Эти бурные чувства

* * *


Тайлер отделился от стены чайной Лунь Фа и заторопился прочь, пока его не заметил Роман Монтеков. Тот между тем влился в толпу, вечно теснящуюся в Чэнхуанмяо, и быстро растворился в ней.

В последний раз затянувшись сигаретой, Тайлер сжал пальцами бычок, погасил его и уронил на тротуар, не обращая внимания на боль от ожога.

Он видел их. Он не слышал, о чем они говорили, но он видел их – они действовали заодно и касались друг друга.

– Tā mā de, Джульетта, – пробормотал он. – Предательница.





Глава тридцать два




– Вам записка, мадемуазель Лан.

Кэтлин перекатилась на другой конец аккуратно застланной кровати Джульетты. Служанки считали ее сущим наказанием, поскольку, стоило Джульетте покинуть свою спальню, как Кэтлин тут же забредала сюда и занимала ее кровать, хотя рядом имелось несколько стульев.

Впрочем, справедливости ради стоило отметить, что это была чертовски удобная кровать.

– Мне? – удивилась Кэтлин, сделав посыльному знак войти. Это было необычно. К ней нечасто приходили гости, и ей редко присылали записки.

– Записка адресована как Лан Селинь, так и Лан Шалинь, но я не могу найти мадемуазель Розалинду, – ответил посыльный, с трудом произнося слоги их имен. Когда он показал ей записку, она обнаружила, что ее китайское имя – Лан Селинь – написано латинскими буквами, а не иероглифами.

Наверняка эта записка пришла от Джульетты. Никто другой не стал бы так писать. Кэтлин вскинула бровь и протянула руку за запиской.

– Спасибо.

Посыльный ушел, и Кэтлин развернула сложенный листок.



Мне нужна ваша помощь. Генеральный секретарь коммунистической партии и есть чудовище. Встречаемся у здания его газеты. Возьмите пистолеты и глушители. Никому ни слова.



– О, merde[20].

Джульетта собиралась прикончить генерального секретаря коммунистической партии.

Кэтлин бросила записку и, вскочив с кровати, торопливо прошла в соседнее помещение, где находился арсенал. Это была тесная комнатка, где стояло несколько старинных напольных часов и ветхих козеток. Оружие хранилось в расставленных вдоль стен шкафах, которые, на взгляд стороннего наблюдателя, вероятно, выглядели бы здесь неуместно. Двигаясь быстро, Кэтлин достала из ящиков и зарядила два пистолета и прикрутила к ним глушители. Затем проверила все и сунула оружие в карманы.

Остановившись, она прислушалась – из комнаты Джульетты доносился шум.

Шаги. Там, за стеной, кто-то ходил.

Кэтлин крадучись вышла из арсенала, вернулась к двери Джульетты и, заглянув в дверной проем, увидела знакомую фигуру. Можно не волноваться. Это была всего лишь Розалинда, держащая в руке записку Джульетты.

– Это еще что? – вопросила она.

Кэтлин напряглась опять.

– По-моему… тут и так все понятно, и дополнительные разъяснения не нужны.

– Ты это серьезно? – Розалинда опустила глаза на карманы сестры, увидела очертания пистолетов и насторожилась. – Ты же не пойдешь туда, не так ли?

Кэтлин моргнула.

– Это почему?

Этот момент стал своего рода водоразделом: Кэтлин впервые посмотрела – по-настоящему посмотрела – на Розалинду и поняла, что не знает, о чем думает ее сестра. А когда та взорвалась, Кэтлин опешила.

– Это же просто нелепо! – воскликнула Розалинда. – Мы не можем убивать генеральных секретарей политических партий просто потому, что мы этого хотим. Джульетта не имеет права втягивать тебя в эту авантюру!


– Розалинда, перестань. – Кэтлин поспешила закрыть дверь. – Ни во что она меня не втягивает.

– Тогда что означает эта записка? Просто намек?

– Это важно. Речь идет о том, чтобы остановить эпидемию помешательства.

Розалинда понизила голос, и вместо сердитого ее тон сделался холодным и обвиняющим.

– Надо же, а я-то считала тебя пацифисткой.

Пацифистка. Кэтлин едва не засмеялась. Какая же из нее пацифистка? И все только потому, что ей не по душе кровопролитие? Но она не святая. Честное слово, пусть бы в этом городе прекратилась всякая жизнь, лишь бы ее оставили в покое.

– Ты ошибалась, – спокойно сказала она. – Как и все остальные.

Розалинда сложила руки на груди. Если она сожмет эту записку еще крепче, то в листке образуется дыра.

– Полагаю, единственный человек, которого ты не считаешь тупицей, это Джульетта.

Кэтлин изумленно разинула рот.

– Ты хоть слышишь себя? – спросила она. Можно подумать, что ее сестра вдруг превратилась в капризную двухлетнюю девчушку.

Но Розалинда уже закусила удила.

– Только посмотри, как легкомысленно Джульетта подошла к этой эпидемии помешательства, – прошипела она. – Для нее это просто еще одно проходное задание, ей только и надо, что произвести впечатление на своих родителей…

– Прекрати. – Кэтлин вцепилась в нижний край своей блузки, смяв его. – Ты ничего не знаешь.

– Я видела это чудовище.

– Джульетта ни в чем не виновата. Не ее вина, что ей приходится смотреть на это как на свою работу, потому что так оно и есть…

– Ты не понимаешь. – Розалинда схватила сестру за плечи. – Джульетте никогда не придется расхлебывать последствия своих поступков, что бы она ни творила. Это придется делать нам, когда этот чертов город провалится в ад…

– Розалинда, перестань. Ты сейчас слишком напряжена.

Кэтлин отпустила край своей блузки и вытянула руки вперед – как для того, чтобы удержать Розалинду на расстоянии, так и в попытке успокоить ее, как успокаивают дикое животное.

– Я все понимаю, правда понимаю, но мы все на одной стороне.

– Ее фамилия Цай! – воскликнула Розалинда. – Как мы можем быть на одной стороне, если они никогда не падут? Они неуязвимы. А мы нет!

Кэтлин не могла это слушать. Время поджимало, и пистолеты в ее кармане становились все тяжелее. Она высвободила свои плечи из хватки Розалинды и молча повернулась, намереваясь уйти.

Но затем Розалинда сказала:

– Селия, пожалуйста.

Кэтлин замерла и повернулась к сестре лицом.

– Прекрати, – прошипела она. – В этом доме везде есть уши. Не подвергай меня опасности просто затем, чтобы доказать свою правоту.

Розалинда отвела глаза, сделала долгий выдох и, вроде бы взяв себя в руки, прошептала:

– Я просто забочусь о тебе.

Сейчас не время для такой заботы, – хотела огрызнуться Кэтлин. Что тут непонятно? Но она покачала головой, проглотила эти слова и заставила себя смягчить тон.

– Это простой вопрос, Розалинда. Ты поможешь нам или нет?

Когда Розалинда снова посмотрела ей в глаза, Кэтлин увидела на ее лице лишь апатию.

– Нет.

– Что ж, ладно. Но прошу тебя, не пытайся меня остановить.

В этом городе было полно чудовищ. И она ни за что не позволит своей сестре помешать ей прикончить хотя бы одно из них.

Кэтлин вышла из комнаты.





Глава тридцать три