Ещё 365 дней

и не возьму ни копейки, но если Массимо на чем-то упер-

ся, сдвинуть его было невозможно. Это было одним из его

условий, чтобы вообще говорить со мной о свободе. Он ут-

верждал, что после всего, что я пережила, я должна, как

он выразился, обеспечить свое будущее и жаждал компен-

сировать мне причиненный ущерб. И все дело было в том, чтобы я не зависела от Начо в финансовом отношении.

И я не зависела, потому что мой великодушный быв-

ший муж первым делом отдал мне компанию, которую я

создала, и на которую он выделил средства.

– Мама! – сладостный крик заставил меня припод-

няться и увидеть протянутые вверх маленькие ручки. –

Папа показал мне дельфина! – сказала она, когда я под-

хватила ее на руки и села с ней в объятиях.

– Да?! – я неопределенно кивнула, а Стелла вскочила

и побежала к океану. Она была невероятно активным ре-

бенком, совсем как ее отец.

Надоест ли мне это зрелище когда-нибудь, гадала я, глядя на мужа, который с дочкой на руках шел в мою сто-

рону. Висевшая на нем, как обезьянка, маленькая блон-

динка с карими глазами одаряла его сочными поцелуя-

ми. В одной руке он держал доску, другой нежно обнимал

Стеллу. Его мокрое, пестрое тело ничем не напоминало

519

силуэт почти сорокалетнего мужчины. Непрерывное дви-

жение было лучшим консервантом, к тому же оно пре-

красно лепило его мышцы.

– Я восхищаюсь тем, что ты позволяешь ей заниматься

с ним серфингом! – с вызовом сказала Ольга, с силой за-

пихивая в рот Луке кусок банана. – Я бы, наверное, сошла

с ума от страха. Он сажает ее на эту доску, она постоянно

падает, – она замахала руками. – Это совершенно не для

меня.

– Он не падает, а прыгает. И кто бы мог подумать, что

мы будем такими разными матерями, – рассмеялась я, не

отрывая взгляда от своего мужчины. – Насколько я пом-

ню, это я должна быть наседкой, а ты – той, с которой мои

дети будут учиться курить сигареты.

– Я им закурю! – крикнула Оля. – Лучше всего было

бы запереть их в подвале до совершеннолетия. Или, на


всякий случай, до тридцати!

Внезапно солнце исчезло, и мягкие, соленые от воды

губы прильнули к моим губам.

Держа на руках нашу дочь, Начо стоял, прислонив-

шись одной рукой к изголовью шезлонга, на котором я за-

горала, и бесстыдно целовал меня.

– Вы раните ее психику, извращенцы, – заявила моя

подруга.

520

– Не завидуй! – увещевал ее Начо, улыбаясь от уха до

уха. – Если бы Доменико перестал стрелять и прилетел с

тобой, ты бы тоже почувствовала что-то приятное во рту.

– Иди на хуй, – ответила она, даже не глядя на него, и

я мысленно поблагодарила Бога за то, что наши дети го-

ворят на нескольких языках, но еще не на английском. –

Мой муж блюдет интересы семьи, – она пожала плечами, возмущаясь.

– Ага, – саркастически констатировал лысый, приса-

живаясь на мой шезлонг. Он потянулся за полотенцем и

начал вытирать Стеллу. – Значит, ты плохая мафиозная

женщина, потому что изменяешь семье с канарскими бан-

дитами?

– Скорее, с очаровательной полькой, – она слегка опу-

стила очки, глядя на него. – А то, что она случайно заму-

жем за испанским гангстером, – совсем другое дело.

– Канарским, – поправила я ее автоматически, и Начо

удовлетворенно погладил мой подбородок, нежно целуя

еще раз.

Лука, увидев, что Стелла вышла из воды, прильнул к

ней, как пластырь. Ему было меньше пяти лет, но он бле-

стяще находил себя в роли брата, показывал ей ракушки, камешки, заботился о ней. Когда я смотрела на него, он

больше напоминал мне Массимо, чем Доменико.

521

Эти его черные глаза смотрели на меня с холодом и

превосходством... Он был всего лишь ребенком, но я зна-

ла, что дон готовил из него своему преемника. Оля, ко-

нечно, не допускала этой мысли, однако я знала, зачем он

удерживал их в особняке.