Ещё 365 дней

– Канарец, – поправила я, слегка покачиваясь на стуле.

– Один хуй! – заявила она, махнув рукой, что офици-

ант воспринял как вызов. Когда он подошел, она удивлен-

но посмотрела на него: – Что тебе надо? – пробормотала

она по-польски, и меня охватил глупый смех.

– Леди! – от смеха я не могла дышать. – Мы играем в

леди, а если мы не играем, мы не живем.

Повеселевшая Ольга смотрела на официанта, а когда

выяснилось, что тот не разделял ее настроения, бросила

по-английски:

– Еще одну бутылку и «Алька-Зельцер».

Она отослала его движением головы.

– Лаура, – начала Ольга, когда он ушел. – У нас завтра

важный банкет, но уже сегодня я могу сказать, что мы бу-

110

дем выглядеть, как размокшее в воде дерьмо. Ты знаешь, что плавает в воде, когда маленький ребенок насрет в бас-

сейн.

Я рассмеялась, как сумасшедшая, и она подняла вверх

указательный палец.

– Это во-первых. Во-вторых, после выпивки мне легко, так что ничего умнее, чем трахаться, не приходит в голову.

Она опустилась на столик, и стоявшее на нем стекло

со звоном подпрыгнуло. Я заговорщически огляделась и

обнаружила, что все смотрят на нас. Я не была особенно

удивлена этим, потому что на самом деле мы ржали, как

хорошие лошади. Я попыталась сесть прямо, но чем боль-

ше втискивалась в кресло, тем ниже опускалась.

– Нам нужно идти в номер, – прошептала я, наклоня-

ясь к ней. – Но я не в состоянии. Отнесешь меня?

– Да! – радостно воскликнула она. – Сразу после того, как ты отнесешь меня.

В этот момент к столу подошел молодой официант и

открыл еще одну бутылку. Он не успел даже наклонить ее, как Оля схватила бутылку и, поднявшись с места, двину-

лась к выходу.

Хотя «двинулась» – это, может быть, слишком громко

сказано, потому что она чаще оступалась, чем продвига-

лась вперед.

111

После долгих минут стыда и борьбы с вращающимся

пространством мы наконец добрались до лифта. Несмотря


на сильное алкогольное опьянение, в проблеске сознания

до меня дошло, какие жуткие страдания ждут меня зав-

тра. При мысли об этом я тихо застонала.

Мы вошли в номер, вернее, ввалились, упав на лежа-

щий в холле ковер. «Господи, еще этого не хватало, чтобы

я разбила себе голову» – подумала я, ударившись рукой о

стоящий посреди гостиной столик с цветами. Ольга впала

в истерику и каталась по полу, пока не натолкнулась на

дверь своей спальни. Она заползла внутрь и радостно за-

махала мне рукой, извиваясь при этом, как червяк. Я смо-

трела на нее одним глазом, держа в руке чудом спасенную

бутылку шампанского. Когда я открыла второй глаз, я

увидела, что все троится, поэтому предпочла одноглазую

форму усвоения реальности.

– Мы умрем! – пробормотала я. – И мы начнем раз-

лагаться в этом роскошном номере.

Я шла так, словно тащила за собой босые ноги. Туфли

я сняла с них еще в ресторане.

– Они найдут нас, когда мы начнем вонять, – пробор-

мотала я, шлепнулась на кровать и забралась под одеяло.

Я удовлетворенно прошептала, когда наконец-то погрузи-

лась в простыни, глядя на сидящую в кресле фигуру: 112

– Начо, милый, выключи свет!

– Привет, девочка! – он встал и подошел к кровати.

– Но у меня заебательские алкогольные галлюцина-

ции! – удивленно констатировала я. – Хотя, скорее всего, я уже сплю и ты мне снишься, а это значит, что мы скоро

займемся любовью!

Я радостно извивалась на кровати, а он стоял надо

мной и весело скалил мне белые зубы.

– Ты хочешь заняться со мной любовью? – спросил он, ложась рядом.

Я освободила ему место.

– Ммм... – пробормотала я, не открывая глаз. – Я меч-

таю об этом и занимаюсь с тобой любовью во сне почти

полгода.

Я попыталась стянуть с себя штаны, но безрезультатно.

Тонкие пальцы лысого стянули с меня одеяло. Он схватил

пуговицу, с которой я боролась.