес из общения с коллекционерами старых книг, но из общения с артистами я вынес главное – они все постоянно играют. В жизни даже больше, чем на сцене. Выдумщики, каких мало. Кстати, забери хомяка, тут скоро дышать будет нечем. У нас своих четверолапых звезд хватает.

Всучив Федору клетку, Тарасов проводил его до двери. Девушки с сожалением попрощались с новым знакомым, одна даже подошла и поцеловала его в щечку, обдав запахом сладких духов. Тот мгновенно вспомнил, какие духи у Марины – свежие, чуточку горьковатые. Возможно, если бы не она, Федор не стал бы так углубляться в расследование. Но прийти к ней и сказать, что он все бросает, теперь казалось ему немыслимым.





* * *


– Знаете, я передумал, – сказал Федор, явившись с утра пораньше в зоомагазин и поставив клетку с хомяком перед давешней продавщицей. – У вашего хомяка явно не все дома. Ночью он сам с собой играл в индейцев и орал, как будто в него выпустили целый колчан стрел.

Кстати, это было чистой правдой.

– Обратно мы животных не принимаем, – строгим голосом заявила девушка.

Однако глаза у нее были веселыми, и Федор понял, что за свою свободу еще можно побороться.

– Я его бесплатно отдам, – пообещал он. – И опилки верну, вы сможете продать их во второй раз. Это ли не выгода для магазина?

– А вдруг он у вас за ночь чем-нибудь заразился? – передернула плечами девушка. – Мы не имеем права.

– Да чем он мог заразиться? – возмутился Федор. – Корью? У меня ни жены, ни детей, из окна на него не дуло… Мне вот неожиданно командировку предложили, и куда я с ним? Кроме того, он гадит чаще, чем лошадь. Его конюшню надо постоянно чистить, а у меня времени нет.

– Ладно, – смилостивилась продавщица, – вы совершили ошибку, больше так не делайте. Зверушки привыкают к людям, у них же тоже душа есть.

Федор с сомнением посмотрел на хомяка. Если у него и была душа, то она требовала только одного – бесперебойной подачи пищи. Хомяк жрал все утро, жрал, когда Федор остановился на бензозаправке, и теперь тоже жрал, сидя на свежих опилках и соорудив из щек два увесистых мешочка.


– Вот спасибо вам! По-моему, он за ночь даже растолстел немного.

– Просто у него еда за щеками, – засмеялась девушка. – Вы в курсе, что хомяк может за один раз принести в норку семьдесят горошин или целых двадцать виноградин?

– Да это же сплошное разорение, – пробормотал Федор. Взял девушкину руку и с чувством потряс. – Век не забуду. Если мне когда-нибудь потребуется консультация по зверскому поводу, обращусь именно к вам.

– Меня зовут Люда, – представилась девушка. – Это чтобы вы знали, к кому обращаться.

Федор позорно бежал из магазина, боясь, что вот сейчас его окликнут и под каким-нибудь предлогом вернут щекастого друга назад. Посмотрел на часы – уже пора было забирать Тарасова. Федор надеялся, что режиссер не передумал и действительно проведет его в театр, за кулисы, и поможет там оглядеться. Никакой конкретной цели у него не было да и быть не могло: пока что на руках слишком мало информации для того, чтобы строить какие-то версии. Однако Федор полагался на врожденное умение ладить с людьми и на свое мужское обаяние. Немногие женщины оставались равнодушными, когда Федор пускал его в ход. Возможно, и на этот раз обаяние поможет ему разговорить кого-нибудь из тех, кто работает в театре. В театре полно хорошеньких девиц. Кроме того, нелишним будет воочию увидеть предполагаемых «фигурантов дела», если убийство обеих актрис, конечно, связано с театром.

Он сел за руль, завел машину и тронулся с места. Утро выдалось солнечным, свежим, рубашка не липла к телу, и Федор вдруг подумал, что, не ввяжись он в это расследование, сейчас уже сидел бы в полутемном помещении, занимался книгами под светом электрических ламп… Любимое занятие, по которому он, наверное, скоро соскучится.

Кажется, теперь, когда тайна исчезающих мужчин в костюмах раскрыта, смысла спать на раскладушке больше нет, но Федор не собирался дезертировать. Он решил оставаться в квартире Виктора до тех пор, пока дело не начнет проясняться.

К невероятному облегчению Федора, Тарасов уже ждал его возле подъезда. При свете дня и в нормальной одежде он выглядел другим человеком. Не сказать, что внешность его сильно изменилась, но в брюках со стрелками и яркой рубашке вид он приобрел вполне респектабельный.

– Ну, и что мы скажем, когда припремся в театр? – спросил он вместо приветствия, забираясь на пассажирское сиденье рядом с Федором.

– Я тоже рад тебя видеть, – усмехнулся тот. – Придумаем что-нибудь. Объяснишь, что я твой друг-антиквар, мне требуется посмотреть вещи в театральном музее. В театре есть какой-нибудь музей?

Пожалуй, если бы режиссер знал, насколько плохо Федор представляет себе, как вести расследование, он послал бы его ко всем чертям. Однако букинист, по своему обыкновению, держался самоуверенно, и он ничего не заподозрил. И, подумав немного, ответил:

– Есть завалящий. Две стеклянные горки в фойе с разного рода реквизитом. Кажется, имеется еще парочка старых платьев, их тоже иногда выставляют для всеобщего обозрения. Вот, собственно, и все.

– Положим, мне нужно будет подержать в руках старинные бинокли. Сделают тебе такое одолжение?

– Черт их знает, – честно признался Тарасов. – Я не ходил в любимчиках у администрации. Хотя главреж Зубов меня жалует. Надо будет заглянуть к нему поздороваться – он с утра обычно у себя. Пожалуй, если Зубов даст команду, тебе покажут все, что захочешь. Он там царь и бог. Что, впрочем, естественно.

– Пока мы в дороге, расскажи мне о смерти второй твоей актрисы, Ларисы Евсеевой, – попросил Федор.

– Почему это она моя? – мгновенно взъерепенился Тарасов. – Ты прямо как участковый.

– Я бы на месте полиции тоже тебя заподозрил, – признался Федор. – Сам посуди: ты устраиваешь кастинг для какого-то неформатного кино, приглашаешь актрис к себе домой. Являются пять или шесть штук, ты выбираешь двоих. Не проходит и двух дней, как одну из них убивают в подъезде соседнего дома. А через неделю за ней следует вторая. И хотя убили эту вторую совсем в другом месте, выглядит это подозрительно.

– Ну да. Подозрительно, – вынужден был согласиться Тарасов. – Но все равно я тут ни при чем. Может быть, какой-нибудь другой актрисе страстно хотелось у меня сниматься, она взяла и укокошила тех, кого я выбрал. Или я уж не знаю…

– А что Светлана Лесникова делала в доме напротив?

– Ну, это следователи довольно быстро выяснили. В соседнем доме живет портниха, которая шьет на дому. А театр ведь находится неподалеку, в этом же районе. На всех окрестных столбах висят зазывалки: «Одежда по вашей фигуре». Вот Света и пошла по объявлению, платье хотела заказать. Актрисы ширпотреб из магазинов не очень-то жалуют. Каждой хочется надеть что-нибудь эксклюзивное. Так что это совсем неудивительно. После того как Света вышла от портнихи, ее и убили. На примерке она держалась как обычно, шутила, не проявляла беспокойства. Женщине не показалось, будто Света боится. Так что, скорее всего, нападение было внезапным. Ее ударили по голове чем-то тяжелым, орудие преступления не нашли.

– Ну а что со второй актрисой, Евсеевой? – Федор внимательно смотрел на дорогу. – Что тебе про нее известно?

– Я с ней работал на спектакле, – вздохнул Тарасов. – Красивая была девчонка. Глаза охренительные, голос – пальчики оближешь. Где-то в районе «Автозаводской» ее убили, через шесть дней после гибели Светы. Там построили новое офисное здание в шестнадцать этажей. Уже почти закончили отделку, собирались сдавать. Каким-то образом Лариса оказалась на крыше. И была она не одна, а с каким-то мужчиной. Сначала они просто разговаривали и прогуливались по крыше, смотрели в небо. Потом подошли к краю, и мужчина неожиданно столкнул Ларису вниз.

– И откуда все это известно? – недоверчиво спросил Федор. – На крыше здания работали видеокамеры?

– Да нет, ничего там еще не работает, даже лифты. Электричества нет. Просто на соседней крыше играли мальчишки. Они и позвонили в полицию. Поскольку расстояние от одной крыши до другой все же довольно большое, убийцу мальчишки описать не смогли. Ни роста, ни одежды, ни лица – ничего толком не разглядели.

– Это тебе следователь рассказал? – удивился Федор.

– Следователь. Только он ничего не рассказывал, он, наоборот, мне вопросы задавал. И еще меня запугивал. Так я по этим его вопросам и наскокам всю картинку и восстановил. – Тарасов внезапно прервал свою плавно льющуюся речь и посмотрел на Федора. – Ну, и что со всем этим делать? Как мы станем искать преступника?

– Давай попробуем в театре поговорить с людьми, вытянуть хоть какую-то информацию. Слухи, сплетни, домыслы – нам все пригодится. Ведь после гибели девушек полиция всех допрашивала, всплыли всякие детали, мелочи. Да и вообще об этих убийствах у твоих коллег наверняка сложилось какое-то мнение.

– Конечно, первое время в театре только об этом и говорили. Лишиться сразу двух актрис – это настоящая трагедия.

– Надо понять, что общего было у Светланы и Ларисы, – поставил задачу Федор. – Если, конечно, ты с твоим кастингом здесь ни при чем.

– Я ни при чем, – буркнул Тарасов.

– Тогда что, кроме участия в твоем проекте, могло их объединять? Да, они служили в одном театре, но почему убийца расправился именно с этими двумя актрисами? Что еще их связывало? Вот что нам предстоит выяснить в первую очередь.

Они свернули в переулок, к зданию театра, которое только недавно отремонтировали. Фасад так и дышал свежестью и казался удивительно нарядным.

– Вон там служебный вход, – показал Тарасов и неожиданно признался: – Я про твой магазин в Интернете прочитал. Хороший у тебя бизнес, интересный. Обязательно приеду к тебе в старых книгах покопаться.

– Я про тебя тоже информацию в Сети поискал. Слушай, ты же театральный режиссер, почему вдруг какое-то кино?

– Экспериментирую, – коротко ответил Тарасов, остегивая ремень безопасности. – Не хочу, чтобы мозги засахарились от сладкой жизни.

– А она у тебя сладкая? – усмехнулся Федор, выходя из машины и пиликнув сигнализацией.

– Была сладкая, до тех пор, пока я с участковым не познакомился, – пробормотал режиссер. – Ладно, идем. Смутно представляю себя в роли сыщика. У людей, между прочим, репетиции, все заняты. По театру просто так никто не фланирует.

– Ну, нас же не только актеры интересуют, – не согласился Федор. – В театре есть и другие полезные для нас люди – администраторы, уборщики, техники, звукооператоры, художники-сценографы… Кого-то же из них мы застанем на службе? В общем, сориентируемся на месте.