Это ты во всем виновата!
Часть 6 из 32 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Когда машина тронулась с места, все по-прежнему оставались на телефонах. Даже у Эйприл был наушник.
— Ребята, знаете, что было бы действительно здорово? — произнесла я. — Что, если мы все просто отложим телефоны и поговорим?
Никто не ответил, все по-прежнему не отлипали от сотовых, но я услышала, как Хеллер пробормотала в трубку:
— Нет, не беспокойся, никто по ней скучать не будет. Если бы ты видел, во что она одета, ты бы понял.
Продолжая нажимать кнопки на телефоне, Хеллер открыла прозрачный пластиковый чемоданчик, лежащий у нее на коленях. Он был разделен на несколько отсеков, в каждом из которых хранились различные сладости, всего по чуть-чуть: M&M’s, кукурузные конфетки, леденцы «Лайф Сэйверс» и миниатюрные шоколадные батончики. У моей бабушки был похожий чемоданчик, но она в нем держала аккуратно подписанные лекарства. Хеллер выбрала три кукурузных конфетки, но затем вернула одну обратно.
— Хеллер? — в недоумении позвала ее я. Та драматично вздохнула и наконец посмотрела на меня, причем так, будто я была маленьким и не особо умным ребенком.
— Ты знаешь, сколько калорий в одной только такой конфетке? — спросила Хеллер. — Странно, ведь на упаковке написано, что кукурузные конфеты не содержат жиров, но это неправда, это чистый сахар. И я постоянно задаюсь вопросом, не является ли желтая полоска калорийнее белой. Но сегодня важный вечер, мне нужна энергия, так что я могу взять целых две конфетки.
— Хеллер, — вмешался Уайатт, — ты можешь себе позволить и три.
— Нет, — отрезала Хеллер и снова повернулась ко мне: — Хватит так на меня пялиться, Кей-Боп. Ты хоть представляешь, сколько фотографов, готовых на все, чтобы сделать фото моих жировых складок, целлюлита или обвисшей задницы, будет там в этот уик-энд? Может, ты даже сделаешь подобное фото сама. Такие снимки стоят много, ведь их можно поместить на обложку таблоида с заголовком типа «Вес Хеллер зашкаливает!», «Хеллер-толстуха, жирное брюхо» или «Это Хеллерпотамус!»
— Но, Хеллер, — удивилась я, — тебе же нужно правильное питание, включающее продукты из четырех основных пищевых групп[12]…
— А в Голливуде это сигареты, водка, бутилированная вода и воздух. Дизайнеры дают мне бесплатно кучу платьев, и все они скроены с точностью до сантиметра. Так что мне совсем не нужно, чтобы кто-то заметил мой выпирающий живот от съеденной кукурузной конфетки.
Хеллер замолчала и с вызовом взглянула на меня, будто провоцируя усомниться в логике своих рассуждений. Она успела переодеться в облегающий черный бархатный топ без рукавов и черную мини-юбку с блестками. Я видела тысячи фотографий Хеллер в шикарных платьях, на которых она выглядела просто потрясающе, но я никогда не догадывалась о приложенных ею усилиях, диетах и отказах. Интересно, нет ли у нее пищевого расстройства или, хуже того, не хочет ли она этого сама?
— Хеллер, — произнесла я, — может, тебе стоит одеваться во что-то менее откровенное?
— Говорит мне девушка в каучуковом пиджаке размера плюс-сайз.
— Это не плюс-сайз!
— Да, это шторка для душа.
— Ты должна поесть!
— Заткнись. Пошла на фиг. Добро пожаловать в мой мир, — буркнула она и вновь уткнулась в телефон.
***
Клуб находился в здании склада в даунтауне, и сотни людей толпились снаружи. Мы подождали, пока из машины вылезут телохранители Хеллер и окружат нас. Затем все вместе двинулись в клуб, как будто пронося контрабанду через границу штата. Внутри царила темнота и вовсю грохотала музыка, а народу было под завязку. Мне стало трудно дышать.
Но я старательно пыталась отогнать подступающую панику, держа в поле зрения Хеллер и Уайатта. Нужно сказать, я не понимаю такой вид музыки. Она похожа не на песню, а на сломанный мусоропровод, который постоянно рыгает, пыхтит и плюется; в ней нет слаженного текста, лишь многократный повтор фразочек вроде «шлепни эту штучку», «повиляй этой штучкой» или «потряси ею», но я даже знать не хочу, что за «штучку» они имеют в виду.
Кто-то из работников клуба провел нас через танцпол, мимо охранников с очень толстыми шеями, к отгороженной зоне, где мы с Хеллер уселись за маленький столик.
— Где мы? — спросила я.
— В вип-зоне, — ответила Хеллер, закатывая глаза, будто не могла поверить, какая я тупая. — Она для звезд, моделей, богачей и их сопровождающих. А также их крайне мерзких неонацистских фебеэровских информаторов.
— Я не фебеэровский информатор!
— Но могла бы им быть. И, может, хватит уже пялиться так, будто у меня случится передоз и ты снизойдешь склониться над моим бездыханным телом и начать петь какие-то песни из Евангелия — типа «Иисус, мой наркокурьер»?
— Извини, но исходя из того, что мне рассказала твоя мама, ты демонстрировала крайне опасное и саморазрушительное поведение…
— И у тебя наверняка остаются рубцы на голенях от резинки этих гольфов.
— Нет! Только если я надену не тот размер!
Хеллер на секунду встала и помахала рукой. Сотни людей завизжали в ответ и подняли телефоны, чтобы ее сфотографировать.
— Ты им нужна, — сказал Уайатт Хеллер и провел ее к находящемуся в нескольких шагах от нас возвышению, где она встала между огромным постером «Войн ангела» и длиннющей декоративной банкой «Сил ангела», официального энергетического напитка фильма. Музыка прекратилась, и Хеллер оказалась в свете прожекторов.
— Эй, ребятки! — закричала она. — Вы как?
Толпа снова завизжала, когда Хеллер улыбнулась, и у меня в голове промелькнула мысль, что, если Хеллер прикажет всем этим людям следовать за ней на улицу и поджечь здание, или написать баллончиком с краской ее имя на фасаде Белого дома, или оторвать мне руки и использовать их в качестве клюшек для гольфа, они сделают это совершенно не задумываясь.
— Добро пожаловать на официальное открытие международного уик-энда «Войн ангела»! — продолжила Хеллер, и толпа завизжала еще громче. Казалось, мои барабанные перепонки вот-вот лопнут. — Я знаю, мы все любим книжную серию «Войны ангела», и надеюсь, вам понравится и фильм! Сегодня вечером каждый получит бесплатную банку «Сил ангела» — энергетического напитка, насыщенного такой силой, что придаст вам ощущение полета!
Музыка вновь загрохотала, и модели в белых мини-платьях, усыпанных блестками, и с маленькими золотыми крыльями на спинах начала бросать в толпу банки «Сил ангела», тогда Хеллер помахала рукой толпе и вернулась к нашему столику. Затем взглянула на меня с триумфальным видом, будто только что продемонстрировала, насколько она известна, и протянула мне энергетик. Я сделала щедрый глоток, но сразу же выплюнула все на стол.
— Кей-Боп! — воскликнула Хеллер, с трудом удерживая смех. — Где твои манеры?
— Отвратительный вкус! Из чего он?
— Кто знает. Возможно, там кофеин, кошачья блевотина и моторное масло. Или, быть может, это какашки ангела.
— Но… но… на банке твоя фотография!
— Я не говорила, что это мои какашки. Забей, это просто бизнес. Подписывая контракт на съемки в фильме, я согласилась на всю эту рекламу и выступления. И это часть соглашения.
Я начала понимать, почему студия так беспокоится о Хеллер. Она не просто снималась в «Войнах ангела», но и была их представителем. Если она облажается, все развалится. Интересно, что бы чувствовала я, будь мое лицо на всех этих плакатах, банках содовой и черт знает где еще? Было бы это захватывающе, тешило бы мое самолюбие или казалось странным, словно бы я оказалось в ловушке в какой-то параллельной вселенной на планете под названием Кейтлин?
— Приветик, Хел, — произнес очень высокий привлекательный молодой человек, — познакомишь меня со своей подружкой?
— Она мне не подруга, — ответила Хеллер. — Она стукачка и дрон-разведчик амишей[13]. Увязалась следить, чтобы я не напилась, не накурилась и не занялась с тобой сексом прямо на этом столе. Кей-Боп, это Милс Стэнвуд.
— Привет, Кей-Боп.
Только я собралась назвать ему свое настоящее имя, как он улыбнулся мне, слегка прищурив узкие голубые глаза, и меня словно переехал самый замечательный бульдозер в мире, потому что… Боже, БОЖЕ, это был МИЛС СТЭНВУД!!!
Он был изображен на постере «Войн ангела» рядом с Хеллер, поскольку играл Толвена, квотербека из старшей школы, который влюбился в Линнею! Толвен был одним из Стелтерфоккенов, племени богов, которому поручили тайно защищать Избранного Уинглета! МИЛС СТЭНВУД СО МНОЙ РАЗГОВАРИВАЛ!!!
Калико, которая была на два года старше меня, была дико влюблена в Милса и под своим матрасом в нашей комнате прятала стопку журналов с его фотографиями на обложке. На некоторых он был в майке, улыбался и показывал пальцем прямо на тебя, на других — просто глядел куда-то вдаль, будто мечтая о тебе.
Судя по журналам и тому, что мне показывала Калико на компьютере, когда родителей не было дома, Милс был звездой кабельного телешоу «Кровавый жеребец», в котором играл до боли несчастного, но безумно славного вампира Дейна Белмонта. Калико рассказала мне, что Дейн никогда не хотел становиться вампиром, но его первая девушка обратила парня, чтобы тот всегда был с ней, и все же в итоге они расстались. Дейну не нравится убивать людей ради крови, необходимой ему для выживания, поэтому он выбирает только преступников, диктаторов и хулиганов. И путешествует по миру в поисках волшебного лунного камня, который сможет вновь превратить его в человека, а между делом помогает людям, ведь его особые вампирские слезы могут восстанавливать сломанные кости.
«Но ты ведь знаешь, что вампиров на самом деле не существует? — сказала я тогда Калико. — Их выдумали, и они глупые и тупые. Зачем ты тратишь время на какого-то актера, который носит пластиковые клыки и не в состоянии застегнуть пуговицы на рубашке?»
Пока Милс Стэнвуд продолжал мне улыбаться, я наконец поняла, почему Калико написала его имя секретным вампирским шрифтом на пятке — где это никогда не увидит мама — с помощью волшебного маркера. Мой папа красив, а некоторые из братьев довольно привлекательны, хоть я им в этом никогда не признаюсь, но такие, как Милс Стэнвуд, мне еще не встречались. Быть может, тут кроется еще одна причина того, почему определенные люди становятся известными: они в жизни выглядят так же, как и на своих плакатах.
— Захлопни рот, — бросила мне Хеллер, — и прекрати пускать слюни. Или надень слюнявчик.
— Брось, у Кей-Боп очень красивый ротик, — промурлыкал Милс, присаживаясь рядом со мной, и, стыдно признаться, в тот момент мне захотелось, чтобы он укусил меня за шею и превратил в вампира. Затем мы бы отправились в круглосуточный «Айхоп» есть блинчики и болтать, ну или могли бы просто притворяться, что разговариваем, пока я бы смотрела, как он поливает блинчик сиропом и снова мне улыбается.
— А ты нравишься Кей-Боп, — подметила Хеллер, — она вся трепещет.
— Пожалуйста, не называй меня Кей-Боп! Это оскорбительно, унизительно и по-детски!
— Родителей Кей-Боп зовут Кельвин и Кэрол, у них восемь сотен детей, имя каждого из которых начинается на букву «К»: Кабачок, Какаду и Колостомия…
— У меня только восемь сестер и братьев, а буква «К» нравится моим родителям, потому что она символизирует консолидацию, кооперацию и Князя мира, нашего Бога.
Хеллер сымитировала приступ удушья.
— Йоу, Хел, с возвращением! — воскликнул какой-то парень в маленькой шляпе, сдвинутой на затылок, в потертой кожаной байкерской куртке и свободной футболке. — Держи. Твое любимое. Я все помню. — И протянул Хеллер что-то, похожее на бутылку импортного пива.
Но я резко встала и выхватила ее.
— НЕТ! — произнесла я как можно строже и громче. — Хеллер не интересует алкоголь, так что, будьте добры, покиньте немедленно эту закрытую зону! Или я… я… я… позвоню вашим родителям!
Все парни уставились на меня, а Хеллер зарыла лицо руками.
— Эта шутка, да? Хел? — спросил незнакомец.
— НЕТ! Я не шучу! Заберите эту бутылку и… и… утилизируйте ее! Я вас предупреждаю! Потому что… у меня есть на это полное право!
— Ладно-ладно, успокойся, — пробормотал парень, отступая и смешиваясь с толпой на танцполе.
— Отлично сработано, — похвалил меня Уайатт. — Теперь понимаю, почему твоя семья послала тебя сюда.
Хеллер вскочила на ноги, от раздираемой злости она едва могла говорить.
— НЕ МОГУ… ПОВЕРИТЬ… ЧТО… ТЫ… ЭТО… СДЕЛАЛА!
— Я не собираюсь извиняться, — ответила я. — Тот человек предлагал тебе отраву и средство для самоубийства…
— Приветик, Хел, — прощебетала очень худая и невероятно красивая блондинка в платье размером с прихватку. — Смотри, что у меня есть. — Девушка разжала руку, в которой лежал маленький целлофановый пакетик с какими-то таблетками.
— ЭТО ЧТО, НАРКОТИКИ?! — возмущенно спросила я, вновь вставая и повышая тон, потому что это, по-видимому, производило эффект. — Хеллер в них не нуждается, благодарим вас! У нее нет надобности принимать наркотики, ловить кайф или… или… превращаться в тех, кто принимает колеса, погружается в убийственную ярость и в итоге оказывается в тюрьме строгого режима вместе с себе подобными!
— Ладно… — буркнула прелестная девушка, пятясь к толпе, в то время как Хеллер наиграно стукнулась головой о стол.
Уайатт широко мне улыбнулся и сказал:
— Это была Тайси Шенделс.
— Ребята, знаете, что было бы действительно здорово? — произнесла я. — Что, если мы все просто отложим телефоны и поговорим?
Никто не ответил, все по-прежнему не отлипали от сотовых, но я услышала, как Хеллер пробормотала в трубку:
— Нет, не беспокойся, никто по ней скучать не будет. Если бы ты видел, во что она одета, ты бы понял.
Продолжая нажимать кнопки на телефоне, Хеллер открыла прозрачный пластиковый чемоданчик, лежащий у нее на коленях. Он был разделен на несколько отсеков, в каждом из которых хранились различные сладости, всего по чуть-чуть: M&M’s, кукурузные конфетки, леденцы «Лайф Сэйверс» и миниатюрные шоколадные батончики. У моей бабушки был похожий чемоданчик, но она в нем держала аккуратно подписанные лекарства. Хеллер выбрала три кукурузных конфетки, но затем вернула одну обратно.
— Хеллер? — в недоумении позвала ее я. Та драматично вздохнула и наконец посмотрела на меня, причем так, будто я была маленьким и не особо умным ребенком.
— Ты знаешь, сколько калорий в одной только такой конфетке? — спросила Хеллер. — Странно, ведь на упаковке написано, что кукурузные конфеты не содержат жиров, но это неправда, это чистый сахар. И я постоянно задаюсь вопросом, не является ли желтая полоска калорийнее белой. Но сегодня важный вечер, мне нужна энергия, так что я могу взять целых две конфетки.
— Хеллер, — вмешался Уайатт, — ты можешь себе позволить и три.
— Нет, — отрезала Хеллер и снова повернулась ко мне: — Хватит так на меня пялиться, Кей-Боп. Ты хоть представляешь, сколько фотографов, готовых на все, чтобы сделать фото моих жировых складок, целлюлита или обвисшей задницы, будет там в этот уик-энд? Может, ты даже сделаешь подобное фото сама. Такие снимки стоят много, ведь их можно поместить на обложку таблоида с заголовком типа «Вес Хеллер зашкаливает!», «Хеллер-толстуха, жирное брюхо» или «Это Хеллерпотамус!»
— Но, Хеллер, — удивилась я, — тебе же нужно правильное питание, включающее продукты из четырех основных пищевых групп[12]…
— А в Голливуде это сигареты, водка, бутилированная вода и воздух. Дизайнеры дают мне бесплатно кучу платьев, и все они скроены с точностью до сантиметра. Так что мне совсем не нужно, чтобы кто-то заметил мой выпирающий живот от съеденной кукурузной конфетки.
Хеллер замолчала и с вызовом взглянула на меня, будто провоцируя усомниться в логике своих рассуждений. Она успела переодеться в облегающий черный бархатный топ без рукавов и черную мини-юбку с блестками. Я видела тысячи фотографий Хеллер в шикарных платьях, на которых она выглядела просто потрясающе, но я никогда не догадывалась о приложенных ею усилиях, диетах и отказах. Интересно, нет ли у нее пищевого расстройства или, хуже того, не хочет ли она этого сама?
— Хеллер, — произнесла я, — может, тебе стоит одеваться во что-то менее откровенное?
— Говорит мне девушка в каучуковом пиджаке размера плюс-сайз.
— Это не плюс-сайз!
— Да, это шторка для душа.
— Ты должна поесть!
— Заткнись. Пошла на фиг. Добро пожаловать в мой мир, — буркнула она и вновь уткнулась в телефон.
***
Клуб находился в здании склада в даунтауне, и сотни людей толпились снаружи. Мы подождали, пока из машины вылезут телохранители Хеллер и окружат нас. Затем все вместе двинулись в клуб, как будто пронося контрабанду через границу штата. Внутри царила темнота и вовсю грохотала музыка, а народу было под завязку. Мне стало трудно дышать.
Но я старательно пыталась отогнать подступающую панику, держа в поле зрения Хеллер и Уайатта. Нужно сказать, я не понимаю такой вид музыки. Она похожа не на песню, а на сломанный мусоропровод, который постоянно рыгает, пыхтит и плюется; в ней нет слаженного текста, лишь многократный повтор фразочек вроде «шлепни эту штучку», «повиляй этой штучкой» или «потряси ею», но я даже знать не хочу, что за «штучку» они имеют в виду.
Кто-то из работников клуба провел нас через танцпол, мимо охранников с очень толстыми шеями, к отгороженной зоне, где мы с Хеллер уселись за маленький столик.
— Где мы? — спросила я.
— В вип-зоне, — ответила Хеллер, закатывая глаза, будто не могла поверить, какая я тупая. — Она для звезд, моделей, богачей и их сопровождающих. А также их крайне мерзких неонацистских фебеэровских информаторов.
— Я не фебеэровский информатор!
— Но могла бы им быть. И, может, хватит уже пялиться так, будто у меня случится передоз и ты снизойдешь склониться над моим бездыханным телом и начать петь какие-то песни из Евангелия — типа «Иисус, мой наркокурьер»?
— Извини, но исходя из того, что мне рассказала твоя мама, ты демонстрировала крайне опасное и саморазрушительное поведение…
— И у тебя наверняка остаются рубцы на голенях от резинки этих гольфов.
— Нет! Только если я надену не тот размер!
Хеллер на секунду встала и помахала рукой. Сотни людей завизжали в ответ и подняли телефоны, чтобы ее сфотографировать.
— Ты им нужна, — сказал Уайатт Хеллер и провел ее к находящемуся в нескольких шагах от нас возвышению, где она встала между огромным постером «Войн ангела» и длиннющей декоративной банкой «Сил ангела», официального энергетического напитка фильма. Музыка прекратилась, и Хеллер оказалась в свете прожекторов.
— Эй, ребятки! — закричала она. — Вы как?
Толпа снова завизжала, когда Хеллер улыбнулась, и у меня в голове промелькнула мысль, что, если Хеллер прикажет всем этим людям следовать за ней на улицу и поджечь здание, или написать баллончиком с краской ее имя на фасаде Белого дома, или оторвать мне руки и использовать их в качестве клюшек для гольфа, они сделают это совершенно не задумываясь.
— Добро пожаловать на официальное открытие международного уик-энда «Войн ангела»! — продолжила Хеллер, и толпа завизжала еще громче. Казалось, мои барабанные перепонки вот-вот лопнут. — Я знаю, мы все любим книжную серию «Войны ангела», и надеюсь, вам понравится и фильм! Сегодня вечером каждый получит бесплатную банку «Сил ангела» — энергетического напитка, насыщенного такой силой, что придаст вам ощущение полета!
Музыка вновь загрохотала, и модели в белых мини-платьях, усыпанных блестками, и с маленькими золотыми крыльями на спинах начала бросать в толпу банки «Сил ангела», тогда Хеллер помахала рукой толпе и вернулась к нашему столику. Затем взглянула на меня с триумфальным видом, будто только что продемонстрировала, насколько она известна, и протянула мне энергетик. Я сделала щедрый глоток, но сразу же выплюнула все на стол.
— Кей-Боп! — воскликнула Хеллер, с трудом удерживая смех. — Где твои манеры?
— Отвратительный вкус! Из чего он?
— Кто знает. Возможно, там кофеин, кошачья блевотина и моторное масло. Или, быть может, это какашки ангела.
— Но… но… на банке твоя фотография!
— Я не говорила, что это мои какашки. Забей, это просто бизнес. Подписывая контракт на съемки в фильме, я согласилась на всю эту рекламу и выступления. И это часть соглашения.
Я начала понимать, почему студия так беспокоится о Хеллер. Она не просто снималась в «Войнах ангела», но и была их представителем. Если она облажается, все развалится. Интересно, что бы чувствовала я, будь мое лицо на всех этих плакатах, банках содовой и черт знает где еще? Было бы это захватывающе, тешило бы мое самолюбие или казалось странным, словно бы я оказалось в ловушке в какой-то параллельной вселенной на планете под названием Кейтлин?
— Приветик, Хел, — произнес очень высокий привлекательный молодой человек, — познакомишь меня со своей подружкой?
— Она мне не подруга, — ответила Хеллер. — Она стукачка и дрон-разведчик амишей[13]. Увязалась следить, чтобы я не напилась, не накурилась и не занялась с тобой сексом прямо на этом столе. Кей-Боп, это Милс Стэнвуд.
— Привет, Кей-Боп.
Только я собралась назвать ему свое настоящее имя, как он улыбнулся мне, слегка прищурив узкие голубые глаза, и меня словно переехал самый замечательный бульдозер в мире, потому что… Боже, БОЖЕ, это был МИЛС СТЭНВУД!!!
Он был изображен на постере «Войн ангела» рядом с Хеллер, поскольку играл Толвена, квотербека из старшей школы, который влюбился в Линнею! Толвен был одним из Стелтерфоккенов, племени богов, которому поручили тайно защищать Избранного Уинглета! МИЛС СТЭНВУД СО МНОЙ РАЗГОВАРИВАЛ!!!
Калико, которая была на два года старше меня, была дико влюблена в Милса и под своим матрасом в нашей комнате прятала стопку журналов с его фотографиями на обложке. На некоторых он был в майке, улыбался и показывал пальцем прямо на тебя, на других — просто глядел куда-то вдаль, будто мечтая о тебе.
Судя по журналам и тому, что мне показывала Калико на компьютере, когда родителей не было дома, Милс был звездой кабельного телешоу «Кровавый жеребец», в котором играл до боли несчастного, но безумно славного вампира Дейна Белмонта. Калико рассказала мне, что Дейн никогда не хотел становиться вампиром, но его первая девушка обратила парня, чтобы тот всегда был с ней, и все же в итоге они расстались. Дейну не нравится убивать людей ради крови, необходимой ему для выживания, поэтому он выбирает только преступников, диктаторов и хулиганов. И путешествует по миру в поисках волшебного лунного камня, который сможет вновь превратить его в человека, а между делом помогает людям, ведь его особые вампирские слезы могут восстанавливать сломанные кости.
«Но ты ведь знаешь, что вампиров на самом деле не существует? — сказала я тогда Калико. — Их выдумали, и они глупые и тупые. Зачем ты тратишь время на какого-то актера, который носит пластиковые клыки и не в состоянии застегнуть пуговицы на рубашке?»
Пока Милс Стэнвуд продолжал мне улыбаться, я наконец поняла, почему Калико написала его имя секретным вампирским шрифтом на пятке — где это никогда не увидит мама — с помощью волшебного маркера. Мой папа красив, а некоторые из братьев довольно привлекательны, хоть я им в этом никогда не признаюсь, но такие, как Милс Стэнвуд, мне еще не встречались. Быть может, тут кроется еще одна причина того, почему определенные люди становятся известными: они в жизни выглядят так же, как и на своих плакатах.
— Захлопни рот, — бросила мне Хеллер, — и прекрати пускать слюни. Или надень слюнявчик.
— Брось, у Кей-Боп очень красивый ротик, — промурлыкал Милс, присаживаясь рядом со мной, и, стыдно признаться, в тот момент мне захотелось, чтобы он укусил меня за шею и превратил в вампира. Затем мы бы отправились в круглосуточный «Айхоп» есть блинчики и болтать, ну или могли бы просто притворяться, что разговариваем, пока я бы смотрела, как он поливает блинчик сиропом и снова мне улыбается.
— А ты нравишься Кей-Боп, — подметила Хеллер, — она вся трепещет.
— Пожалуйста, не называй меня Кей-Боп! Это оскорбительно, унизительно и по-детски!
— Родителей Кей-Боп зовут Кельвин и Кэрол, у них восемь сотен детей, имя каждого из которых начинается на букву «К»: Кабачок, Какаду и Колостомия…
— У меня только восемь сестер и братьев, а буква «К» нравится моим родителям, потому что она символизирует консолидацию, кооперацию и Князя мира, нашего Бога.
Хеллер сымитировала приступ удушья.
— Йоу, Хел, с возвращением! — воскликнул какой-то парень в маленькой шляпе, сдвинутой на затылок, в потертой кожаной байкерской куртке и свободной футболке. — Держи. Твое любимое. Я все помню. — И протянул Хеллер что-то, похожее на бутылку импортного пива.
Но я резко встала и выхватила ее.
— НЕТ! — произнесла я как можно строже и громче. — Хеллер не интересует алкоголь, так что, будьте добры, покиньте немедленно эту закрытую зону! Или я… я… я… позвоню вашим родителям!
Все парни уставились на меня, а Хеллер зарыла лицо руками.
— Эта шутка, да? Хел? — спросил незнакомец.
— НЕТ! Я не шучу! Заберите эту бутылку и… и… утилизируйте ее! Я вас предупреждаю! Потому что… у меня есть на это полное право!
— Ладно-ладно, успокойся, — пробормотал парень, отступая и смешиваясь с толпой на танцполе.
— Отлично сработано, — похвалил меня Уайатт. — Теперь понимаю, почему твоя семья послала тебя сюда.
Хеллер вскочила на ноги, от раздираемой злости она едва могла говорить.
— НЕ МОГУ… ПОВЕРИТЬ… ЧТО… ТЫ… ЭТО… СДЕЛАЛА!
— Я не собираюсь извиняться, — ответила я. — Тот человек предлагал тебе отраву и средство для самоубийства…
— Приветик, Хел, — прощебетала очень худая и невероятно красивая блондинка в платье размером с прихватку. — Смотри, что у меня есть. — Девушка разжала руку, в которой лежал маленький целлофановый пакетик с какими-то таблетками.
— ЭТО ЧТО, НАРКОТИКИ?! — возмущенно спросила я, вновь вставая и повышая тон, потому что это, по-видимому, производило эффект. — Хеллер в них не нуждается, благодарим вас! У нее нет надобности принимать наркотики, ловить кайф или… или… превращаться в тех, кто принимает колеса, погружается в убийственную ярость и в итоге оказывается в тюрьме строгого режима вместе с себе подобными!
— Ладно… — буркнула прелестная девушка, пятясь к толпе, в то время как Хеллер наиграно стукнулась головой о стол.
Уайатт широко мне улыбнулся и сказал:
— Это была Тайси Шенделс.