Если о нас узнают

– Разве что ты хочешь уступить ей свою постель… – говорю я, пожимая плечами.

– Ты не будешь против, если я переночую у тебя?

Ну, Леви может быть против. Но ему просто придется с этим смириться.

Мы втроем помогаем девушке подняться на ноги и отводим ее в комнату Зака. Он торопливо запихивает свои вещи в чемодан, а я вместе с подругой девушки Манон помогаю ей благополучно перебраться в постель. Манон непрестанно благодарит нас, в перерывах между написанием твитов с опечатками о том, что она преданная фанатка Зака Найта до конца времен. После этого мы с Заком затаскиваем его сумки в мою комнату, и я падаю на кровать. Голова так сильно кружится, что я не могу стоять на ногах.

– Извини, что прерываю твое… э-э-э… свидание, – говорит Зак странным голосом. Он стоит возле своих чемоданов и прижимает руки к груди.

Я стону и закрываю глаза рукой, чтобы заслонить льющийся с потолка свет.

– Все в порядке. Для чего еще нужны друзья, как не для того, чтобы обламывать?

– Черт, прости.

– Я шучу. – Бросаю на него взгляд и ухмыляюсь. – Просто не могу на тебя злиться, когда ты ведешь себя как паинька. С моей стороны это будет дерьмово, не так ли?

– Ты никогда не сможешь быть дерьмом.

– Смогу, если приложу к этому все усилия.

Матрас прогибается. Должно быть, он сел на кровать.

– Хочешь вернуться?

– Угу. Можно. Но кровать такая удобная, а комната слишком сильно кружится.

– Не то слово. Эти ребята умеют пить.

– Леви выпил полбутылки водки и даже не захмелел.

Я отправляю Джону сообщение, чтобы предупредить, что мы ушли. Нет смысла писать сообщение Энджелу, он не увидит его до утра.

– Леви, – голос Зака снова странно звучит.

– Да, парень, с которым я…

– Ага, я понял.

Я поднимаюсь на ноги и стягиваю с себя джинсы.

– Он модель, – говорю я.

Зак, который тоже начал раздеваться, приостанавливается, его рубашка оказалась где-то посередине.

– Конечно, модель. Интересно, попал ли он в этот список.

О, список. Я и забыл о нем.

– К черту этот дурацкий список, Зак, – отвечаю я, забираясь под одеяло.

Зак выключает свет, и шорох ткани подсказывает мне, что он снимает джинсы. Я очень жалею, что в комнате сейчас темно.

– Могу ли я… Можно я просто?.. – спрашивает в темноте его слабый голос.

– Да, залезай, – отвечаю я.

Мне хочется добавить: «А где, по-твоему, ты собирался спать?», но каким-то чудом я сдерживаю эту дерзость.

Он осторожно заползает под одеяло рядом со мной. От него исходит тепло.

– К черту Эрин, к черту Chorus, – добавляю я.

Зак стонет.

– Мне все равно. Мне просто… все равно.

– Хорошо. Потому что эти ребята ничего не знают, и они глупые.

Шорох кровати говорит мне, что он перевернулся на бок, ближе ко мне.

– Они не ошиблись. Вы все выглядите лучше, чем я.


Я переворачиваюсь так быстро, что у меня кружится голова. Видимо, слишком быстро для пьяного парня.

– Это, – говорю я, – самая тупая вещь, которую ты когда-либо говорил. Ты очень горячий парень.

– Не-е-ет.

– Да-а-а, так и есть. Ты, – я протягиваю руку, чтобы ткнуть его, на ощупь двигаясь в темноте, пока мои пальцы не касаются его груди, – должен быть на вершине этого списка.

– Нет.

– Номер один!

Он отталкивает мою руку, и наши пальцы на секунду переплетаются.

– Хватит врать.

– Я не вру.

Он ерзает на месте, пытаясь устроиться поудобнее, и это движение еще приближает его ко мне.

– Я видел парней, которых ты считаешь сексуальными, – говорит он. – Они совсем не похожи на меня.

Дыхание перехватывает. Почему, собственно, его волнует, какие парни кажутся мне сексуальными, а какие нет?

– Что?

– Они все крупные и мускулистые, или типа того. Поэтому я знаю, что ты врешь, чтобы меня успокоить.

Ох. Это имеет больше смысла. В самый неподходящий момент мне показалось, что он имел в виду… нечто иное.

– Зак, – говорю я, как можно более внятно. – Ты красивый. По-настоящему красивый.

Мы долго лежим в тишине, так долго, что становится неуютно, и мою кожу начинает покалывать от беспокойства. Я не могу разглядеть выражение его лица, но вдруг начинаю волноваться, что зашел слишком далеко.

– Поспи немного, – говорю я, когда он не отвечает. – Нам вставать через пять часов. Голова кружится, и я уже боюсь будильника. Завтрашний день будет отстойным.

Но это того стоит, мне кажется. Ради ночи, когда можно хоть раз дать себе волю.

– Хорошо, – произносит он, его голос звучит странно.

Я практически уверен, что из-за меня он чувствует себя неловко, но мой мозг слишком затуманен, чтобы придумать, как вернуть все в нормальное русло. Только я начинаю засыпать, как появляется ощущение, что за мной наблюдают.

– Зак? – шепчу я.

– Да?

Его дыхание касается моей кожи. В прошлый раз такого не было. Значит, он придвинулся еще ближе. Я уверен в этом.

Внезапно становится трудно дышать, кое-что щелкнуло. Что-то происходит прямо сейчас, а я не мог этого разглядеть, потому что не пытался. Идиот. Но что-то определенно происходит.

Он так близко ко мне, что если бы я сдвинулся хоть на дюйм, то коснулся бы его ноги, живота, груди, губ.

Я замираю, потому что не могу понять, правильно ли это. Просто не могу. И если пошевелюсь, то все разрушу.

Почему он не отступает? Мы слишком близко.

Он тяжело втянул воздух, его дыхание дрогнуло. Он дрожит. Такое ощущение, что все мое тело сжалось.

Зак дрожит.

Поэтому я сдвигаюсь с места. Как будто это вышло совершенно случайно. Но конечно же это не так, просто глупое притворство, потому что «случайность» приводит к тому, что наши колени сближаются, носы почти соприкасаются, но я оставляю все как есть.

Зак тоже.

Смена моего положения была вопросом, а его нежелание отстраниться – ответом. Я все еще пытаюсь убедить себя в том, что вижу то, чего нет, когда парень снова выдыхает и прижимается губами к моим губам, руками – к моей груди.

Это едва ощутимый поцелуй, сомкнутые губы и нежность. Как воздух.

Я не целую его в ответ. Позволяю Заку поцеловать меня и отстраниться. Позволяю ему лежать в тишине и жалею об этом. Я не втягиваю его в более глубокий поцелуй, который он точно не хочет и не может хотеть.

– Мне жаль, – вздыхает он.

Вот оно. Осознание. Часть меня погибает, но другая благодарна, что я не позволил ему подумать, будто я хочу этого.

– Я думал…