Евгений Онегин

Как истинный француз, в кармане

Трике привез куплет Татьяне

На голос, знаемый детьми:

Réveillez-vous, belle endormie57.

Меж ветхих песен альманаха

Был напечатан сей куплет;

Трике, догадливый поэт,

Его на свет явил из праха,

И смело вместо belle Nina58

Поставил belle Tatiana59.





XXVIII




И вот из ближнего посада,

Созревших барышень кумир,

Уездных матушек отрада,

Приехал ротный командир;

Вошел… Ах, новость, да какая!

Музыка будет полковая!

Полковник сам ее послал.

Какая радость: будет бал!

Девчонки прыгают заране60;

Но кушать подали. Четой

Идут за стол рука с рукой.

Теснятся барышни к Татьяне;

Мужчины против; и, крестясь,

Толпа жужжит, за стол садясь.





XXIX




На миг умолкли разговоры;

Уста жуют. Со всех сторон

Гремят тарелки и приборы,

Да рюмок раздается звон.

Но вскоре гости понемногу


Подъемлют общую тревогу.

Никто не слушает, кричат,

Смеются, спорят и пищат.

Вдруг двери настежь. Ленский входит,

И с ним Онегин. «Ах, творец! —

Кричит хозяйка: — наконец!»

Теснятся гости, всяк отводит

Приборы, стулья поскорей;

Зовут, сажают двух друзей.





XXX




Сажают прямо против Тани,

И, утренней луны бледней

И трепетней гонимой лани,

Она темнеющих очей

Не подымает: пышет бурно

В ней страстный жар; ей душно, дурно;

Она приветствий двух друзей

Не слышит, слезы из очей

Хотят уж капать; уж готова

Бедняжка в обморок упасть;

Но воля и рассудка власть

Превозмогли. Она два слова

Сквозь зубы молвила тишком

И усидела за столом.





XXXI




Траги-нервических явлений,

Девичьих обмороков, слез

Давно терпеть не мог Евгений:

Довольно их он перенес.

Чудак, попав на пир огромный,