Ещё 365 дней

ют, – продолжал он. – Ну, так что?

– Я покрасила волосы, – бросила я без смысла.

– Тебе идут темные. Только почему они такие длин-

ные, в конце концов... – он оборвал себя, а через мгнове-

ние пробормотал несколько слов по-испански.

– Откуда ты... – я успела сказать, прежде чем он по-

весил трубку.

Я смотрела на телефон, который все еще держала в

руке, и анализировала, что на самом деле произошло. В

голове у меня бурлила быстро текущая кровь, и я боялась

поднять глаза, опасаясь, что Начо вот-вот встанет пере-

до мной. Я сидела, согнувшись пополам, пока не набра-

лась смелости поднять глаза. Я немного выпрямилась и

60

огляделась по сторонам. Гуляющие люди, машины, моя

охрана, ничего особенного. Внутри я почувствовала что-

то вроде разочарования. А потом посмотрела прямо перед

собой. Оля стояла в дверях ресторана с надутой физионо-

мией, постучав пальцем по часам. Я поднялась и, споты-

каясь несколько раз на заоблачно высоких и в меру удоб-

ных каблуках, вернулась внутрь, чтобы доесть холодных

мидий.

Я села и тут же опрокинула бокал слегка выдохшегося

шампанского.

– Кто звонил? – переплетенные руки Оли выстукива-

ли пальцами нервный ритм.

– Черный, – бросила я, не глядя на нее.

– Почему ты мне врешь?

– Потому что правда слишком сложна, – вздохнула я.

– Кроме того, я не знаю, что тебе сказать.

Я взяла вилку и начала запихивать в рот мидий так, чтобы набить полный рот и не отвечать на последующие

вопросы.

– Что случилось на Канарах? – спросила Оля, нали-

вая нам обоим и давая знать официанту, чтобы тот принес

следующую бутылку.

Боже, как я ненавидела этот вопрос. Каждый раз, ког-

да я слышала их, я чувствовала себя виноватой, и мне ка-

61


залось, что я сделала что-то не так. Кроме того, мне было

трудно рассказывать людям, которые умирали от беспо-

койства за меня, что я отлично провела там время. Не счи-

тая, конечно, покушения на убийство и всего, что произо-

шло потом...

Я подняла глаза, впиваясь взглядом в слегка уже раз-

драженную Оло.

– Пока не могу, – пробормотала я, делая еще один

мощный глоток. – Не сегодня. Я только начинаю прихо-

дить в себя, а ты задаешь мне худшие из возможных во-

просов.

– А кому ты хочешь рассказать об этом, если не мне? –

она наклонилась над столом, приблизив лицо к моему. –

Маме ты вряд ли доверишься, и, судя по тому, как ты себя

ведешь, Массимо никогда не должен узнать, что там про-

исходило. Но когда я вижу, как ты дергаешься, я уверена, что лучшим способом было бы исповедаться. Знаешь, я не

давлю. Если не хочешь, не говори.

Она откинулась на спинку стула, а я некоторое время

молчала, анализируя сказанное. Я чувствовала, как во

мне поднимается плач.

– Он был таким «другим»! – вздохнула я, поворачивая

ножку бокала. – Парень, который похитил меня.

Марсело Начо Матос.

62

На моем лице появилась неконтролируемая улыбка.

Ольга побледнела.

– Я забуду о нем! – попыталась я успокоить ее. – Я знаю

это. Но пока я не в состоянии.

– Ох, блядь, – спросила она, в конце концов, – Ты и

он...?

– Ничего из этих вещей. Просто мне там было не так

плохо, как все думают.

Я закрыла глаза, и по моей голове волнами прокати-

лись воспоминания о Тенерифе.

– Я была свободна, почти... А он заботился обо мне, опекал, учил меня, защищал...

Я знала, что мой мечтательный тон был чем-то очень

неуместным. Но я не смогла сдержаться.