Этот мужчина
Часть 61 из 101 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Джесси удерживает ее свободной рукой, а она продолжает взволнованно кричать ему в ухо. Я закатываю глаза и вижу, как Сэм качает головой. Меня утешает тот факт, что Сэм, похоже, тоже считает все это немного чересчур.
— Это для моего блага, Кейт, а не для твоего, — говорит он.
Она отпускает его.
— Знаю! — Подруга улыбается и, обратив на меня взгляд ярко-синих глаз, одними губами произносит: — Я люблю его!
— Эй! А где же любовь? — зовет Сэм. Она отскакивает, чтобы обнять Сэма.
Я закатываю глаза. Меня окружают сумасшедшие.
***
Мы останавливаемся у небольшого итальянского ресторанчика в Вест-Энде. Я выбираюсь из машины, Джесси берет меня за руку и заводит в помещение, которое напоминает гостиную. Каждый уголок и закоулок тускло освещенной комнаты наполнен итальянской атрибутикой. Я словно перенеслась в прошлое, в Италию восьмидесятых годов.
— Сэр Джесси, как я рад вас видеть! — К нам приближается маленький итальянец со счастливым лицом.
Джесси пожимает ему руку.
— Взаимно, Луиджи.
— Ну же, проходите. — Луиджи жестом приглашает нас пройти дальше.
Он усаживает нас за маленький столик в углу. На кремовой скатерти вышито название ресторана — «Италия Туррита». Очень красиво.
— Луиджи, это Ава. — Джесси представляет нас друг другу.
Луиджи кланяется мне.
— Какое прекрасное имя для прекрасной дамы! — Его дерзость немного смущает. — Что желаете, сэр Джесси?
— Можно, я выберу сам? — спрашивает Джесси, кивая на меню.
Он спрашивает меня?
— Обычно ты так и делаешь, — бормочу я. Он выгибает бровь и слегка надувает губы, как бы прося не давить. Я позволяю ему продолжить. Он явно знает, что в меню самое вкусное.
— Итак, Луиджи. Мы возьмем две порции феттучини с желтым кабачком, пармезаном и лимонно-сливочным соусом, бутылку «Фамилья Ансельма Бароло» двухтысячного года и воды. Все понял?
Луиджи, пятясь назад, лихорадочно строчит в блокноте.
— Да-да, сэр Джесси. Уже бегу.
Джесси ласково улыбается.
— Спасибо, Луиджи.
Я обвожу взглядом загроможденный атрибутикой ресторан.
— Вот, что называется итальянским дерьмом, — задумчиво бормочу я. Когда мой взгляд достигает Джесси, я обнаруживаю, что он, закусив губу, улыбается. — Часто приходишь сюда?
Его улыбка становится шире.
— Пытаешься разговорить меня?
— Конечно, — улыбаюсь я, а он ерзает на сиденье.
— Марио, главный бармен «Поместья», настоятельно советовал это место, и я сходил сюда. Луиджи — его брат.
— Луиджи и Марио? — довольно неприлично фыркаю я. Джесси удивленно поднимает брови. — Извини, но мне это показалось ужасно забавным!
— Я вижу. — Он хмурится, когда Луиджи возвращается с напитками. Мне Джесси наливает вина, а себе воды.
— Ты же не купил мне целую бутылку? — выпаливаю я. — Сам не будешь?
Господи, я же на ногах не устою.
— Нет, я за рулем.
— И мне позволено пить?
Его губы сжимаются в линию — он пытается спрятать улыбку.
— Да, тебе можно.
С ухмылкой беру бокал и под пристальным взглядом Джесси осторожно потягиваю вино. Как мило.
Когда я смотрю через стол на прекрасного неврастеника, испортившего все мои планы, в мозг внезапно врезаются вопросы.
— Я хочу знать, сколько тебе лет, — твердо заявляю я. Вся эта история с возрастом действительно довольно глупая.
Наблюдая за мной, он обводит кончиком пальца край бокала.
— Мне двадцать восемь. Расскажи о своей семье.
Что? О, нет, нет, нет!
— Я первая спросила.
— И я ответил. Расскажи о своей семье.
В отчаянии качаю головой и смиряюсь с тем фактом, что влюблена в мужчину, возраста которого не знаю и вполне возможно, что никогда не узнаю.
— Несколько лет назад они перебрались в Ньюки, — вздыхаю я. — Папа держал строительную фирму, мама была домохозяйкой. У отца случился сердечный приступ, поэтому они рано вышли на пенсию и уехали в Корнуолл. Брат наслаждается жизнью в Австралии. — В двух словах это почти все. — Почему ты не общаешься со своими родителями? — спрашиваю я. Знаю, что ступаю на зыбкую почву, особенно после его последнего ответа на этот вопрос.
Внимательно, почти с опаской наблюдаю за его реакцией. Я более чем шокирована, когда он делает глоток воды, а затем отвечает.
— Они живут в Марбелье. Сестра тоже. Я не разговаривал с ними уже много лет. Им не понравилось, что Кармайкл оставил «Поместье» и всю свою собственность мне.
Что?
— Он оставил все тебе? — Понимаю, почему это может вызвать семейные распри, особенно, если у него есть сестра.
— Да. Мы были близки, и он не общался с моими родителями. Они его не одобряли.
— Не одобряли ваши отношения?
— Увы, нет.
Джесси начинает кусать губу.
Теперь я чертовски заинтригована.
— А почему?
Он вздыхает.
— После колледжа я все время проводил с Кармайклом. Мать с отцом и Амалия переехали в Испанию, а я отказался. Мне исполнилось восемнадцать, и это было лучшее время в моей жизни. Когда они уехали, я остался с Кармайклом. Они были от этого не в восторге. — Он пожимает плечами. — Три года спустя Кармайкл умер, и я начал управлять «Поместьем». — Джесси рассказывает историю безо всяких эмоций. Он делает еще глоток. — После этого наши отношения стали натянутыми. Они потребовали продать «Поместье», но я не смог — это было детище Кармайкла.
Иисусе. За пять минут я узнала об этом мужчине больше, чем за все время нашего знакомства. Почему сегодня он такой разговорчивый? Решаю воспользоваться случаем — не знаю, когда еще представится такая возможность.
— Как ты обычно развлекаешься?
Зеленые глаза темнеют, и он порочно ухмыляется.
— Трахаю тебя.
Глаза расширяются от грубого ответа, а внутри все обрывается. Он видит во мне лишь забаву? Теперь я чувствую себя дерьмово. Ерзаю на стуле, разрываю зрительный контакт и делаю глоток вина. Мне ненавистно это чувство резкого падения, которое я постоянно испытываю в последнее время. В один момент я нахожусь на седьмом небе под названием «Джесси», а затем одна фраза возвращает меня к реальности. Я не могу справиться со всеми этими смешанными сигналами.
— Тебе нравится власть в спальне, — заявляю я без малейшего намека на румянец. Я очень горжусь собой. Его способности и оказываемое на меня влияние заставляют нервничать.
— Да.
Когда я снова смотрю на него, его лицо совершенно бесстрастно.
—Ты доминант? — выпаливаю я, а затем мысленно втыкаю в себя изогнутую серебряную вилку, которой сервирован наш стол. Откуда взялся этот вопрос?
Он кашляет, чуть не выплевывая на меня воду. Почему я об этом спросила?
Поставив бокал на стол, он берет салфетку, чтобы вытереть рот, и с полуулыбкой качает головой.
— Ава, мне не нужна договоренность, чтобы заставить женщину делать в спальне то, чего я от нее хочу. У меня нет ни времени, ни желания заниматься подобной ерундой.
Я немного расслабляюсь.
— Это для моего блага, Кейт, а не для твоего, — говорит он.
Она отпускает его.
— Знаю! — Подруга улыбается и, обратив на меня взгляд ярко-синих глаз, одними губами произносит: — Я люблю его!
— Эй! А где же любовь? — зовет Сэм. Она отскакивает, чтобы обнять Сэма.
Я закатываю глаза. Меня окружают сумасшедшие.
***
Мы останавливаемся у небольшого итальянского ресторанчика в Вест-Энде. Я выбираюсь из машины, Джесси берет меня за руку и заводит в помещение, которое напоминает гостиную. Каждый уголок и закоулок тускло освещенной комнаты наполнен итальянской атрибутикой. Я словно перенеслась в прошлое, в Италию восьмидесятых годов.
— Сэр Джесси, как я рад вас видеть! — К нам приближается маленький итальянец со счастливым лицом.
Джесси пожимает ему руку.
— Взаимно, Луиджи.
— Ну же, проходите. — Луиджи жестом приглашает нас пройти дальше.
Он усаживает нас за маленький столик в углу. На кремовой скатерти вышито название ресторана — «Италия Туррита». Очень красиво.
— Луиджи, это Ава. — Джесси представляет нас друг другу.
Луиджи кланяется мне.
— Какое прекрасное имя для прекрасной дамы! — Его дерзость немного смущает. — Что желаете, сэр Джесси?
— Можно, я выберу сам? — спрашивает Джесси, кивая на меню.
Он спрашивает меня?
— Обычно ты так и делаешь, — бормочу я. Он выгибает бровь и слегка надувает губы, как бы прося не давить. Я позволяю ему продолжить. Он явно знает, что в меню самое вкусное.
— Итак, Луиджи. Мы возьмем две порции феттучини с желтым кабачком, пармезаном и лимонно-сливочным соусом, бутылку «Фамилья Ансельма Бароло» двухтысячного года и воды. Все понял?
Луиджи, пятясь назад, лихорадочно строчит в блокноте.
— Да-да, сэр Джесси. Уже бегу.
Джесси ласково улыбается.
— Спасибо, Луиджи.
Я обвожу взглядом загроможденный атрибутикой ресторан.
— Вот, что называется итальянским дерьмом, — задумчиво бормочу я. Когда мой взгляд достигает Джесси, я обнаруживаю, что он, закусив губу, улыбается. — Часто приходишь сюда?
Его улыбка становится шире.
— Пытаешься разговорить меня?
— Конечно, — улыбаюсь я, а он ерзает на сиденье.
— Марио, главный бармен «Поместья», настоятельно советовал это место, и я сходил сюда. Луиджи — его брат.
— Луиджи и Марио? — довольно неприлично фыркаю я. Джесси удивленно поднимает брови. — Извини, но мне это показалось ужасно забавным!
— Я вижу. — Он хмурится, когда Луиджи возвращается с напитками. Мне Джесси наливает вина, а себе воды.
— Ты же не купил мне целую бутылку? — выпаливаю я. — Сам не будешь?
Господи, я же на ногах не устою.
— Нет, я за рулем.
— И мне позволено пить?
Его губы сжимаются в линию — он пытается спрятать улыбку.
— Да, тебе можно.
С ухмылкой беру бокал и под пристальным взглядом Джесси осторожно потягиваю вино. Как мило.
Когда я смотрю через стол на прекрасного неврастеника, испортившего все мои планы, в мозг внезапно врезаются вопросы.
— Я хочу знать, сколько тебе лет, — твердо заявляю я. Вся эта история с возрастом действительно довольно глупая.
Наблюдая за мной, он обводит кончиком пальца край бокала.
— Мне двадцать восемь. Расскажи о своей семье.
Что? О, нет, нет, нет!
— Я первая спросила.
— И я ответил. Расскажи о своей семье.
В отчаянии качаю головой и смиряюсь с тем фактом, что влюблена в мужчину, возраста которого не знаю и вполне возможно, что никогда не узнаю.
— Несколько лет назад они перебрались в Ньюки, — вздыхаю я. — Папа держал строительную фирму, мама была домохозяйкой. У отца случился сердечный приступ, поэтому они рано вышли на пенсию и уехали в Корнуолл. Брат наслаждается жизнью в Австралии. — В двух словах это почти все. — Почему ты не общаешься со своими родителями? — спрашиваю я. Знаю, что ступаю на зыбкую почву, особенно после его последнего ответа на этот вопрос.
Внимательно, почти с опаской наблюдаю за его реакцией. Я более чем шокирована, когда он делает глоток воды, а затем отвечает.
— Они живут в Марбелье. Сестра тоже. Я не разговаривал с ними уже много лет. Им не понравилось, что Кармайкл оставил «Поместье» и всю свою собственность мне.
Что?
— Он оставил все тебе? — Понимаю, почему это может вызвать семейные распри, особенно, если у него есть сестра.
— Да. Мы были близки, и он не общался с моими родителями. Они его не одобряли.
— Не одобряли ваши отношения?
— Увы, нет.
Джесси начинает кусать губу.
Теперь я чертовски заинтригована.
— А почему?
Он вздыхает.
— После колледжа я все время проводил с Кармайклом. Мать с отцом и Амалия переехали в Испанию, а я отказался. Мне исполнилось восемнадцать, и это было лучшее время в моей жизни. Когда они уехали, я остался с Кармайклом. Они были от этого не в восторге. — Он пожимает плечами. — Три года спустя Кармайкл умер, и я начал управлять «Поместьем». — Джесси рассказывает историю безо всяких эмоций. Он делает еще глоток. — После этого наши отношения стали натянутыми. Они потребовали продать «Поместье», но я не смог — это было детище Кармайкла.
Иисусе. За пять минут я узнала об этом мужчине больше, чем за все время нашего знакомства. Почему сегодня он такой разговорчивый? Решаю воспользоваться случаем — не знаю, когда еще представится такая возможность.
— Как ты обычно развлекаешься?
Зеленые глаза темнеют, и он порочно ухмыляется.
— Трахаю тебя.
Глаза расширяются от грубого ответа, а внутри все обрывается. Он видит во мне лишь забаву? Теперь я чувствую себя дерьмово. Ерзаю на стуле, разрываю зрительный контакт и делаю глоток вина. Мне ненавистно это чувство резкого падения, которое я постоянно испытываю в последнее время. В один момент я нахожусь на седьмом небе под названием «Джесси», а затем одна фраза возвращает меня к реальности. Я не могу справиться со всеми этими смешанными сигналами.
— Тебе нравится власть в спальне, — заявляю я без малейшего намека на румянец. Я очень горжусь собой. Его способности и оказываемое на меня влияние заставляют нервничать.
— Да.
Когда я снова смотрю на него, его лицо совершенно бесстрастно.
—Ты доминант? — выпаливаю я, а затем мысленно втыкаю в себя изогнутую серебряную вилку, которой сервирован наш стол. Откуда взялся этот вопрос?
Он кашляет, чуть не выплевывая на меня воду. Почему я об этом спросила?
Поставив бокал на стол, он берет салфетку, чтобы вытереть рот, и с полуулыбкой качает головой.
— Ава, мне не нужна договоренность, чтобы заставить женщину делать в спальне то, чего я от нее хочу. У меня нет ни времени, ни желания заниматься подобной ерундой.
Я немного расслабляюсь.