Фея

Кристина развернулась и собиралась уйти, но я среагировала быстрее и перехватила её руку, заставляя её смотреть мне в глаза.

— Думаешь, можешь вот так брать всё, что хочешь и потешаться надо мной? — ещё несколько слов, и она заплюёт меня ядом.

Я стиснула зубы, чувствуя, как всё закипает внутри. Я искренне не понимала, почему она так зла на меня. Первой мыслью была знакомая всем фамилия — Смирнов. Она за ним ухлестывала долгие годы, много раз спала, вроде как встречалась и выглядела рядом с ним так, будто выиграла конкурс красоты «мисс Неоновый Город». Я не знаю, может быть, она так показывала всем, что счастлива, но это было слишком наигранно, или я просто так видела.

А тут врываюсь я и отбираю у неё мужчину. Ну как «отбираю»? Сначала отдираю, как репейник, а потом оставляю у себя на тумбочке или всё время ношу в кармане. Ужасное сравнение, но другого не придумаешь. Но тут напрашивается следующий вопрос: был ли для нее этот мужчина чем-то большим, чем трофей и очередная награда? Был ли Миша, капитан баскетбольной команды университета, действительно тем, кем она дорожила больше всего?

— Слушай, я не буду извиняться и оправдываться перед тобой. Но, подумай, ты сама виновата в том, что отпустила его, так и не рассказав ему о своих чувствах, если они, конечно, у тебя были. И я тут не причем. Видимо, ты слишком поздно поняла себя и теперь винишь меня в этом. Я не хочу наживать себе врагов, даже таких, как ты, поверь, мне и своих проблем хватает, — я горько усмехнулась, отпуская ее запястье. Мне было ее жаль, когда я влюблялась в парня и понимала, что слишком поздно призналась самой себе в своих чувствах к нему, я терпела истерики, не могла саму себя выносить, ненавидела свое сердце, которое испытывало все чувства, но не обвиняла других девушек. Потому что они не имели никакого отношения ко мне. — Я была в похожей ситуации, но не уверена, что понимаю твои чувства. Знаешь, брат мне всегда говорил, что если ты не можешь быть с кем-то вместе, то это значит лишь то, что вы не подходите друг другу и что никогда не сможете подобрать ключи к вашим сердцам. Здесь ты думаешь о себе, — я показываю на ее голову, — а здесь, — я кладу свою ладонь ей на сердце и спустя несколько секунд убираю, — ты чувствуешь себя рядом с другими.

— Что это значит? — запинаясь, спросила Кристина, опустив взгляд на свою грудную клетку.

— Я хочу сказать, что ты сама выбираешь головой, как тебе себя вести, и выбираешь сердцем, как нужно вести себя с людьми, которые что-то значат для тебя. И как бы ты не пыталась обратить на себя внимание, придумывая хитроумные планы в своей голове, сердце бы сделало все совсем по-другому. А потом, при очередной неудаче, голова строила новые планы, хитрее и изощреннее предыдущих, а сердце разрывалось на части от того, что ты что-то где-то упускаешь, делаешь что-то не так. Дела сердечные потому и называются так.

— Я опустила руки, поняв, что не нравлюсь в откровенном виде ровным счетом никому. Да еще и бессмысленно вся эта затея с моими чувствами. Я скоро заключаю фиктивный брак, в моей жизни нет места любви. Прости, что я так себя повела, — она грустно улыбнулась и ушла в сторону своей аудитории. Я была удивлена таким откровениям. Ведь с чего бы ей делиться со мной своими проблемами? Мы не подруги, не сестры. Наверное, ей просто нужно было выговориться кому-то, чтобы не держать все в себе, отпустить и идти дальше.

Я улыбнулась одним уголком губ ей вслед и поспешила на лекцию.

***

Ту часть дня, когда должен был состояться ужин у Смирновых в честь их женщин, я вспоминаю с неким трепетом и волнением до сих пор. Я считала это большой честью. Для меня слишком много значило то, что Роман Евгеньевич посвящал меня в это дело, как бы я не отказывалась от ужина, я знала, что Анна хочет познакомиться со мной. Этого я боялась больше всего. Большинство влюбленных девушек боится познакомиться с родителями своего парня, особенно с матерью.

Я стояла напротив знакомых ворот и не решалась нажать на звонок. У меня есть пара часов на знакомство с Анной, а потом можно ехать к Саше, с которой я договорилась встретиться сегодня и выпить по коктейлю. Резко выдохнув, я мигом нажала на звонок и подошла к экрану, через который охранники просматривали посетителей. Роман Евгеньевич признавал такую меру безопасности и видимости территории, хотя как-то заикнулся, что хотел бы улучшить систему наблюдения и охраны.

Через пару минут я была в доме, мажордом помог мне раздеться и проводил меня до столовой, откуда доносились голоса. Я слышала женский смех, похожий на колокольчик (настолько неестественный, что мне стало плохо), бас Смирнова-старшего и обычные вопросы от прислуги, положенные в высшем обществе. Я чувствовала, что не вписываюсь в компанию, мне было ужасно неудобно, когда мажордом Алексей Юрьевич представил меня собравшимся прежде, чем я вошла, опустив глаза в пол, проклиная свой выбор в одежде (например, бордовую плотную юбку или плотные тёмные колготки).

Я смогла поднять глаза на Романа Евгеньевича, сидевшего напротив меня, когда мне подали рыбу под сливочным соусом и гренки. За столом царило молчание. Меня оно угнетало, а остальных, похоже, ничуть. Конечно, я не являлась членом их странной семейки, но я более-менее хорошо знала Мишу и его отца. А это уже какие-то соображения.

— Ира, правильно? — спросила Аврора, посмотрев на меня исподлобья. Я кивнула ей в ответ и отрезала кусочек от рыбы. Голод — не тетка, как говорится. — Вы давно знакомы с Мишей?

Она вроде бы не поставила меня в неловкое положение, но я немного стушевалась. Мне становилось очень неловко, когда я смотрела на него. В первые секунды хотелось все бросить, но потом я больше задумывалась о своих планах, тайнах и мечтах. У меня все получится, я уверена в этом, но…

— Да, еще со старшей школы. Мой брат и Миша дружат, так что довольно давно, — ответила я, прожевав и проглотив рыбу.

Ее взгляд буквально давил на меня, я не знала, куда от него деться или как его отразить. Кажется, мне это было не под силу, а потому я жалко капитулировала, опустив глаза в свою тарелку, дальше чувствуя кожей ее взгляд. Что-то было не так. Мне было не комфортно настолько, что внутри я вся сжалась. Анна поглядывала на меня обеспокоенно, явно не замечая того, что творилось между мной и ее дочерью.

— На кого ты учишься? — Анна посмотрела на меня довольно дружелюбно. У неё был добрый взгляд, но цену она явно себе знала. Мне всегда нравились такие женщины: они и из огня вытащат, и ничего никогда не попросят.

Голос ее был мягким, мелодичным и достаточно уверенным. Она была очень красива, но настолько естественна, что я удивлялась тому, как ей было легко общаться с мужем после стольких обид, недопонимания, ссор и размолвок. Даже после того, как она уехала и все равно находилась под куполом Романа Евгеньевича, она спокойно разговаривала с ним, улыбалась ему теплой улыбкой и смотрела своими добрыми глазами. Непременно, она — сильная женщина, достойная счастья и самого лучшего в жизни. Она не сдалась, она просто ждала. Порой, терпение вкупе со смирением — ключ ко всему. И я бы тоже хотела познать эту истину на себе.

— На филолога, — мягко ответила я на заданный вопрос и легко улыбнулась.

— Очень интересно, а кем планируешь работать? Учителем или каким-нибудь доктором наук?

— Я бы хотела в редакции работать или быть интервьюером, но не журналистом. Это мне по душе, — я сделала глоток вина и на секунду зажмурилась.

В области грудной клетки росла тревога. Внутренний голос кричал о том, что я — лгунья, что я бессовестная и эгоистичная, но разум охлаждал эмоции только тем, что другого выхода мне не найти. Единственный шанс, за который я хватаюсь, как за спасательный круг. Мне становилось нехорошо от понимания, что так я могу потерять всех в своей жизни. Риск очень большой, но мечта намного сильнее, особенно, когда ты находишься в шаге от ее исполнения.

— А хобби какие-нибудь есть? Может, чем-то увлекаешься? А то я слышала, что ты из учебы не вылезаешь, — она посмотрела на своего супруга и взяла бокал в руку.

— С детства увлекалась историей, искусством, культурой, сейчас интересуюсь модой и в принципе все, что с ней связано. Индустрия моды меня очень вдохновляет, — я подняла взгляд на Анну и встретилась с ее глазами, излучающими добро. Эта женщина казалась мне светлым существом в темной жизни этих мужчин.

— Моделью вы не станете, это уж точно! — язвительно заметила Аврора, пронзительно посмотрев на меня и пожав плечами. Обида от ее слов не возникла, но злость была на ее поведение. Почему она такая грубая?

— Аврора! — шикнула на девушку ее мать, сведя брови к переносице.

Аппетит пропал окончательно, как и настроение. Я подняла глаза на дизайнерские настенные часы, темная стрелка которых стремительно приближалась к восьми. Какой кошмар! Если я сейчас же не выеду, я опоздаю на встречу с Сашей. В девять мы запланировали увидеться в одном из баров в центре города. А ехать на такси туда чуть больше часа. Следовало бы извиниться, попрощаться со всеми и поторопиться.

— Простите, мне нужно идти, — аккуратно положила столовые приборы и поспешила встать из-за стола. Анна, сидевшая рядом со мной, аккуратно взяла меня за запястье, останавливая.

— Извини, Ира, не уходи, пожалуйста. Не знаю, что сегодня нашло на мою дочь, — на последнем слове женщина метнула гневный взгляд на младшую Смирнову.

— Что вы! У меня другая причина. Мы с подругой еще месяц назад договорились посидеть где-то, а ехать мне до места встречи около часа, даже больше, — я мягко улыбнулась и легко отстранилась, встав из-за стола. Стул за мной задвинули. — Прошу прощения, что не смогла уделить больше времени и внимания вам, — я посмотрела на Мишу, и совесть снова заговорила. Роман Евгеньевич посмотрел на меня предупреждающим взглядом, я незаметно кивнула ему в ответ. — Анна, мне очень было приятно с вами познакомиться, я бы хотела теснее с вами пообщаться, но, к сожалению, не могу. Еще раз извините.

Напоследок улыбнувшись, мажордом проводил меня в прихожую. Роман Евгеньевич и Миша пошли меня проводить, понятия не имею зачем. Точнее, догадываюсь, но не смею утверждать. Обула сапоги, мой молодой человек помог мне надеть пальто, крепко обняв меня на прощание и коротко поцеловав в губы. После него ко мне подошел его отец.

— Будь благоразумной. Мне жаль, что вам не удалось познакомиться получше, я бы хотел другого, но помню, что ты хотела встретиться с Сашей. Это правда? То, что вы видитесь сегодня? — он взял меня за плечи и чуть сжал, смотря мне в глаза.

— Да, мы встречаемся в центре города. Бар «Скаундрел» на Одиннадцатой улице, — я поправила шарф и накинула сумку на плечо, параллельно выжидая, когда подъедет такси. — Очень долго с ней не виделись, — я вздохнула, снова чувствую вину, разъедающую мое сердце. — Ничего лишнего не собираюсь говорить до определенного момента, только когда придет время, спасибо вам большое за все, — прошептала я Роману Евгеньевичу, подошла снова к Мише и поцеловала его.

Экран телефона загорелся, показывая уведомления от приложения для заказа такси. Я еще раз попрощалась с мужчинами и покинула их особняк. Было тяжело уходить, зная, что, возможно, это была последняя встреча с ним. Я прекрасно понимала, что пока ничего и никому нельзя говорить, иначе ничего не получится. Не потому, что я верила в приметы или что-то вроде «начнут завидовать да сглазят». Нет, я не верила во всю эту чушь. Существовали только две причины моего молчания. Первая — это условие, которое я не смела нарушать. Вторая — попытки других остановить меня. Когда люди не знают, теоретически они не могут тебя остановить, помешать тебе. Я бы не смогла сделать это, если бы Миша и Саша просто попросили бы меня. Точнее сказать, смогла бы, но было бы гораздо тяжелее.

***


Ровно в девять вечера я ступила за порог «Скаундрела». Это место нравилось и мне, и моей подруге не только потрясающим меню, но и интерьером. В помещении было теплое приглушенное освещение, встроенное в желтых стенах, вымощенных из крупного прямоугольного камня, и каменный потолок, полный черных люстр в стиле минимализма. Стены были перекрыты черными металлическими решетками от пола до потолка, что смотрелось очень интересно и оригинально. Черная низкая мебель в виде мягких небольших диванчиков и пластиковых стульев со спинками. Кремовые круглые столы стояли буквально по всему периметру.

Это было место не для подростков, как многие кальянные нашего города, а для студентов или взрослых людей, работающих в офисе или на какие-то кампании. Днем многие тут проводят деловые встречи, а вечером собираются с друзьями опрокинуть стопку-другую. С вечера пятницы по ночь понедельника бар превращается в своего рода клуб, где можно потанцевать и повеселиться, со своим ди-джеем.

«Скаундрел» славился не только своими фирменными коктейлями и хорошим алкоголем, но и вкусными закусками и десертами. Будучи первокурсницей, не редко здесь зависали мы с Ильей, Сашей и еще парой человек. Но наша компания быстро распалась, да и появилась куча разных дел по учебе. Постоянные тусовки закончились, и ходила я туда только по особым случаям.

Вашенская уже сидела за одним из столиков, забронированном нами ранее, и листала меню, которое ей уже принесли. Она выглядела какой-то слишком серьезной, и мне это не очень нравилось. Редко замечаю ее такой: немного хмурой и отстраненной.

Я сажусь в кресло, стоящее напротив нее, и подзываю официанта, чтобы мне принесли меню. Фирменные коктейли, дорогой алкоголь, чай, кофе, десерты, закуски. Есть не хотелось от слова совсем. Я вроде мало ела на ужине с Анной, но аппетит не появился. Когда к нашему столику подошел официант снова, я заказала какой-то довольно крепкий коктейль и фруктовую нарезку. Саша же ограничилась одним виски.

Мы молчали до того момента, как нам принесли напитки. А потом из обыденных фраз по типу «как дела?» и «что нового?» получился откровенный диалог.

— Знаешь, я ведь соскучилась по тебе, но не знаю, как мне быть, — держа в руке стакан, подруга смотрела на темную жидкость, словно пыталась увидеть истину. Но истина не имеет какого-то внешнего вида.

— Что ты имеешь в виду? — я приподняла бровь, взяв кусочек киви. Я понимала, к чему она клонила, но хотела конкретики от нее.

— Мы с тобой отдаляемся, Ир. Вот что я имею в виду, и ты прекрасно это знаешь. Я не хочу сказать, что нам следует вообще перестать общаться, но хотя бы объясниться друг перед другом стоит. Ты так не думаешь? — пронзительный взгляд, окинувший меня с ног до головы, немного наклоненная голова, мутный взгляд. Я поежилась, ощутив табун мурашек, пробежавший по коже. В груди росла дыра, я чувствовала этот укол совести, но приходилось сдерживаться, держать нужное лицо.

— Тоже об этом долго думаю, — я усмехнулась. Мне было стыдно за тайну, за правду, за свое поведение. Я думаю, они бы все обязательно поняли меня, но так надо хотя бы потому, что я не могла нарушить условия. И обещание тоже. — Сначала я думала, что это из-за многочисленных дел, препятствующих нашему общению. А оказалось, что все из-за того, что мы выросли с прежней дружбы. Я по-прежнему люблю тебя. Ты мне как родная сестра; я знаю, что всегда смогу на тебя положиться, что ты никогда не предашь (по крайней мере, такого никогда не было за все прошедшие годы), — я опустила голову, а потом, собравшись с мыслями, сделала глоток сладкого коктейля и заговорила снова: — но с годами мы меняемся: и ты и я, и все вокруг. Мы не можем общаться так, как раньше, потому что за этот учебный год мы через многое прошли как вместе, так и по отдельности.

Я смотрела на Сашу с надеждой, думая, что сейчас она прочтет мои мысли и сделает выводы, которые я бы приняла с радостью. Но она томила меня ожиданием, обдумывая мои слова, в то время как я допила коктейль и попросила официанта принести мне мартини.

— То есть, если я правильно поняла твою мысль, то ты хочешь сказать… Боже, не знаю, как объяснить то, что хочу донести тебе, ведь это важно для нас обеих. И мы обе, надеюсь, не хотим друг друга потерять. Ты и я думаем об одном и том же.

— Именно так. Нам просто нужно поменять отношение к нашей дружбе, ведь ни что не длится вечно. Мы остаемся подругами, но теперь мы взрослые и воспринимаем все по-другому. Это абсолютно нормально, — развела руками я и посмотрела на только что принесенный мартини. Так хотелось напиться в хлам, но это будет последний бокал на сегодня. — Безумно благодарна тебе, что ты поняла меня.

Я улыбнулась Саше с какой-то теплотой внутри. Тоска и чувство вины заглушались алкоголем и пониманием. Мы обе светились от того, что смогли нормально обсудить все в непринужденной обстановке, в спокойной атмосфере, не ругаясь и не выводя друг друга на эмоции. Это было так хорошо: иметь человека, который понимает тебя и принимает всего тебя, несмотря ни на что.

***

— Ты все собрала? — отец волновался больше меня и мамы, хотя раньше всегда все было наоборот: мама, как наседка, носилась за нами с братом, только бы ничего не забыть, все взять. И пока мама пила кофе на кухне с Романом Евгеньевичем и Гариком, папа помогал мне собрать все документы, проверял чемоданы на вещи первой необходимости. Я даже пошутила на эту тему, сказав папе, чтобы он мне огнетушитель положил на всякий случай. Так он действительно хотел купить огнетушитель.

— Да, пап, мы проверяли вчера, позавчера, сегодня. У меня вылет этой ночью, а не через пять минут, так что все будет хорошо, — обняв отца за плечи, я улыбнулась ему. — Я понимаю, что ты переживаешь, но ничего плохого не происходит, — я сильнее прижалась к нему, еле сдерживая слезы. — Спасибо за то, что верите в меня и в мою мечту, в то, что у меня все получится. Буду стараться не расстраивать вас, правда.

Я вытерла влажные глаза тыльной стороной ладони и отпустила отца. В комнату зашел Илья и притянул меня в свои объятия. Он всегда такой: в нужные моменты умеет быть рядом и поддерживает, даже молча. И ему я была благодарна за понимание. Я достала с заднего кармана шорт небольшой конверт и вложила в ладонь брата, проговорив:

— Отдай это Саше, когда я обустроюсь на месте, только не раньше, пожалуйста.

— Хорошо, милая, но ты уверена, что так будет лучше, чем встретиться лично и сказать о том, что ты участвуешь в международной программе по обмену студентами? Мне кажется, она должна узнать об этом напрямую от тебя, а не в жалком письме.

— Нет, сынок, есть определенные договоренности; мы не можем сказать сейчас, а звонить оттуда бессмысленно, — вмешался папа, объясняя брату условия.

— Ладно, дело твое.

Ночью, перед отъездом зашел Гарик и сообщил, что нас отвезет Роман Евгеньевич и проследит за тем, как мы пройдем регистрацию и уйдем на посадку. Хоть мы и не дети, но он бы хотел убедиться в нашей безопасности и комфорте, проследить за тем, как мы улетим без происшествий.

Когда мы стояли в аэропорту, пройдя регистрацию онлайн, я передала Смирнову-старшему конверт с письмом, адресованным лично Мише. Я была бы рада рассказать ему о моем отъезде лично, но, увы, никак не могу нарушить условия, на которые сама же и подписалась.

Только в самолете я дала волю слезам прямо во время чтения «Гордости и предубеждения». Не думала, что уходить практически молча так тяжело и больно. Не представляю, как тяжело будет Саше и Мише, когда они узнают, что я уехала и меня лучше не искать. Ведь так правильнее, наверное. Я уже ни в чем до конца не уверена.





Новое начало




Я по-новой разряжу в себя обойму. В новой жизни точно всё будет по-моему.

PHARAOH — Мой кайф

Для того, чтобы началось что-то новое, что-то должно закончиться.

Сплетница

Я уже говорила, что обожаю разные истории: про приключения и романтику, про подростков, про великих, про загадки и тайны, про разных людей. В каждой истории есть начало, середина и конец. И каждая из этих частей расскажет вам многое, но не всё. И после конца есть другое начало, о котором нам не всегда известно. Порой, авторы бывают настолько безжалостными, что обрывают историю на середине и называют это концом. Но можно сообразить, что история не закончена, если нет какой-то логики в этом конце.

И свою историю я бы могла закончить по-разному. Например, так: в редакции почти никого не осталось. Она сидела за своим рабочим столом и пила вторую чашку кофе. Проверка статьи для газеты была почти закончена. Осталось внести пару штрихов: отформатировать и сделать нужное оформление. Желтый свет уличного фонаря проникал через окно в зал редакционного отдела. Она постоянно поправляла свои светлые волосы, давно выбившиеся из прически. Работа ей нравилась, даже очень. Сейчас она закончит, вызовет такси и поедет домой, где ее ждет ее друг с новостями для нее. И она будет рада увидеть его после тяжелого дня.

Ну или так: она вошла в здание метро и встала на эскалатор. Метро было одним из ее любимых мест. Оно было слишком эстетичным и вдохновляющим: неяркий свет настенных светильников, шум поездов, разные станции имели свою историю, свой дизайн и свою атмосферу. Музыка, играющая в наушниках, всегда сопровождала любые поездки в метро. А когда она выходила на своей станции, то прогуливалась до нового дома через небольшой парк, в котором не было никаких аттракционов или каких-то детских или спортивных площадок — только аллеи с растущими на них пальмами и вишнями, с лавочками из темного дерева, с ларьком с кофе и мороженым, с фонтаном, искусственным озером и длинным мостом через него. По вечерам зажигались яркие фонари и гирлянды, освещающие дорогу. И она любила это место, этот город и эту страну, находясь далеко от родины. Она скучала по прошлому, но истинно наслаждалась настоящим, ни о чем не жалея. Ей казалось бессмысленным о чем-то жалеть, ведь она всё сделала правильно.

Так: ее светлые волосы трепал ветер. Девушка сидела на берегу моря, с восхищением и наслаждением наблюдая за темными волнами, на которых оставляла блики и серебристую дорожку луна. Она была счастлива, правда. Вдали от дома, вдали от близких, оставшихся там, за морями и океаном, за бескрайними просторами Земли, на том берегу, по ту сторону. И ей становилось грустно каждый раз, когда она вспоминала о своем уходе, но никак не могла справиться с тоской и болью.