Эти лживые клятвы

Глава 9




Это не волк.

Зверь припал к земле, но, даже несмотря на это, я вижу, что размером он почти с меня. Он медленно крадется в мою сторону, между его длинными клыками торчит красный язык.

Я безоружна, у меня есть только моя непостоянная магия. Спрятаться можно в лесу, но это, несомненно, известно этому существу.

Я вижу дубовые ветви, но те, что находятся в пределах моей досягаемости, тонкие и вряд ли смогут выдержать мой вес. В нескольких футах от дуба растет клен с крепкими нижними ветвями. Если я побегу и прыгну, то, возможно, успею забраться достаточно высоко, прежде чем этот «волк» до меня доберется.

Волк тихо рычит и подбирается ближе. Он черный как ночь, а в его глазах я вижу смерть.

Сделай глубокий вдох, Бри, и беги.

Я поворачиваюсь и бегу, а потом быстро – настолько быстро, насколько позволяет платье, – поворачиваю налево. Существо бросается ко мне. Оно двигается слишком быстро для своих огромных размеров. Я подпрыгиваю так высоко, как только могу, и чувствую на своей шее дыхание зверя. Кончиками пальцев я касаюсь ветки, и кора впивается в кожу, когда я пытаюсь ухватиться получше.

Я сжимаю пальцы, пытаясь удержаться, но соскальзываю. Время замедляет свой ход, и я падаю на лесную подстилку – прямо в щелкающую пасть зверя.

Я изо всех сил пинаю его морду, пытаясь сместить его челюсть, но это не имеет почти никакого эффекта.

Когда он вонзает зубы в мою икру и разрывает мышцу, я кричу от резкой боли.

Это выше моих сил. В этом мире я совершенно бессильна.

Позади существа раздается низкое рычание, и на первого волка набрасываются еще два. На одно затуманенное болью мгновение я думаю, что они, возможно, пытаются защитить меня. Но это бред. Та часть моего рассудка, что еще сохранила способность здраво мыслить, подсказывает мне – вероятно, звери борются за территорию.

Или за свежее мясо.

Я пытаюсь встать, пока два волка поменьше вместе атакуют зверя, но, как только я переношу вес на раненую ногу, я падаю на лесную подстилку.

Я использую дерево, чтобы подняться, и по лесу разносится ужасный рев. На одну бесконечную секунду внимание волков отрывается от зверя, а потом они поворачиваются и убегают… оставляя меня наедине с черным рычащим существом.

Теперь он двигается медленнее – из укусов на его спине сочится кровь – но все равно недостаточно медленно, чтобы я могла убежать от него на моей покалеченной ноге. Я отползаю назад, но, как только пытаюсь перенести весь свой вес на здоровую ногу, с моих губ срывается крик и я снова падаю.

Зверь делает выпад, широко раскрыв пасть, и я знаю, что он хочет вцепиться мне в горло. Но, прежде чем он успевает добраться до меня, невидимый ветер поднимает его с земли и швыряет на дерево через поляну.

Существо скулит и падает на лесную подстилку.

– Абриелла, – это Себастьян. Кажется, он пытается отдышаться. Он подхватывает меня как пушинку и укачивает в своих объятиях. – Бри? Ты в порядке?

Я киваю, уткнувшись ему в грудь, но я не в порядке. Мою ногу пронзает ужасная боль. Она ослепляет, и я чувствую, как меня начинает тошнить. Но эта боль – ничто по сравнению с болью в груди. Я совершенно – совершенно! – не готова к борьбе с этим миром.

– Бри, твоя нога, – он кладет меня на землю, и я отшатываюсь от него, когда он тянется к ране. – Тише. Лежи спокойно.

Он проводит рукой по моей коже, и боль исчезает. Меня трясет так сильно, что приходится заставлять себя делать глубокие вдохи, чтобы успокоиться.

Себастьян убирает волосы мне с лица, заправляя выбившиеся пряди за уши, и я понимаю: это он дрожит.

– Я хотел дать тебе время побыть одной, но мне следовало пойти за тобой сразу. Прости, что не пришел раньше.

Я сглатываю. Кажется, он… убит горем.

Пусть его обман причиняет мне боль. Это все равно Себастьян. Пусть он предал мое доверие, но то, кем является его мать, никак не повлияло на мои чувства к нему. И мои чувства не исчезли от того, что он управляет магией лучше, чем мог бы научиться у мага Трифена.

– Со мной все в порядке.

Он проводит пальцем по моей щеке, а когда убирает руку, я вижу кровь.

– Я отвезу тебя во дворец к моим целителям.

Боль исчезла, но мне все равно нехорошо. Я теряю равновесие и вот-вот упаду в обморок – и не понимаю, то ли это реакция на магию Себастьяна, то ли – на укус того существа. Мне нужна помощь. Мне нужны целители. Я киваю и бросаю последний взгляд на тело зверя.

– Прости, – снова говорит Себастьян. – Мне нужно было прийти раньше. Прости меня.

Он выносит меня из леса. На опушке под лунным светом стоит белый жеребец. Большие руки Себастьяна нежно – трепетно – поднимают меня на лошадь. Когда он забирается на нее позади меня, я наслаждаюсь силой и успокаивающим теплом его тела, ощущающимся через рубашку. Если закрыть глаза, можно даже сделать вид, что мы в Фейрскейпе и ничего не изменилось.

Он обнимает меня одной рукой, а другой берет поводья и пускает лошадь в галоп.

Он дышит мне в ухо, и я чувствую, как ровно бьется его сердце. Лошадь ритмично скачет подо мной, а мои глаза тяжелеют с каждой секундой. Если бы Себастьян не держал меня, я бы соскользнула с лошади. Мои мышцы отказываются работать. Я таю в его теплых, надежных объятиях и презираю себя за свою слабость.


К тому времени, когда мы прибываем в замок, я уже не могу держать глаза открытыми.

Он кладет мои руки на шею жеребца.

– Подожди минуту, – приказывает он.

Он соскакивает с лошади и тут же протягивает мне руку. Даже в полубессознательном состоянии, с онемевшей ногой, я чувствую, как он берет меня на руки. От него пахнет морской солью и кожей – потому что на нем кожаный жилет и штаны. Он подхватывает меня и бежит в замок.

– Я умираю? – спрашиваю я, уткнувшись ему в грудь, но я так устала, что в моих словах нет никакой настойчивости.

– Слюна баргеста замедляет сердцебиение. Если мы не успеем дать тебе противоядие… – он ускоряет шаг, и я закрываю глаза. У меня больше нет сил. Я смутно слышу крики, быстрые шаги по каменному полу, открывающиеся и закрывающиеся двери.

– В лесу она наткнулась на баргеста, – говорит он. – Зовите целителя.

Когда перед нами распахиваются двойные двери, я открываю глаза. Себастьян несет меня к большой кровати с балдахином. Я как будто оказалась во сне – настолько нереалистичными мне кажутся мягкие слои белого постельного белья. Я поворачиваюсь на бок и сворачиваюсь калачиком. Сейчас мне хочется только спать.

Когда я закрываю глаза, я вижу Джасалин. Она улыбается, и меня накрывает волной грусти.

– Скажи Джас, что мне жаль, – шепчу я.

– Не надо… – он хватает мое плечо своей теплой грубой рукой. – Не говори так.

Но разве он не понимает, что это правда? Я чувствую, как яд растекается по моим венам. Я открываю рот. Мне нужно говорить, но я не могу найти в себе сил.

«Обещай, что найдешь ее».

Но я не могу произнести эти слова.

Себастьян крепче хватает мое плечо.

– Держись, Бри.

Не знаю, как долго я лежу в его постели, то возвращаясь в сознание, то снова впадая в забытье. Я слышу, как Себастьян с кем-то разговаривает. Может быть, у него не один собеседник. Он приказывает что-то делать, торопит кого-то, срываясь на крик.

– Она потеряла много крови, – говорит незнакомый голос. – Яд распространяется. Возможно, она не сможет пить.

– Абриелла… – говорит Себастьян. Опять эта рука на моем плече.

Такая теплая. Такая сильная. Я только с ним чувствую себя в безопасности. Даже сейчас.

– Абриелла, мне нужно, чтобы ты это выпила.

К моим губам подносят стакан. Теплая жидкость льется мне на язык, стекает по подбородку.

– Пей, черт возьми! Ты должна это выпить.

Я задыхаюсь, давлюсь и наконец успеваю сглотнуть, прежде чем моя энергия снова иссякает и я обмякаю в его руках.

– Молодец, – бормочет Себастьян. – Умница.

– Нужно вылечить ногу, пока она не потеряла еще больше крови, – говорит незнакомый голос.

– Сделай это, – рявкает Себастьян.

Обжигающий жар исцеляющих рук тянет меня назад во времени.

Тогда и сейчас сливаются воедино.

Голос мамы. Голос Себастьяна. Звон музыки ветра, когда наступает полночь. Обещания незнакомца.

Моя спальня утопает в огне – я закрываю Джасалин своим телом, пытаясь защитить ее от пламени. Но оно, кажется, пожирает меня заживо.

Я почти не слышу мамин голос.

«Спаси ее. Пожалуйста».

«За это придется заплатить».

«Я готова».

Я хочу открыть глаза и сказать ей, что все будет хорошо, но не могу. Ее молчание прерывается вздохом, от которого у меня болит сердце.

«Другого пути нет».