Эти лживые клятвы
Часть 64 из 78 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Я склоняю голову, но боюсь, что он чувствует мою вину.
– Но… очевидно, ты знала об этом, – говорит он. От того, какая боль слышна в его голосе, у меня начинаются муки совести. – Ты знала, что Джалек хочет убить мою мать, и ничего мне не сказала.
– Я не знала о планах Джалека, – это правда, но все же… – Но не стану притворяться и говорить, что пыталась бы его остановить, если бы знала, – мягче продолжаю я. Я поднимаю голову и смотрю ему в глаза. – Я знаю, каково это – работать без остановки и оставаться пленником обстоятельств. Лагеря твоей матери? Трудно не желать участи хуже смерти тому, кто так поступает с невинными.
– Я не в восторге от существования этих лагерей, – говорит он дрожащим голосом. – Но от режима Мордеуса бежало столько Неблагих, что на наших территориях было слишком много фейри. Наш двор страдает, а королеве важнее всего защитить своих подданных от фейри теней.
– А что, если именно фейри теней нужна защита?
– Финн рассказывал тебе о лагерях. Но говорил ли он тебе о сотнях моих придворных, которые были хладнокровно убиты, чтобы те, кто бежал из его двора, могли захватить их дома?
И из-за проклятия королевы эти золотые фейри не смогут защититься от Неблагих. Отвратительно.
– Я не утверждаю, что все Неблагие добрые, – говорю я, – или что ужасные ситуации не выявляют худших качеств людей, но…
– У них все еще есть свобода воли. Они делают собственный выбор. И, сделав его, они доказали, кто они на самом деле.
– Но нельзя же судить по целому двору по действиям худших его представителей. Я верю, что Финн добрый.
Когда Себастьян поворачивается ко мне, его глаза сверкают.
– Раз ты считаешь, что он такой добренький, используй свои силы и найди его катакомбы в землях Диких фейри. Когда ты узнаешь, что там, посмотрим, будешь ли ты и дальше верить в его благородство.
Что может быть в этих катакомбах? Что сможет убедить меня в том, что Себастьян прав насчет Финна? Что Финн и правда злой?
– Просто невыносимо думать, что он смог завоевать твое доверие.
– Он стал… другом.
– Он хочет, чтобы ты так думала. Прошу тебя, не попадайся на эту удочку.
– Я не понимаю. Почему ты так ратуешь против Финна и его народа, когда причина их страданий – твоя родная мать?
– Я не ратую против Неблагих, – он качает головой. – Вовсе нет, Бри. Мне очень не нравится, как им живется под властью Мордеуса. Фейри не могут существовать без света и тьмы, без солнца и тени. Моя мать знала это, и, если бы не она, тысячи фейри так и погибали бы каждый день в Великой войне фейри.
– Она закончила войну?
– Боевые действия закончились благодаря ее жертве.
Он хочет верить, что она добрая. Как можно его за это винить? Она его мать. Но он слишком умен, чтобы закрывать глаза на все, что она сделала.
– Я вижу это не так, как ты.
– Ты знаешь не всю историю.
– Тогда расскажи мне… расскажи, что можешь.
Он сглатывает.
– Когда-то моя мать была золотой принцессой фейри. Когда она была молода и неопытна, ее соблазнил король Оберон. Она влюбилась в него, но их королевства сражались сотни лет, а ее родители были заклятыми врагами короля и его королевства. Пока правили золотая королева и золотой король, принцесса никогда не могла быть с королем теней. Но при первой же возможности они сбегали из своих земель и встречались в царстве смертных. Там их не судили за их любовь. Их сила была так велика, а магия так сильна, что их любовь могла двигать солнце и луну, создавая то, что люди называли затмением.
Я знаю эту историю. Моя мать часто рассказывала нам историю о короле теней и золотой принцессе. Себастьян молчит, и я продолжаю историю за него.
– Однажды Оберон пришел в королевство людей, но Арье это сделать не удалось. Ее родители узнали ее секрет и объединили свои магические силы, чтобы заблокировать все порталы между миром людей и фейри – чтобы дочь не могла встретиться со своим возлюбленным, а король теней не мог вернуться домой. Люди приносили в жертву невинных, пытаясь умилостивить своих богов и вернуть солнце.
Не это ли имел в виду Баккен, когда говорил о долгой ночи? Той самой долгой ночи, о которой я слышала в детстве?
Себастьян ждет и взглядом показывает мне, что я могу продолжать.
– Но не важно, сколько возносилось молитв и приносилось жертвоприношений. Люди не могли закончить долгую ночь. У них не было власти над порталами, и король теней оставался запертым за пределами своего мира. Он искал другой путь домой, но с каждым днем его магия становилась все слабее. И настал день, когда он уже не мог скрывать свою истинную форму. Он не мог защититься от людей и их предрассудков. Его жестоко избили, отрезали ему кончики ушей, а лицо измолотили кулаками. Именно тогда он встретил человеческую женщину. Она нашла его возле своего дома и сжалилась над ним. Она не могла вынести страданий живого существа и дала ему свои лечебные тоники. Она позволила ему остаться в ее доме и лечила его своими зельями. Пока тянулась долгая ночь, они полюбили друг друга. Он никогда не забывал золотую принцессу фейри, но его любовь к этой женщине была так сильна, что он не мог ее отрицать. Когда порталы снова открылись, он понял, что должен вернуться домой. Но человеческая женщина отказалась идти с ним. Она не хотела покидать свой мир. Тем не менее король теней знал, что он больше не может быть с принцессой. Его сердце принадлежало человеку.
Глаза Себастьяна вспыхивают гневом, и он продолжает рассказ за меня.
– Тем временем при Дворе Луны брат короля воспользовался его отсутствием и захватил его империю. Вернувшись, Оберон обнаружил, что его брат завоевал преданность половины Неблагого двора. Он не мог вернуться на свой престол, не рискуя развязать гражданскую войну: его народ не мог себе этого позволить, пока бушевала Великая война фейри.
– На другой стороне королевства моя мать стала королевой золотых фейри. Она умоляла короля теней жениться на ней, как они когда-то планировали, – если не по любви, то хотя бы ради блага своих королевств. Она пообещала, что если они поженятся, то она поможет ему отнять престол у брата. Тогда они могли бы объединить свои дворы и положить конец войне. Но Оберон отказался. Он не сделал этого даже ради мира между их народами. Он больше не любил ее и все еще верил, что однажды сможет убедить свою смертную возлюбленную присоединиться к нему в его мире.
На этом Себастьян заканчивает свой рассказ, и я заканчиваю за него.
– И тогда королева прокляла Неблагих.
Я жду, что он подтвердит это, но он замирает.
– Ты знаешь о проклятии, – говорю я, – но не можешь о нем говорить.
В подтверждение он не может даже кивнуть.
– Самая могущественная магия в Фейри исходит от правителей, – говорит он. – Моя мать была самой могущественной королевой, когда-либо занимавшей трон. Но цена обладания такой магией гораздо больше ненависти целого двора.
– А что им еще было делать? – спрашиваю я, стараясь говорить мягко.
– В итоге она положила конец войне и спасла тем самым жизни тысяч фейри, – говорит Себастьян. – А Оберон больше думал о себе, чем о своем народе. Он мог жениться на моей матери и тем самым закончить войну. Такая малая жертва… но он отказался. Жертва моей матери при этом была огромной. Она спасла тысячи жизней. А теперь она умирает, потому что расплачивается за это, – он вздрагивает и сглатывает.
Она прокляла Неблагих и отняла возможность защищаться от них у своего собственного народа. Я хочу сказать это, но держу рот на замке. Королева – его мать. Она умирает, и я не могу винить его за то, что он не замечает ее ошибки. Он теряет ее и ничего не может с этим поделать.
– Почему она просто не может снять проклятие?
Когда он смотрит на меня и не отвечает, я вспоминаю, что он не может говорить об этом так прямо. Мука в его глазах давит на меня, и я обнимаю его за талию.
Его руки скользят в мои волосы, и он отстраняется, когда его пальцы запутываются в более коротких прядях, которые я прячу под своими густыми кудрями.
– Что произошло? – Я опускаю голову, но он касается пальцами моего подбородка и заставляет меня посмотреть на него. – Тебе не нужно ничего от меня скрывать.
Я уже рассказала ему все, что знаю о проклятии, так что могу объяснить, как о нем узнала.
– Я отдала часть своих волос Баккену, чтобы он рассказал мне о проклятии, – он снова вздрагивает от слова «проклятие» – как будто это слово для него, словно удар ножом в спину.
Он скользит рукой по моему лицу и играет с прядями коротких волос, обрамляющих мое лицо.
– А эти?
– Еще в Элоре. Он рассказал мне, что Мордеус купил Джас, – я пожимаю плечами в ответ на его хмурый взгляд. – Есть вещи, о которых ты не можешь мне рассказать, и есть вещи, о которых я не хотела, чтобы ты знал, – и не только об этом. – И я доверяю Баккену.
– Секреты гоблинов обычно не так легко купить. Он должен… он должен верить, что может что-то выиграть, оставаясь на твоей стороне. Но будь осторожна, не слишком полагайся на его сородичей. Если он узнает, какие у тебя слабости, он будет брать, и брать, и брать, пока ты не поймешь, что отдала ему все.
Я нежно щиплю его за бок.
– Не надо так волноваться, Себастьян. У меня есть еще волосы.
– Не все секреты можно купить за прядь волос, Бри.
Я переплетаю свои пальцы с его и с грустной улыбкой дергаю за локон.
– Жаль.
Себастьян всматривается в горизонт, где прямо у линии воды тянутся золотые и красные пальцы сумерек.
– Нам нужно пойти в замок, – в его голосе слышится настойчивость.
– Почему?
Он кивает на берег, и я вижу стаю воронов.
– Слуа? – спрашиваю я.
– Да. По ночам они бродят по пляжу. Это одна из причин, почему моя мать здесь больше не бывает.
– Почему слуа бродят здесь? Кто умер на пляже?
В его глазах что-то мелькает. И, когда он не отвечает, я понимаю, что дело не в том, что он не знает, а в том, что он не может или не хочет мне рассказывать. Мы все еще храним друг от друга много секретов. Но теперь по крайней мере стало ясно, что некоторые из них он хранит не по своей воле.
– Идем, – он ведет меня ко дворцу, и я следую за ним.
И я знаю, что если слуа близко, то лучше не медлить.
* * *
Себастьян говорит слугам, что покажет мне территорию замка, пока они будут готовить ужин.
– Король Мордеус не должен сидеть на Троне Теней, – говорит Себастьян, когда мы остаемся одни, продолжая с того места, на котором мы остановились снаружи. – Из-за этого страдает вся Фейри. Но он сделает все, чтобы получить корону – чтобы трон его принял.
Он берет меня за руку и ведет вниз по ярко освещенной лестнице. Когда он толкает тяжелую дверь, я понимаю, что он привел меня в какую-то оружейную. Мои глаза расширяются, когда я вижу, какое здесь оружие – разнообразные ножи и мечи, ряды доспехов, стойки деревянных луков.
Он идет к дальней стене и берет блестящий черный кинжал, а потом снова поворачивается ко мне.
– Но… очевидно, ты знала об этом, – говорит он. От того, какая боль слышна в его голосе, у меня начинаются муки совести. – Ты знала, что Джалек хочет убить мою мать, и ничего мне не сказала.
– Я не знала о планах Джалека, – это правда, но все же… – Но не стану притворяться и говорить, что пыталась бы его остановить, если бы знала, – мягче продолжаю я. Я поднимаю голову и смотрю ему в глаза. – Я знаю, каково это – работать без остановки и оставаться пленником обстоятельств. Лагеря твоей матери? Трудно не желать участи хуже смерти тому, кто так поступает с невинными.
– Я не в восторге от существования этих лагерей, – говорит он дрожащим голосом. – Но от режима Мордеуса бежало столько Неблагих, что на наших территориях было слишком много фейри. Наш двор страдает, а королеве важнее всего защитить своих подданных от фейри теней.
– А что, если именно фейри теней нужна защита?
– Финн рассказывал тебе о лагерях. Но говорил ли он тебе о сотнях моих придворных, которые были хладнокровно убиты, чтобы те, кто бежал из его двора, могли захватить их дома?
И из-за проклятия королевы эти золотые фейри не смогут защититься от Неблагих. Отвратительно.
– Я не утверждаю, что все Неблагие добрые, – говорю я, – или что ужасные ситуации не выявляют худших качеств людей, но…
– У них все еще есть свобода воли. Они делают собственный выбор. И, сделав его, они доказали, кто они на самом деле.
– Но нельзя же судить по целому двору по действиям худших его представителей. Я верю, что Финн добрый.
Когда Себастьян поворачивается ко мне, его глаза сверкают.
– Раз ты считаешь, что он такой добренький, используй свои силы и найди его катакомбы в землях Диких фейри. Когда ты узнаешь, что там, посмотрим, будешь ли ты и дальше верить в его благородство.
Что может быть в этих катакомбах? Что сможет убедить меня в том, что Себастьян прав насчет Финна? Что Финн и правда злой?
– Просто невыносимо думать, что он смог завоевать твое доверие.
– Он стал… другом.
– Он хочет, чтобы ты так думала. Прошу тебя, не попадайся на эту удочку.
– Я не понимаю. Почему ты так ратуешь против Финна и его народа, когда причина их страданий – твоя родная мать?
– Я не ратую против Неблагих, – он качает головой. – Вовсе нет, Бри. Мне очень не нравится, как им живется под властью Мордеуса. Фейри не могут существовать без света и тьмы, без солнца и тени. Моя мать знала это, и, если бы не она, тысячи фейри так и погибали бы каждый день в Великой войне фейри.
– Она закончила войну?
– Боевые действия закончились благодаря ее жертве.
Он хочет верить, что она добрая. Как можно его за это винить? Она его мать. Но он слишком умен, чтобы закрывать глаза на все, что она сделала.
– Я вижу это не так, как ты.
– Ты знаешь не всю историю.
– Тогда расскажи мне… расскажи, что можешь.
Он сглатывает.
– Когда-то моя мать была золотой принцессой фейри. Когда она была молода и неопытна, ее соблазнил король Оберон. Она влюбилась в него, но их королевства сражались сотни лет, а ее родители были заклятыми врагами короля и его королевства. Пока правили золотая королева и золотой король, принцесса никогда не могла быть с королем теней. Но при первой же возможности они сбегали из своих земель и встречались в царстве смертных. Там их не судили за их любовь. Их сила была так велика, а магия так сильна, что их любовь могла двигать солнце и луну, создавая то, что люди называли затмением.
Я знаю эту историю. Моя мать часто рассказывала нам историю о короле теней и золотой принцессе. Себастьян молчит, и я продолжаю историю за него.
– Однажды Оберон пришел в королевство людей, но Арье это сделать не удалось. Ее родители узнали ее секрет и объединили свои магические силы, чтобы заблокировать все порталы между миром людей и фейри – чтобы дочь не могла встретиться со своим возлюбленным, а король теней не мог вернуться домой. Люди приносили в жертву невинных, пытаясь умилостивить своих богов и вернуть солнце.
Не это ли имел в виду Баккен, когда говорил о долгой ночи? Той самой долгой ночи, о которой я слышала в детстве?
Себастьян ждет и взглядом показывает мне, что я могу продолжать.
– Но не важно, сколько возносилось молитв и приносилось жертвоприношений. Люди не могли закончить долгую ночь. У них не было власти над порталами, и король теней оставался запертым за пределами своего мира. Он искал другой путь домой, но с каждым днем его магия становилась все слабее. И настал день, когда он уже не мог скрывать свою истинную форму. Он не мог защититься от людей и их предрассудков. Его жестоко избили, отрезали ему кончики ушей, а лицо измолотили кулаками. Именно тогда он встретил человеческую женщину. Она нашла его возле своего дома и сжалилась над ним. Она не могла вынести страданий живого существа и дала ему свои лечебные тоники. Она позволила ему остаться в ее доме и лечила его своими зельями. Пока тянулась долгая ночь, они полюбили друг друга. Он никогда не забывал золотую принцессу фейри, но его любовь к этой женщине была так сильна, что он не мог ее отрицать. Когда порталы снова открылись, он понял, что должен вернуться домой. Но человеческая женщина отказалась идти с ним. Она не хотела покидать свой мир. Тем не менее король теней знал, что он больше не может быть с принцессой. Его сердце принадлежало человеку.
Глаза Себастьяна вспыхивают гневом, и он продолжает рассказ за меня.
– Тем временем при Дворе Луны брат короля воспользовался его отсутствием и захватил его империю. Вернувшись, Оберон обнаружил, что его брат завоевал преданность половины Неблагого двора. Он не мог вернуться на свой престол, не рискуя развязать гражданскую войну: его народ не мог себе этого позволить, пока бушевала Великая война фейри.
– На другой стороне королевства моя мать стала королевой золотых фейри. Она умоляла короля теней жениться на ней, как они когда-то планировали, – если не по любви, то хотя бы ради блага своих королевств. Она пообещала, что если они поженятся, то она поможет ему отнять престол у брата. Тогда они могли бы объединить свои дворы и положить конец войне. Но Оберон отказался. Он не сделал этого даже ради мира между их народами. Он больше не любил ее и все еще верил, что однажды сможет убедить свою смертную возлюбленную присоединиться к нему в его мире.
На этом Себастьян заканчивает свой рассказ, и я заканчиваю за него.
– И тогда королева прокляла Неблагих.
Я жду, что он подтвердит это, но он замирает.
– Ты знаешь о проклятии, – говорю я, – но не можешь о нем говорить.
В подтверждение он не может даже кивнуть.
– Самая могущественная магия в Фейри исходит от правителей, – говорит он. – Моя мать была самой могущественной королевой, когда-либо занимавшей трон. Но цена обладания такой магией гораздо больше ненависти целого двора.
– А что им еще было делать? – спрашиваю я, стараясь говорить мягко.
– В итоге она положила конец войне и спасла тем самым жизни тысяч фейри, – говорит Себастьян. – А Оберон больше думал о себе, чем о своем народе. Он мог жениться на моей матери и тем самым закончить войну. Такая малая жертва… но он отказался. Жертва моей матери при этом была огромной. Она спасла тысячи жизней. А теперь она умирает, потому что расплачивается за это, – он вздрагивает и сглатывает.
Она прокляла Неблагих и отняла возможность защищаться от них у своего собственного народа. Я хочу сказать это, но держу рот на замке. Королева – его мать. Она умирает, и я не могу винить его за то, что он не замечает ее ошибки. Он теряет ее и ничего не может с этим поделать.
– Почему она просто не может снять проклятие?
Когда он смотрит на меня и не отвечает, я вспоминаю, что он не может говорить об этом так прямо. Мука в его глазах давит на меня, и я обнимаю его за талию.
Его руки скользят в мои волосы, и он отстраняется, когда его пальцы запутываются в более коротких прядях, которые я прячу под своими густыми кудрями.
– Что произошло? – Я опускаю голову, но он касается пальцами моего подбородка и заставляет меня посмотреть на него. – Тебе не нужно ничего от меня скрывать.
Я уже рассказала ему все, что знаю о проклятии, так что могу объяснить, как о нем узнала.
– Я отдала часть своих волос Баккену, чтобы он рассказал мне о проклятии, – он снова вздрагивает от слова «проклятие» – как будто это слово для него, словно удар ножом в спину.
Он скользит рукой по моему лицу и играет с прядями коротких волос, обрамляющих мое лицо.
– А эти?
– Еще в Элоре. Он рассказал мне, что Мордеус купил Джас, – я пожимаю плечами в ответ на его хмурый взгляд. – Есть вещи, о которых ты не можешь мне рассказать, и есть вещи, о которых я не хотела, чтобы ты знал, – и не только об этом. – И я доверяю Баккену.
– Секреты гоблинов обычно не так легко купить. Он должен… он должен верить, что может что-то выиграть, оставаясь на твоей стороне. Но будь осторожна, не слишком полагайся на его сородичей. Если он узнает, какие у тебя слабости, он будет брать, и брать, и брать, пока ты не поймешь, что отдала ему все.
Я нежно щиплю его за бок.
– Не надо так волноваться, Себастьян. У меня есть еще волосы.
– Не все секреты можно купить за прядь волос, Бри.
Я переплетаю свои пальцы с его и с грустной улыбкой дергаю за локон.
– Жаль.
Себастьян всматривается в горизонт, где прямо у линии воды тянутся золотые и красные пальцы сумерек.
– Нам нужно пойти в замок, – в его голосе слышится настойчивость.
– Почему?
Он кивает на берег, и я вижу стаю воронов.
– Слуа? – спрашиваю я.
– Да. По ночам они бродят по пляжу. Это одна из причин, почему моя мать здесь больше не бывает.
– Почему слуа бродят здесь? Кто умер на пляже?
В его глазах что-то мелькает. И, когда он не отвечает, я понимаю, что дело не в том, что он не знает, а в том, что он не может или не хочет мне рассказывать. Мы все еще храним друг от друга много секретов. Но теперь по крайней мере стало ясно, что некоторые из них он хранит не по своей воле.
– Идем, – он ведет меня ко дворцу, и я следую за ним.
И я знаю, что если слуа близко, то лучше не медлить.
* * *
Себастьян говорит слугам, что покажет мне территорию замка, пока они будут готовить ужин.
– Король Мордеус не должен сидеть на Троне Теней, – говорит Себастьян, когда мы остаемся одни, продолжая с того места, на котором мы остановились снаружи. – Из-за этого страдает вся Фейри. Но он сделает все, чтобы получить корону – чтобы трон его принял.
Он берет меня за руку и ведет вниз по ярко освещенной лестнице. Когда он толкает тяжелую дверь, я понимаю, что он привел меня в какую-то оружейную. Мои глаза расширяются, когда я вижу, какое здесь оружие – разнообразные ножи и мечи, ряды доспехов, стойки деревянных луков.
Он идет к дальней стене и берет блестящий черный кинжал, а потом снова поворачивается ко мне.