Ещё 365 дней

Он стоял, уставившись на меня ледяным взглядом, чтобы через минуту бросить бесстрастный взгляд:

– У тебя была пересадка, Лаура.

Он сказал это так, словно заказывал бутерброд с вет-

чиной, и исчез. Я скривилась и зарылась в простыни, пы-

таясь переварить только что услышанное. Я боролась с чу-

довищной тошнотой, но в конце концов уснула.

– Ты жива? – спросила Ольга, присаживаясь на край

кровати и ставя мне в руки кружку чая с молоком.

– Я абсолютно мертва, а через минуту меня еще и вы-

рвет! – заявила я, выкапывая голову из-под одеяла. – На

хуй было мне пить! – простонала я. – И Черный меня за-

ебал! – я отхлебнула глоток.

– Они с Доменико уехали где-то час назад, но не спра-

шивай, куда, потому что я понятия не имею.

Когда я услышала это, мне стало жаль. Ведь вчера все

стало налаживаться, а мне пришлось все испортить одной

бессмысленной обидой.

79

– Почему он обиделся? – спросила Оля, сунув ноги под

одеяло и задернув шторы.

– Потому что я не кончила! – я покачала головой, сама

не веря в то, что говорю. – У меня голова болит, меня тош-

нит, а его на любовь проперло. Он старался, старался, а я

не кончила, она психанул и ушел.

– Ага, – кивнула Оля и включила телевизор.

Преимущество похмелья, когда вы живете в доме с

прислугой, заключается в том, что вставать нужно только

в туалет и ванную. Хотя, наверное, если бы мы захотели

горшок, кто-то бы подал его нам. Поэтому мы кисли весь

день в постели, заказывая кучу еды и просматривая филь-

мы. Если бы не тот факт, что мой муж был очень обижен

и даже не отвечал на звонки, я бы сказал, что день был

удачным.

80

ГЛАВА 5

На следующий день я проснулась к полудню и с облег-

чением обнаружила, что мне абсолютно ничего не нужно

делать и я могу вернуться к ритуалу жалости к себе в пи-


жаме. Я лежала, зарывшись в простыни, и смотрела теле-

визор, пока меня не осенило – у меня не было совершенно

никаких причин впадать в депрессию. С потерей ребенка

я уже почти смирилась, конечно, я все еще чувствовала

боль, когда думала о сыне, но она становилась все отда-

леннее, как эхо. Состояние моего здоровья становилось

все лучше, я уже почти совсем не ощущала последствий

операции. На Сицилии начиналась весна. Было тепло и

светило солнце, а я ведь все еще была отвратительно бога-

той и скучающей женой своего мужа.

Нездорово возбужденная, я вскочила с кровати и пом-

чалась в ванную. Я приняла душ, причесала длинные ис-

кусственные волосы и накрасилась. Позже я надолго за-

стряла в гардеробной, копаясь в километрах вешалок. Я

давно не ходила за покупками и не спешила, потому что в

моем шкафу семьдесят процентов вещей все еще висели с

ценниками.

После нескольких минут копания я выкопала кожа-

ные леггинсы и свободный свитер, закрывающий попу, от

Dolce&Gabbana. Я потянулась к любимым сапогам Живан-

81

ши и одобрительно кивнула. Одетая полностью в черное, я выглядела темной и чувственной, как и должна была: как мастер нового модного бренда.

В постели, когда я пила чай, именно эта мысль приве-

ла меня в действие. Я вспомнила о замечательном подар-

ке, который получила от Массимо на Рождество.

О собственной компании. Теперь ее нужно было рас-

кручивать, поэтому я загрузила свою черную сумочку от

Селин, надела короткое пончо с воротником-стойкой La Mania того же цвета и отправилась искать компаньонку

для осуществления моего гнусного плана.

– Почему ты все еще в постели? – спросила я Ольгу, входя в ее спальню.

Ее взгляд стоил всех денег мира. Она уставилась на

меня, и ее глаза были размером с спутник, кружащий во-

круг Земли. Она по-прежнему держала рот открытым, а я

небрежно прислонилась к дверному косяку, ожидая, ког-

да он очухается.

–Ёб твою мать, – грациозно начала она. – Ты похожа

на чистокровную сучку. Куда мы летим?