Если бы не ты

30. Доигралась

Тимур.

Сегодня я спал спокойно. Удивительно. Ни кошмаров, ни ночных шатаний по квартире.

Город уже проснулся и я вместе ним. Спальня наполнена первыми лучами осеннего солнца. Здесь и сейчас я могу позволить себе расслабиться, насладиться утром. Сегодня никаких дел, моя психика трещит по швам, мне нужен отдых. Откидываюсь на подушку, развожу руки в строны и слежу за солнечными бликами на стене.

Что вчера произошло? Вечером я старался не думать об этом. Новые версии, эмоции , переживания были бы уже через край. Вчера я был на грани. Так близко и так далеко от правды.

Ксюша. Я наконец увидел ее настоящей. Не сразу сообразил, чего она зависла у забора. Но потом все встало на свои места: слова мальчишки, рассказ Дани и это ее полное боли " Мама". Я был прав! Во всем. Но когда увидел в ее глазах слезы, неподдельную тоску и полную апатию ко всему, ощутил себя лишним. Я искал свою правду, а залез в чужую трагедию. У нее своя боль, своя история и причины не доверять никому.

Женщину в коляске я узнал сразу. Екатерина Соболева. Ее фотографиями инет изобилует. Красивая, роковая. Это я еще отметил , когда искал фото Ксении с отцом. Но я не встретил ни одного упоминания, что с ней что-то произошло. То, что она сидела в инвалидной коляске, стало для меня потрясением. Что же случилось? Не поэтому ли Ксению старательно скрывали все эти годы и прячут сейчас. И почему-то я уверен, что не от меня. Взгляд Соболева на меня был холодным и равнодушным. Он не видел во мне опасности для дочери. Значит угроза исходит от другого человека, но от кого? Кому Ксюша успела перейти дорогу в свои четырнадцать? Для кого разыгран весь этот цирк?

В чем-то мы с ней похожи. Два выброшенных за горизонт жизни человека. По вине взрослых. От великой любви и заботы или неприкрытой ненависти и презрения, неважно!

Со мной все понятно. Бастард. Ублюдок. Я никогда не видел любви. Кто мой отец? А хрен его знает. Сколько мне было, когда мать вышла за Черниговского? Четыре? Пять? Мой дед заключил с ним выгодную сделку. Федор в глазах общества признавал во мне родного сына, а в моей матери - нежно любимую супругу, взамен же Черниговский получал неплохую долю в делах деда. Для всех я был наследником империи. Мне было запрещено называть Черниговского иначе , чем папа или отец. За любую оплошность я получал сполна. "Отец" - выбито из меня ремнем, детскими слезами и страхом. Это позже я научился извлекать из его "отцовства" выгоду, но тогда, в детстве называть отцом настоящего монстра мне было страшно!

Наша жизнь изменилась с рождением Киры. Именно тогда он решил завязать с криминалом, стал чаще бывать дома, все свободное время проводил с Кирой. А когда та немного подросла, то и со мной. Да, именно тогда его ненависть спряталась под маской любящего родителя . А я поверил. Думал, что он изменился, что Кира своим рождением сотворила невозможное: у Черниговского в душе появилась любовь и сострадание. Я заблуждался. Любил он только себя и Киру. Я был нужен только как верный пес его любимой дочери. Он знал, что обозленный подросток способен на любую глупость. Но если я слепо полюблю сестру и перестану ненавидеть отца, я смогу свернуть горы ради нее. И он не просчитался! Правда, играть любящего родителя с каждым днем ему удавалось все хуже и хуже.

После смерти Киры мир Федора Черниговского рухнул. Несколько дней он не выходил из кабинета, не ел, пил только виски. Ни с кем не разговаривал. Даже с матерью. Мне казалось, что такая трагедия должна была их объединить. Но я в очередной раз ошибся. Именно тогда мать нашла утешение в алкоголе, что и стало началом ее конца. А отец... а что отец? Он напрочь потерял человеческий вид. Он озверел. Вот только вместо того, чтобы свою злость обратить против заказчика преступления, он срывался на мне. Именно тогда я ушел из дома. Но наш последний разговор изменил всю мою последующую жизнь.

Отец к тому времени сидел в своем кабинете , наверно, четвертый или пятый день. Меня он позвал ближе к ночи. Серый, осунувшийся, с огромными синяками под глазами он был в стельку пьян. За эти несколько дней он постарел лет на двадцать. Минут десять он просто смотрел на меня в упор обреченным взглядом. Тот , кто совершил, это преступление знал, куда бить. Знал, что из-за сына Федор Черниговский переживал бы не больше, чем за утерянный телефон. Другое дело Кира... Но знали об этом единицы.

Молча он протянул мне фотографию девчонки, затем добавил в свой организм порцию виски и сказал, что именно из-за нее погибла Кира. После чего сел в свое рабочее , обитое коричневой кожей кресло и отрубился. Я долго смотрел на фото и не мог понять, как изображенная на нем худая, нескладная девчонка с огромными голубыми глазами и задорной улыбкой, могла быть виновата в смерти сестры. С тех пор прошло три года, но эту загадку я так и не разгадал. На утро отец о разговоре не вспомнил. И сколько бы не пытался я завести с ним разговор на эту тему, кроме угроз в свой адрес больше ничего не получал в ответ.

Одно я знал точно: Федор Черниговский никогда не лгал. Это было для него делом принципа. Жесткий, неуравновешенный, порой бешеный он казался обозленным на весь мир. Но он не лгал! Если он не хотел о чем-то говорить, он молчал! Если кого-то ненавидел - уничтожал в открытую. Он спокойно шел по головам к своей цели. Но он никогда не лгал! На слово Федора Черниговского можно было всегда положиться, как на свое.

Вот только после того, как я нашел Ксюшу , сомнения в правдивости его слов атаковали меня все чаще.

Она в этой истории, если и замешана, то лишь в роли жертвы. Такой же, как и моя сестра.

Все мы оказались просто пешками в играх сильных мира сего. Мой отец, Горский, а теперь еще и Соболев. Если я пойму, что они не поделили, я смогу наказать виновного. В том, что виновата Ксюша , сейчас я уже не был так уверен.

- Черт, решил, называется, начать утро с позитивного релакса! - с этой мыслью я все же сползаю с кровати и отправляюсь в душ. Итак уже скоро время обеда!

Чашка свежесваренного кофе окончательно возвращает меня к жизни. В планах набрать Артура и наконец-то договориться обо всем. Запуск проекта откладывать смысла больше нет, дед и так уже косо смотрит. Пора уже вложенным деньгам, его доверию и нашим стараниям начать приносить доход.

Смартфон со вчерашнего вечера так и лежит в кармане куртки. Вот же вчера срубило! Пока достаю свой телефон, вспоминаю, что прихватил с собой и Ксюшин. А это интересно.

Скромная модель китайского производства в милом чехольчике. Забавно, конечно. Отец отстроил половину нашего города, а дочь работает в кафешке и пользуется вот этим вот. Пароль. Да уж , так просто и не посмотришь ничего. Можно , конечно, попытаться угадать или Даню напрячь, но сейчас этим заниматься я не хочу. Откладываю в сторону и тянусь за своим. И имеенно в этот момент на телефон девчонки приходит сообщение. Отправитель какой-то Реми. Это еще кто?

" Ксю-Ксю-Ксю, с днем рождения, детка!!! Я сегодня твой главный подарок!"

Что за хрень происходит? Кто это еще такой? Какой день рождения? Беру распечатки Дани и , правда, девчонке сегодня восемнадцать. Ну что ж, значит планы на сегодня резко меняются.

Через полчаса я уже припарковываюсь возле ее кофейни. Сегодня она работает. Решаю зайти под предлогом, что хочу вернуть смартфон, но ловлю себя на мысли, что хочу ее увидеть после вчерашнего. Мне не все равно. Бред!

Пока собираюсь с мыслями, рядом тормозит такси и из него вылазит Винни- Пух с аляповатым букетиком и идет прямиком в кофейню. Видимо, отморозки не слишком-то его и отмутузили, раз так быстро оклемался, да по ходу еще и килограммов поднабрал пока валялся в больничке. Так и чешутся руки догнать его и обратно на лечение отправить. Держусь. Вдох-выдох! Какого черта, этот жирдяй меня вообще беспокоит?

Спустя пару минут захожу в кофейню, представляя как жирный дарит цветочки Ксюше и смачно чмокает ее в щеку своими сальными губёхами. Фу, блядь, какое мерзкое зрелище! Но меня ждет разочарование, а точнее облегчение. В зале никого нет. Снует официантка, за стойкой парнишка варит кофе, за столиками пара человек. Ни Ксюши, ни жирного, ни цветов!

Уходить ни с чем я не привык, поэтому заказываю кофе и сажусь за дальний столик. Жду.

Минут через двадцать со стороны кухни начинают выходить люди. Веселые, шумные. Несколько парней и девчонок. Останавливаются возле витрины с десертами и что -то активно обсуждают. Среди них я замечаю и Ксюшу. С букетом наперевес она не выглядит счастливой. Что-то говорит, поддерживая беседу, а в глазах грусть. Она стоит ко мне полубоком, еще немного и заметит меня. Но как всегда вмешивается Винни-Пух. Он по-свойски подходит к ней, обнимает за плечи и что-то шепчет. А у нее на лице расцветает улыбка. Настоящая. Счастливая. Черт. Как же это меня бесит!

- Реми, только смотри, чтобы именинница наша не заскучала от твоих больничных баек! - кричит лохматый блондин , когда Ксюша с жирным в обнимку собираются покинуть кофейню. Реми? Так это он? Охренеть! Тоже мне подарочек в две тонны!

- Обещаю! - отзывается толстяк и открывает дверь для Ксюши.

Они уходят. Вдвоем. Внутри все кипит! Почему меня это так задевает? Какое мне дело? Не знаю, но автоматом достаю телефон и отправляю на номер Ксюши сообщение: " Доигралась".

Она получит его вечером вместе со своим телефоном. Свой главный подарок она не забудет. Я позабочусь об этом.



31. Совпадение

Когда я была маленькой, то всегда представляла себя принцессой. И как у любой нормальной принцессы у меня должен был быть свой принц. В мечтах я рисовала его отважным, смелым и безумно красивым. Светлые волосы, голубые глаза - этакий Иван Царевич. Представляла, как он дарит мне цветы и робко держит за руку, как мы едим мороженное и кружимся в танце, как он подает мне руку, словно истинный джентельмен, и всегда смотрит на меня влюбленным взглядом. В его вселенной - только я. Но никогда в моих мечтах не появлялся серый волк , который наглым нахрапом вырвет у меня то, что ему не принадлежит.

Тимур хуже волка. За несколько секунд он разбивает мои мечты в пух и прах. Жестко, с силой, до боли. Не таким должен быть первый поцелуй. Мой первый поцелуй. Где бабочки? Где волнение? Где нежность? Где любовь?

Этого ничего нет.

Есть только руки, которые прижимают меня к каменному телу. Сильные и жадные. Кажется, они повсюду. На плечах, на шее, в волосах. Они не ласкают. Нет. Они сдавливают меня в тисках.


И эти его губы. Горячие. Сухие. Они не спрашивают разрешения. Они бесцеремонно накрывают мои. Алчно. Сильно. Больно.

Мне нечем дышать. Я теряюсь от его напора. Пытаюсь оттолкнуть, но тщетно. Пытаюсь закричать, но вместо этого освобождаю дорогу для его языка. Господи! Он без стеснения проводит им по моим губам, скользит по зубам, прорывается всё глубже и глубже.

В голове начинает шуметь от недостатка воздуха, от невозможности остановить его. Мои щеки заливает алым от стыда и неловкости. Ведь еще никто, никогда...

Из глаз льются слезы. От безысходности, недопустимости происходящего. Так нельзя, так неправильно, несправедливо!

Сердце пылает гневом! Только не с ним. Он избил Реми, он подставил меня , он псих, в конце концов.

Но самое страшное другое... Там, в животе, несмотря на неприятие происходящего, с каждой секундой все сильнее и сильнее завязывается узел предвкушения неизвестного, но манящего наслаждения...

- Ксюша? - растерянный голос Софьи Александровны звучит где-то рядом, но так далеко. Хватка Тимура мгновенно ослабевает, но он не отходит, не выпускает меня из капкана своих рук. Его губы отрываются от моих, но тянутся по щеке к уху.

- Мы не закончили, - шепчет прерывисто, а затем резко отходит, отдергивая меня от машины. Не глядя по сторонам, он садится в салон, заводит двигатель и уезжает.

Я стою,окаменев, сжимая в кулаке свой телефон и не решаясь поднять глаз, смотрю на выпавший из рук букет Реми под ногами. Тимур раздавил его шинами своей ауди.

- Пойдем домой, - мягко напоминает о себе Софья Александровна. Ей хватает деликатности не сверлить меня взглядом, не упрекать, ни о чем не спрашивать. Она просто идет в сторону подъезда.

Киваю. Иду за ней, оставив цветы умирать на асфальте.

Чувство стыда и неловкости не покидают меня ни на секунду. В тишине мы заходим в лифт. Поднимаемся. Мне кажется, что я больше никогда не посмею посмотреть Софье Александровне в глаза.

- Я ничего не скажу Гене, хорошо? - она прерывает молчание. Я киваю.- Только пообещай мне,пожалуйста, если будет нужен совет, ты обязательно мне скажешь.

Как китайский болванчик, я киваю снова и снова.

- Спасибо, - это единственное, что хватает сил просипеть перед тем, как убежать в свою комнату.

Я падаю на кровать, сворачиваюсь калачиком и прикасаюсь подрагивающими пальцами к губам. В моей жизни все наперекосяк. Даже первый поцелуй.

Я не заметила, как задремала. Когда проснулась, на улице было уже темно, а дома очень тихо. Сколько я проспала? Стараясь не шуметь, на носочках крадусь на кухню. Уже в гостиной понимаю, что дома я одна. Где все?

Достаю из холодильника молоко, а с полки пару печенек и сажусь за стол перекусить. На часах восемь вечера. Странно, что никого нет дома. Обычно Мироновы всегда звонят, если планируют где-то задержаться. Точно, телефон. Он был разряжен , когда я пришла домой. А сейчас просто выключен.

Выпив стакан молока, возвращаюсь к себе. Телефон у меня самый простой и внутри кроме мессенджера нет ни одного приложения. Меня нет в социальных сетях, я не пользуюсь онлайн-банком, камерой и не играю в игры. Реми всегда шутит, что у меня пенсионный смартфон. Но так надо. Зато в моем телефоне отличная геолокация и всегда сильный уровень сигнала. Мне не страшно потерять телефон и потеряться самой. В первом случае, никто ничего не сможет обо мне узнать, а во втором, Гена всегда сможет меня найти. Поэтому я совершенно не волнуюсь, что почти сутки телефон провел в руках Тимура. Даже если он взломал пароль, то ничего нового обо мне не узнал. О том, что телефон включился, я понимаю по приходящим уведомлениям: несколько пропущенных от ребят из кофейни, миллион сообщений в университетском чате, пара смс от Реми. Ни от Гены, ни от Софьи Александровны ничего нет. Странно. Звук нового сообщения вселяет надежду, что сейчас я все узнаю. Вот только номер абонента скрыт, а на экране высвечивается сообщение: "Доигралась".

И что всё это значит? В прошлый раз подобное сообщение совпало с исчезновением Реми, сейчас пропали Мироновы. Страх и предчувствие беды накатывает с неимоверной силой.

Набираю Гену, Софью Александровну и даже Гришу... У всех телефоны отключены. Повторяю попытку еще несколько раз, но результат один и тот же. Где же они? Гена предлагал вечером отметить мой вымышленный день рождения, значит планов никаких у него не было. Тогда где мне их искать?

- Что случилось, мелкая? - я явно отрываю Лешу от чего-то важного, но больше мне звонить некому.

- Мироновы пропали. Они редко в такое время уходят, а если и уходят, то всегда предупреждают. А сейчас ничего. И телефоны вне зоны. Все разом. Леша, мне страшно. А еще эти угрозы по телефону, - голос срывается на плач.

- Ксюша, какие угрозы? Ты где?

- Я дома, ну точнее у Мироновых. Леша, что делать?

- Я сейчас приеду, а пока успокойся, лады?

Едва успеваю сбросить вызов, как в квартиру раздается звонок. Опять. Дежавю. Но сейчас это не Леша. Точно. Убежать не получится.



32. Параллель

Звонок повторился. Успокаиваю себя, что за дверью нет никакой опасности. Бандиты не звонят. Смотрю в глазок, но ничего не вижу.

- Кто?- мне не по себе, но прятаться больше не хочу.

- Ксюша, открывай! - голосок Гриши радостный и задорный.

Скорее открываю дверь. И на меня надвигается огромное облако из воздушных шариков. Слышатся звуки свистулек. И под громкое " С Днем Рождения" в квартиру вваливаются Мироновы в полном составе. На голове у каждого праздничный колпак, а в зубах дуделка, которая от каждого выдоха превращается в разноцветную трубочку. Они весело кричат и обнимают меня по очереди.

- Прости, это все Гриша, - шепчет Гена на ухо, когда приходит его очередь объятий.

- Мама, мама, а теперь торт со свечками. Ксюша отвернись, не подглядывай, - суетится Гришка.

А на душе так легко и свободно. Всё хорошо. Ничего не случилось.

- Я так испугалась. Проснулась, а дома никого. И телефоны у вас не отвечают. Я даже Лёше позвонила, - рассказываю Гене, пока тот снимает ботинки. Софья Александровна с сыном уже убежали на кухню.