Этюд в черных тонах
Часть 10 из 61 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Прошу прощения, господа, но наш последний пансионер будет для вас совершенно бесполезен. Он живет в вечном полумраке, за закрытыми шторами и не покидает своего кресла… У него ничего нет, даже имени… Его называют «мистер Икс»… Уверяю вас: он ничего не видел…
И тогда Мертон сделал такое, что я не могу вспоминать без трепета.
Он приблизился ко мне вплотную, такой низкорослый:
— Мисс…
— Мак-Кари, сэр, — пробормотала я, сдерживая слезы.
— Мисс Мак-Кари, здесь решаем мы. А теперь откройте эту чертову дверь и отойдите в сторону, как и положено женщине. И медицинской сестре.
— Да, сэр. — И, уже взявшись за ручку, я предупредила: — В комнате темно, шторы задернуты, и вы его не увидите, потому что он сидит в кресле…
Я открыла дверь.
Комната была освещена несколькими лампами. Шторы были раздвинуты. А мистер Икс стоял перед окном.
7
Никто из нас не шевелился. Мистер Икс, не оборачиваясь, заговорил:
— Добрый вечер, мисс Мак-Кари, я вижу, вы привели гостей. Добрый вечер, господа. Сожалею, что стесненность моего жилья мешает принять вас достойным образом.
Мы с полицейскими все еще стояли на пороге.
— Что это? — спросил Мертон.
— Его зовут «мистер Икс», — повторила я. — Он… особенный.
Когда мы вошли и я закрыла дверь, мистер Икс уже вернулся в свое кресло. Мертон осторожно шагнул вперед, как будто не зная, что ожидает его в конце пути. Однако, когда он приблизился к креслу и увидел, с кем имеет дело, лицо его расслабилось. Это выражение, которое я столько раз наблюдала на лицах посетителей приюта при взгляде на душевнобольного, чей ненормальный облик тотчас одарял входящих чувством превосходства (как будто «нормальность» — это особая медаль, а не игра случая), вызывало у меня подлинное отвращение. За это я еще больше возненавидела Мертона.
— Итак… «особенный». Ну что же, по крайней мере глаза у него точно «особенные»…
— В левом у него кровоизлияние, сэр, — объяснила я, раздраженная еще больше, чем левый глаз.
— Говорите, только когда вас спросят, мисс.
Я прикусила губу, однако авторитет власти действовал на меня безоговорочно.
— С кровоизлиянием или без, по размеру второго глаза я заключаю, что видели вы немало. — Мертон взглянул на своего помощника, тот улыбнулся вместо него. — Но…
— Всегда найдется «но», — с удовольствием поддержал Джеймсон.
— Но то, что можно увидеть, не есть то, что было увидено. И не то, что осталось в памяти.
— Это истинно больше, чем сама жизнь, — подтвердил сержант.
— Итак, мистер «особенный»… — Мертон выгнулся рядом с креслом, а мне показалось, что и Джеймсон, стоящий позади с книжечкой в руках, повторил движение начальника на свой лад. — Мы хотим знать, видели вы или слышали что-нибудь необычное прошлой ночью.
— Нет, господин инспектор, — сразу же отозвался голос из кресла. — Я не видел и не слышал ничего необычного между полуночью и пятью часами утра.
— Между… — Мертон нахмурился. — Откуда вам известно, что именно в эти часы…
— Мне это не было известно, инспектор, зато теперь известно, большое спасибо. Я думал, что случившееся с несчастным мистером Хатчинсом явилось следствием еще одной драки, как и в двух предыдущих случаях.
— В каких еще двух? Была только смерть Эдвина Ноггса…
— Вот как. Значит, смерть Эдвина Ноггса и смерть Хатчинса связаны между собой.
— Откуда вы это…
— Я не знал, я лишь подозревал, зато теперь знаю, большое спасибо. Я предположил, что эти дела связаны, поскольку если Скотленд-Ярд появился здесь из-за бродяги, то, следовательно, на его теле обнаружили те же четыре раны, что и на теле другого…
— Какие четыре раны?..
— Значит, три: две на животе, одна на шее.
— Минуточку, откуда вам…
— Мне не было известно, зато теперь известно, большое спасибо, инспектор; вы очень грамотно спросили все свои ответы. А сейчас, если хотите, можете идти, только умоляю вас не шуметь под дверью.
Мистер Икс говорил так быстро, что мне вспомнились престидижитаторы, выступающие в театрах. Мертон стал похож на человека, который беззаботно вышагивал по улице, пока вдруг не заподозрил, что за ним следят.
— Кто вы такой, сэр? — спросил Мертон, пунцовый от ярости, и наконец-то показал свои руки (маленькие и нелепые), сжатые в кулаки.
— У мистера Икс нет имени, — сказала я. — Его семья…
— Вы уже во второй раз вмешиваетесь, дуреха! — Мертон всем телом повернулся в мою сторону, его худое лицо сделалось совершенно багровым, усы вздыбились так, словно он хотел забросать меня колючими дротиками. — Заткнитесь сию минуту!
Я уже хотела попросить у инспектора прощения, но в этот миг снова прозвучал голос из кресла:
— Пожалуйста, инспектор, не думайте, что мисс Мак-Кари похожа на тех актрисок и актеришек с арен Ист-Энда, которые вы так часто посещаете, на детей и девочек, дерущихся в фальшивых боях, основная завлекательность которых — это минимум одежды на участниках, а публика вольна оскорблять их в свое удовольствие…
— Откуда вам?.. — Мертон побледнел, глаза его забегали.
А голосок из кресла невозмутимо продолжал:
— Вполне объяснимо, почему подпольные спектакли уже много лет являются вашей единственной формой досуга, отсюда и сложности в вашей семейной жизни, однако я уверен, что проблема, от которой вы, по вашему мнению, страдаете, коренится скорее у вас в голове и в страхе подцепить заразу, а вовсе не в отсутствии мужской силы. Думаю, по этой же причине вы не вынимаете рук из карманов. Вышеизложенное позволяет мне дать вам два совета: поговорите с вашей досточтимой супругой касательно восстановления ваших отношений и проявляйте как можно больше уважения к мисс Мак-Кари, моей персональной медсестре. Всего хорошего.
8
Я до сих пор помню эту тишину.
Мистер Икс создавал подобные моменты тишины — как паук, плетущий паутину, создает тончайшие, но смертоносные ковры.
И Мертон. Если бы человек был способен оплыть, как свечка, то именно Мертон всегда служил бы мне примером для такого сравнения.
Я никогда прежде не видела, чтобы человек так менялся, так разрушался на глазах. Вся скальная прочность этого маленького мужчины с шипастыми усами теперь превратилась в глину, ожидавшую новой формовки. Даже усы его склонились вниз, — возможно, Мертон черпал свою силу из крепкого сочленения челюстей, а сейчас рот его соскочил с петель, над нижней челюстью зияла пустота и от его непреклонного облика остались лишь смутные воспоминания. Но больше всего переменились его глаза, две точки из азбуки Морзе, — казалось, они в один миг проглядели в обратном направлении всю жизнь своего хозяина. Вот что я имею в виду: теперь взгляд Мертона напоминал мне взгляд ребенка перед суровым отцом или перед друзьями-зубоскалами. В его веках собирались нерешительные слезы. Инспектор даже не обратил внимания на вопрос сержанта Джеймсона, когда тот — быть может, чувствуя себя неудобно в отсутствии «но» — уточнил:
— Инспектор, мне это записывать?
Мне пришлось подойти к Мертону, поскольку я опасалась худшего.
— Пожалуйста, не плачьте над ковром, — шепнула я.
Мертон посмотрел на меня безжизненным взглядом и направился к двери. Я видела, как инспектор колеблется, прежде чем прикоснуться к дверной ручке своей чистой ухоженной рукой, но то, что оставалось у него за спиной, страшило его явно больше, чем опасность подцепить заразу. Когда он вышел, Джеймсон последовал за ним не сразу, точно раздумывая, имеет ли смысл ему оставаться здесь в одиночку.
Я понимала, какой ужас испытывает сейчас Мертон. Взгляд мой был прикован к неподвижной фигуре в кресле. Мистер Икс на меня не смотрел, его разноцветные глаза были устремлены на окно, за которым угасал закат над морем.
— Все, что вы сказали… это правда?
— Снаряд, заряженный правдой. Остальное — обыкновенный свинец, но я угодил в самую точку.
— Как вам… как вам удалось?
— Сейчас у меня нет времени, чтобы объяснять вам очевидное. Сейчас мне срочно требуется, чтобы вы ответили на один мой вопрос: вы подарите мне свое абсолютное доверие? Отвечайте.
Я превратилась в ледышку, но не из-за прозвучавшего вопроса.
Дело в том, что этот невозмутимый человек впервые выглядел взволнованным.
Доверие
1
И тогда Мертон сделал такое, что я не могу вспоминать без трепета.
Он приблизился ко мне вплотную, такой низкорослый:
— Мисс…
— Мак-Кари, сэр, — пробормотала я, сдерживая слезы.
— Мисс Мак-Кари, здесь решаем мы. А теперь откройте эту чертову дверь и отойдите в сторону, как и положено женщине. И медицинской сестре.
— Да, сэр. — И, уже взявшись за ручку, я предупредила: — В комнате темно, шторы задернуты, и вы его не увидите, потому что он сидит в кресле…
Я открыла дверь.
Комната была освещена несколькими лампами. Шторы были раздвинуты. А мистер Икс стоял перед окном.
7
Никто из нас не шевелился. Мистер Икс, не оборачиваясь, заговорил:
— Добрый вечер, мисс Мак-Кари, я вижу, вы привели гостей. Добрый вечер, господа. Сожалею, что стесненность моего жилья мешает принять вас достойным образом.
Мы с полицейскими все еще стояли на пороге.
— Что это? — спросил Мертон.
— Его зовут «мистер Икс», — повторила я. — Он… особенный.
Когда мы вошли и я закрыла дверь, мистер Икс уже вернулся в свое кресло. Мертон осторожно шагнул вперед, как будто не зная, что ожидает его в конце пути. Однако, когда он приблизился к креслу и увидел, с кем имеет дело, лицо его расслабилось. Это выражение, которое я столько раз наблюдала на лицах посетителей приюта при взгляде на душевнобольного, чей ненормальный облик тотчас одарял входящих чувством превосходства (как будто «нормальность» — это особая медаль, а не игра случая), вызывало у меня подлинное отвращение. За это я еще больше возненавидела Мертона.
— Итак… «особенный». Ну что же, по крайней мере глаза у него точно «особенные»…
— В левом у него кровоизлияние, сэр, — объяснила я, раздраженная еще больше, чем левый глаз.
— Говорите, только когда вас спросят, мисс.
Я прикусила губу, однако авторитет власти действовал на меня безоговорочно.
— С кровоизлиянием или без, по размеру второго глаза я заключаю, что видели вы немало. — Мертон взглянул на своего помощника, тот улыбнулся вместо него. — Но…
— Всегда найдется «но», — с удовольствием поддержал Джеймсон.
— Но то, что можно увидеть, не есть то, что было увидено. И не то, что осталось в памяти.
— Это истинно больше, чем сама жизнь, — подтвердил сержант.
— Итак, мистер «особенный»… — Мертон выгнулся рядом с креслом, а мне показалось, что и Джеймсон, стоящий позади с книжечкой в руках, повторил движение начальника на свой лад. — Мы хотим знать, видели вы или слышали что-нибудь необычное прошлой ночью.
— Нет, господин инспектор, — сразу же отозвался голос из кресла. — Я не видел и не слышал ничего необычного между полуночью и пятью часами утра.
— Между… — Мертон нахмурился. — Откуда вам известно, что именно в эти часы…
— Мне это не было известно, инспектор, зато теперь известно, большое спасибо. Я думал, что случившееся с несчастным мистером Хатчинсом явилось следствием еще одной драки, как и в двух предыдущих случаях.
— В каких еще двух? Была только смерть Эдвина Ноггса…
— Вот как. Значит, смерть Эдвина Ноггса и смерть Хатчинса связаны между собой.
— Откуда вы это…
— Я не знал, я лишь подозревал, зато теперь знаю, большое спасибо. Я предположил, что эти дела связаны, поскольку если Скотленд-Ярд появился здесь из-за бродяги, то, следовательно, на его теле обнаружили те же четыре раны, что и на теле другого…
— Какие четыре раны?..
— Значит, три: две на животе, одна на шее.
— Минуточку, откуда вам…
— Мне не было известно, зато теперь известно, большое спасибо, инспектор; вы очень грамотно спросили все свои ответы. А сейчас, если хотите, можете идти, только умоляю вас не шуметь под дверью.
Мистер Икс говорил так быстро, что мне вспомнились престидижитаторы, выступающие в театрах. Мертон стал похож на человека, который беззаботно вышагивал по улице, пока вдруг не заподозрил, что за ним следят.
— Кто вы такой, сэр? — спросил Мертон, пунцовый от ярости, и наконец-то показал свои руки (маленькие и нелепые), сжатые в кулаки.
— У мистера Икс нет имени, — сказала я. — Его семья…
— Вы уже во второй раз вмешиваетесь, дуреха! — Мертон всем телом повернулся в мою сторону, его худое лицо сделалось совершенно багровым, усы вздыбились так, словно он хотел забросать меня колючими дротиками. — Заткнитесь сию минуту!
Я уже хотела попросить у инспектора прощения, но в этот миг снова прозвучал голос из кресла:
— Пожалуйста, инспектор, не думайте, что мисс Мак-Кари похожа на тех актрисок и актеришек с арен Ист-Энда, которые вы так часто посещаете, на детей и девочек, дерущихся в фальшивых боях, основная завлекательность которых — это минимум одежды на участниках, а публика вольна оскорблять их в свое удовольствие…
— Откуда вам?.. — Мертон побледнел, глаза его забегали.
А голосок из кресла невозмутимо продолжал:
— Вполне объяснимо, почему подпольные спектакли уже много лет являются вашей единственной формой досуга, отсюда и сложности в вашей семейной жизни, однако я уверен, что проблема, от которой вы, по вашему мнению, страдаете, коренится скорее у вас в голове и в страхе подцепить заразу, а вовсе не в отсутствии мужской силы. Думаю, по этой же причине вы не вынимаете рук из карманов. Вышеизложенное позволяет мне дать вам два совета: поговорите с вашей досточтимой супругой касательно восстановления ваших отношений и проявляйте как можно больше уважения к мисс Мак-Кари, моей персональной медсестре. Всего хорошего.
8
Я до сих пор помню эту тишину.
Мистер Икс создавал подобные моменты тишины — как паук, плетущий паутину, создает тончайшие, но смертоносные ковры.
И Мертон. Если бы человек был способен оплыть, как свечка, то именно Мертон всегда служил бы мне примером для такого сравнения.
Я никогда прежде не видела, чтобы человек так менялся, так разрушался на глазах. Вся скальная прочность этого маленького мужчины с шипастыми усами теперь превратилась в глину, ожидавшую новой формовки. Даже усы его склонились вниз, — возможно, Мертон черпал свою силу из крепкого сочленения челюстей, а сейчас рот его соскочил с петель, над нижней челюстью зияла пустота и от его непреклонного облика остались лишь смутные воспоминания. Но больше всего переменились его глаза, две точки из азбуки Морзе, — казалось, они в один миг проглядели в обратном направлении всю жизнь своего хозяина. Вот что я имею в виду: теперь взгляд Мертона напоминал мне взгляд ребенка перед суровым отцом или перед друзьями-зубоскалами. В его веках собирались нерешительные слезы. Инспектор даже не обратил внимания на вопрос сержанта Джеймсона, когда тот — быть может, чувствуя себя неудобно в отсутствии «но» — уточнил:
— Инспектор, мне это записывать?
Мне пришлось подойти к Мертону, поскольку я опасалась худшего.
— Пожалуйста, не плачьте над ковром, — шепнула я.
Мертон посмотрел на меня безжизненным взглядом и направился к двери. Я видела, как инспектор колеблется, прежде чем прикоснуться к дверной ручке своей чистой ухоженной рукой, но то, что оставалось у него за спиной, страшило его явно больше, чем опасность подцепить заразу. Когда он вышел, Джеймсон последовал за ним не сразу, точно раздумывая, имеет ли смысл ему оставаться здесь в одиночку.
Я понимала, какой ужас испытывает сейчас Мертон. Взгляд мой был прикован к неподвижной фигуре в кресле. Мистер Икс на меня не смотрел, его разноцветные глаза были устремлены на окно, за которым угасал закат над морем.
— Все, что вы сказали… это правда?
— Снаряд, заряженный правдой. Остальное — обыкновенный свинец, но я угодил в самую точку.
— Как вам… как вам удалось?
— Сейчас у меня нет времени, чтобы объяснять вам очевидное. Сейчас мне срочно требуется, чтобы вы ответили на один мой вопрос: вы подарите мне свое абсолютное доверие? Отвечайте.
Я превратилась в ледышку, но не из-за прозвучавшего вопроса.
Дело в том, что этот невозмутимый человек впервые выглядел взволнованным.
Доверие
1