Эти спутанные узы

– С чего ему так рисковать? Он должен был понимать, что все могло выйти вот так.

– Потому что он был… он влюблен в нее.

Она хмыкает.

– Говоришь, он дал ей Зелье жизни, потому что ее любит…

– Да.

– То есть ты веришь, что он порвет узы?

– Нет, – тихо говорит Финн. – Не верю.

– Интересно.

Финн стонет.

– Ну, говори уже.

– Я просто подумала, что в последний раз, когда два брата были влюблены в одну и ту же женщину, Фейри разделилось две части.

– Сейчас все по-другому.

– А ты не влюблен в нее? И привез ее сюда не для того, чтобы представить ее как твою суженую, потому что хочешь убедиться, что люди с твоей родины ее примут? Неужели ты надеешься получить благословение Матери на отношения с суженой твоего брата?

Финн молчит и тянется за новой бутылкой вина. Он снова наполняет свой бокал.

– Ты знаешь, зачем я приехал.

– Я знаю, зачем ты должен был приехать. Знаю, как отчаянно твой народ хочет увидеть тебя после стольких лет. Те, кого не заставили скрываться, были напуганы и молились, чтобы их принц вернулся домой, но ты даже не навестил их. Ни разу.

– Если бы я приехал сюда, это поставило бы под угрозу всю деревню. Мордеус был бы рад предлогу осадить любимое место матери. Я остался в стороне, чтобы защитить всех, кто живет здесь.

Она сглатывает.

– Я знаю это, Финн, но не все это понимают. Есть те, кому кажется, что их бросили. – Она качает головой. – Ты действительно собираешься отпраздновать Лунастал, отчествовав суженую твоего брата?

– Он мне не брат.

– О, это правда, – говорит она, осушая свой бокал. – Поскольку твой отец от тебя отрекся.

– Не искушай судьбу, Джулиана.

– Я говорю правду. – Она берет хрустальный кубок из его рук и пьет из него. Возвращая его, она поднимает голову, чтобы посмотреть ему в глаза. – Ты мой принц и законный наследник. Давным-давно я поклялась тебе в верности и поклялась поставить твое будущее на троне выше своей собственной жизни. Это осталось неизменным. Но я также знаю, что ты ищешь здесь ответы на вопросы. И они могут тебе не понравиться.

– То, что я найду, может тебя удивить, – рявкает он.

Джулиана склоняет голову набок:

– Что ты хочешь этим сказать?

Финн долго молчит.

– Что ты знаешь о привязанных?

– О твоем роде? – спрашивает она.

Финн с трудом сглатывает.

– О моем роде – до того, как мои предки сели на трон. До того, как пресекся род Мэб.

Она качает головой:

– Очень немного. Они были слугами короны. Очень могущественными, пользующимися доверием, но также и эксплуатируемыми. Они были сосудами для наших правителей.

– А ты слышала, чтобы с тех пор кто-то был привязанным – к короне или чему-то другому?

– Почему ты спрашиваешь, Финн? – спрашивает она, бледнея. – Ты, конечно, не думаешь… это невозможно.

– Я не знаю. Я думал, что это невозможно. Но чувствую это с тех самых пор, как она появилась здесь, уже несколько недель. Она существует – связь, которая не похожа ни на что другое. И она черпает из меня. Так было с самого начала. Раньше я думал, что дело в короне, но… оказалось, что нет.

– Но у нее все еще есть сила короны, хоть и нет самой короны. Возможно, причина в этом – в том, что тебе суждено самому нести эту силу.


– Ты когда-нибудь слышала о чем-то подобном? – спрашивает он.

– Нет. Но это разумнее, чем думать, что боги привязали тебя к какому-то случайному человеку. – Джулиана открывает рот и качает головой. – Привязанный, – повторяет она, как будто само это слово – чудо. – Я в это не верю. Я считаю, ты зациклился на ней и пытаешься оправдать свои похотливые мысли.

Финн хмыкает.

– Поверь мне, у меня их много, но дело не в этом. Я не могу этого объяснить. Когда она использует огромное количество энергии, она вытягивает ее из меня. Я становлюсь слабым. Когда она стала фейри и использовала силу, чтобы сбежать из Золотого дворца и запереть всех, с кем она встречалась, в темноте, я думал, что умираю.

– А это повторялось с тех пор?

Финн кивает:

– Да, она использовала много силы, когда напали на столицу. В это время я был во дворце и страдал от еще одного приступа. Я пытался найти другое объяснение, но это не выходит у меня из головы.

– Я была почти уверена, что это миф. Предлог, которым пользовались старые королевы, чтобы держать своих любовников поближе к себе. – Она выдыхает и качает головой. – Я думаю, ты попал в затруднительное положение. Если ты к чему-то и привязан, так это к трону. – Она смотрит ему в глаза. – И не ты предназначен служить этому трону, Финн. Это он был создан, чтобы служить тебе.

– Он был создан, чтобы служить роду Мэб, а не моему.

– Но ее род прервался, и она доверила правление роду твоего отца. Не сомневайся в воле нашей великой королевы.

– Я и не сомневаюсь.

– Значит, если Мэб скажет тебе убить их обоих – и девушку, и Ронана – и заявить права на трон, ты это сделаешь?

Финн долго смотрит на нее, а я закрываю рот рукой и прикусываю внутреннюю сторону щеки, ожидая его ответа. Я знаю, что мне нельзя никому доверять – и будет нельзя, пока у меня есть эта сила, – но я не могу смириться с тем, что Финн подумает о том, чтобы убить меня и Себастьяна, чтобы претендовать на трон. Эта мысль причиняет слишком сильную боль. Но смогу ли я смириться с этим, если это спасет тысячи людей?

– Она не скажет, – наконец говорит он. – Магия короны не позволит мне предать ее, даже если бы у меня и были такие мысли. Так что не заставляй меня отвечать на вопрос, на который нет ответа. Он никогда не будет актуальным. Если я прав и я привязанный Абриеллы, ты понимаешь, что это может значить для трона.

Джулиана усмехается.

– Меня оскорбляет тот факт, что ты даже просишь меня это обдумать. Ты сошел с ума, Финн. Ты забыл, как работает наш трон?

– Я ничего не забыл. Но, похоже, что с тех пор, как Оберон передал ей корону, правила изменились.

– Может быть, ты забыл, но старые правила очень важны для всех нас. Родословные и воля Мэб для нас – не пустой звук. Ты забываешь, как ужасно мы жили во время правления Мордеуса.

– Я никогда не забывал об этом, – мрачно говорит он.

– Ты просишь меня защитить суженую принца Ронана. Принять тот факт, что она может быть достойна силы, которая была создана для величайшего из нас.

– Она достойна.

Глаза Джулианы вспыхивают гневом, но она стискивает зубы и отводит взгляд.

– Я не буду с тобой спорить. Я верю, что Мэб даст нам ответы, в которых мы так нуждаемся.

– Я тоже, – шепчет Финн.

Когда она снова поворачивается к нему, выражение ее лица смягчается.

– Уверена, ты считаешь, что я специально, но это не так. Я хочу, чтобы ты сел на этот трон. Он принадлежит тебе по праву. И я верю, что ты этого добьешься, несмотря на любую болезнь и любую причуду магии из-за злополучного выбора Оберона.

Он тянется через стол и берет ее за руку. Между ними такая нежность, что я проскальзываю обратно в дом. Я обескуражена еще сильнее, чем прежде. Но теперь я еще и чувствую себя виноватой за то, что шпионила за Финном.

Может быть, я признаюсь ему завтра. Так ведь будет лучше? Просто честно расскажу, что я ужасный друг, который подслушивает чужие разговоры.

Этот, как и многие другие, оставил у меня больше вопросов, чем ответов.

Привязанные.

Я уже слышала об этом. Завтра мне придется признаться Финну, что я подслушивала, о чем он говорил, и тогда он расскажет мне, что это значит.

Когда я заползаю обратно в постель, у меня голова идет кругом. Есть так много более важных вещей, которые нужно обдумать, но пока я одна в комнате, которую сегодня вечером мы будем делить с Финном, мои мысли цепляются за самые незначительные части его разговора с Джулианой.

«Я недооценила твою способность сопротивляться красоте женщины в твоей комнате. – Не буду притворяться, что это далось мне легко».

«Я считаю, ты зациклился на ней и пытаешься оправдать свои похотливые мысли. – Поверь мне, у меня их много».

Я снова и снова прокручиваю эти фразы у себя в голове. Они не имеют значения. Это не значит, что притяжение между мной и Финном является откровением. Или что это вообще имеет смысл. И все же отчасти я думала, что он просто дразнит меня. Флиртует, чтобы завоевать мое расположение. А отчасти мне действительно нравится мысль о том, что Финн изо всех сил пытается мне сопротивляться, – той же части, которой нравится представлять, как он спит со мной в этой комнате или борется с теми похотливыми мыслями, в которых он признавался.





* * *