Эмпатия

* * *





Эмпатия

Кер Дьюки

Эмпатия #1





Переводчик: Алёна (1-30 главы); Дмитрий П (31 глава — эпилог)

Редактор: Вика

Вычитка и оформление: Больной психиатр





Посвящается

Всем, кто ЖИВЕТ, несмотря то, как бывает порой жесток этот мир.

У жизни множество дорог, изменение маршрутов неизбежно. Кто-то ищет путь добродетели, кто-то теряется по дороге греха, другие катятся по инерции. Время от времени нам попадается путь искупления. Некоторые дороги суждены нам свыше, но только нам решать, последуем ли по ним.



ПРЕДИСЛОВИЕ



БЛЕЙК



При рождении мне дали имя Дэмиан. По правде, подходит, ну, или так мне говорила, давшее это имя женщина.

— Ты — дьявольское отродье, — выплевывала она, тыкая дрожащим пальцем мне в щеку, когда я отказывался прогнуться по ее прихоти. Все еще ощущаю отпечаток кончика ее пальца и врезающийся в кожу ноготь. Теперь я стал использовать имя Блейк, это мое второе имя, выбранное, вернувшей меня из мертвых, акушеркой. Моя мать не могла дождаться момента, когда покину ее чрево, и по итогу родила меня раньше времени с обвитой вокруг шеи пуповиной. Так что я чуть ли не лишился жизни, подаренной мне в результате случайного перепиха по-пьяни на заднем сидении грузовика.

Говорят, что некоторые люди рождаются с пониженной активностью мозга, холодной точкой в лобной доле. Местом, где у большинства людей высокая активность, благодаря которой они чувствуют, испытывают эмоции и любят. Но у немногих есть эта холодная точка, и она влияет на их способность ощущать, сопереживать, на их эмпатию. Существуют теории, будто у серийных убийц как раз имеется эта холодная точка. Еще у психопатов. Именно поэтому у них нет возможности ощущать связь, заботиться о ком-то.

Я не испытываю чувств, как большинство. Может, я один из этих людей… психопатов. Не знаю. Но я уверен, что могу трахнуть женщину, которая утверждает, будто любит меня, и бросить ее еще до того, как на моей коже высохнет пот. При этом я знаю, что она будет плакать, пока не уснет. Еще я могу давать своей матери наличку, тем самым подпитывая ее наркозависимость, и надеяться, что, в конце концов, одна из доз унесет ее на тот свет. Также… я могу убивать без малейшего зазрения совести.

Мои эмоции искажены, ну, или были до той ночи, что изменила мою жизнь. У меня нет способности волноваться. Меня не заботит никто, кроме младшего брата, который, по сути, и является первопричиной моего становления, как убийцы. Возможно, я бы все равно начал убивать. Некоторые рождаются, чтобы стать чистым злом, пометить мир своей тьмой. Кто-то разукрашивает мир неоновыми красками, я же рисую красным, кроваво-красным.

Могут ли обстоятельства нас изменить? Способно ли созданное кем-то зло преобразовать выбранный нами путь? Выключить тепло в наших душах? Заглушить наш свет, сделать нас холодными, темными и злыми личностями? Не знаю. Я задавался этими вопросами раньше, но теперь принял то, кем являюсь. Как и то, что невозможно выбрать время восхода и заката. Точно так же, я не могу выбрать свою судьбу. Она предначертана. Жизнь тонет в жестокости этого мира, никогда не знаешь, куда тебя занесет, или кем станешь, выплыв на поверхность.

Но я точно знаю, что мои эмоции были выключены, когда в восемнадцать лет вернулся с вечеринки, всецело ожидая быть избитым отчимом за то, что приперся домой пьяным, ранее сказав ему, что не буду ночевать дома. А вместо этого обнаружил его в постели своего одиннадцатилетнего брата. Я буквально ощутил, как что-то во мне изменилось. Щелкнул переключатель. Если до этого точка в мозгу была еще теплой, то в тот момент она превратилась в лед. Логический ход мыслей стал невозможен, вопросы, которые никогда не думал задавать, вдруг изнасиловали мой безмятежный разум. Заслонки внутри меня вмиг опустились, закрывая окна моей души и изменяя меня навсегда.

Приглушенный крик брата — приглушенный потому, что его голову вжимали в подушку, пока его родные кровь и плоть, породивший его мужчина, тот, кто должен был его защищать, любить и лелеять, нависал над ним голышом — изменил ход моей жизни. На самом деле, мою и Райана, в результате сотворив судьбу моего отчима.

Я даже не вздрогнул, молча подойдя к нему сзади. Алкогольная дымка развеялась, и ничто, кроме обжигающей вены ярости и кроваво-красного тумана, не закрывало мой взор. В тот момент ярость была не эмоцией, а полноценной сущностью, родившейся из самых темных глубин моего естества, вибрирующей по моей коже и жаждущей освобождения. Казалось невероятно верным решением отдать ей контроль, добиться возмездия за то, в каком жестоком мире мы родились, позволить гневу поглотить мальчика, который когда-то жил во мне, сожрать остатки моей человечности.

Тьма, которую приютил глубоко в себе — та, что скрывается у всех нас под поверхностью, — взяла контроль. Я схватил его голову и со всей силы повернул, пока не услышал громкий хруст, щелчок, как хотите называйте, звук перелома его шеи, окончания его жизни и выключения рубильника его души.

Я оттянул его теплое, потное тело от брата из его комнаты, и закрыл за собой дверь. Сочащийся из его пор запах алкоголя и пота наполнил мои ноздри и скрутил живот от еще большей ненависти, чем считал возможно испытать. Я бросил его наверху лестницы и толкнул ногой. Его безжизненное тело покатилось вниз, приземлившись кучей плоти в самом низу. Мужчина, который дал жизнь моему брату, который олицетворял все, что я знал, как отца, теперь стал лишь разлагающимся телом. И если бы мне пришлось убить его снова и снова, я бы так и сделал, без колебаний. Я пошел в душ и включил воду, вернулся в комнату брата и взял на руки его дрожащее тело. Поставил его на ноги, сказал принять душ и пообещал, что больше никто и никогда не причинит ему вреда.

Когда на следующее утро я вызвал полицию, сказав, что проснулся и обнаружил случившийся с папой несчастье, они не стали сомневаться в моей истории о том, что он был пьян, и случившееся не волновало никого настолько, чтобы предположить злой умысел. В отчетах написали, будто это был несчастный случай. Все знали, что наш отец еще тот пьянчуга.

Мы с Райаном переехали к нашей ничтожной матери, и, в принципе, если бы смерть обоих родителей в результате несчастных случаев не показалась никому подозрительной, то и ее бы я тоже прикончил. Но вместо этого пришлось давать ей деньги, чтобы мать исчезала на несколько дней к ряду, и так, пока мне не исполнился двадцать один год, и я не получил степень по уголовному праву, присоединившись к полиции и получив опеку над Райаном. Затем я платил ей, чтобы свалила к дальним родственникам.

После той ночи я брал занятия по боевым искусствам и стрельбе. Мне хотелось защитить брата от любой угрозы. При помощи своих компьютерных навыков я зарабатывал дополнительные деньги, чтобы покупать все нужное Райану и поддерживать зависимость нашей матери. С детства я хорошо разбирался в компьютерах. Мог взломать любую сеть и использовал эти умения для получения небольших сумм наличности от желающих поменять оценки студентов, или от тех, кто хотел найти о ком-то конфиденциальную информацию. Я работал только на своем компьютере и не мог рисковать скомпрометировать свою личность. Так что, чтобы связаться со мной, вы должны были услышать обо мне от знакомого, затем написать письмо на один из множества моих аккаунтов. Это письмо попадало в спам, который я никогда не открывал, так что если кто и наткнулся бы на эту учетную запись, то она бы казалась неактивной.


Эту же систему я стал использовать, начав работать наемным убийцей. Не открывая письма, мне виден адрес отправителя. А имея этот маленький кусочек информации, я могу добраться до их почтовых ящиков, отправить вирус, который клонирует жесткие диски и дает мне доступ ко всем их действиям в сети, включая пароли к аккаунтам и онлайн банкингу. Я могу узнать все мельчайшие подробности о них, их жизни, имея в руках лишь адрес электронной почты, и если человек заслуживает доверия и достаточно богат, чтобы заплатить мне, я создаю чат-бокс, тем самым до чертиков его пугая. До завершения работы я связываюсь по чату с заказчиком лишь дважды. После чего никогда не общаюсь с ним снова.

У меня всего несколько правил:

Первое: Никогда не выполнять больше одного задания для одного клиента. Как только они понимают, сколь просто избежать наказания за убийство, то, как правило, становятся чересчур счастливы. И вот уже хотят, чтобы я убил их соседа за то, что тот слишком громко слушает музыку.

Второе: Никогда не выполнять работу близко к дому. Вот говорят же «не сри там, где ешь», а я не убиваю там, где живу. В этом есть смысл.

Третье: Никто не должен знать, кто я такой, как меня зовут, сколько мне лет, как я выгляжу или даже то, мужчина я или женщина; и поэтому все делается посредством не отслеживаемого компьютера.

Я создал дерьмовые компании для оплаты своих услуг. Приходится быть умным, чтобы не светить наличкой, переводить бабло на оффшоры и ходить на нормальную работу, в общем, выглядеть, как все. Именно поэтому я пошел в полицию; кто лучше всего научит тебя убивать и избегать риска быть пойманным, как не полиция?

Моя жизнь предопределилась той ночью, когда мне было восемнадцать. Я принял ее и не чувствую за это угрызений совести. Когда услышал, как какой-то богатенький мальчишка сказал своему другу, что заплатил бы миллион тому, кто убил бы его доминирующего отца, я знал, что он говорит лишь гипотетически, но также понимал, что существуют люди, которые готовы заплатить кому-то за убийство. Именно в тот момент определилась моя карьерная стезя. Потребовалось шесть месяцев в академии, тренировки, три месяца обучения в поле, два года свободы в патруле, и я стал детективом в возрасте двадцати пяти лет. Я самый молодой детектив, который принял присягу в нашем департаменте, но это не мешает мне отлично справляться с работой. Они научили меня, как стать лучшим убийцей, следуя этому же принципу, кто лучше преступника сможет найти другого преступника?



Глава 1.

Приветствие



МЕЛОДИ



— Мелоди, — помощник преподавателя произносит мое имя, пролистывая стопку бумаг на своем столе. Он ухмыляется, когда находит мою работу и передает ее мне. — Ты написала о музыке с такой страстью. На самом деле, тема соответствует твоему имени.

Я слабо улыбаюсь в ответ. Правда в том, что музыка — это страсть моей мамы. Меня научили игре на фортепиано и заставляли посещать уроки вокала лишь для того, чтобы успокоить ее душу, но мне хотелось посвятить себя журналистике, делать что-то хорошее и сообщать о настоящих новостях.

Я шагаю к своему месту рядом с парнем, которого, как теперь знаю, зовут Райан. Я знаю его имя, так как оно написано на его работе, рядом с наивысшим балом. Он всегда надевает темную одежду, избегает общения и старается не поднимать глаз от своего блокнота. Я посещаю занятия по литературному творчеству уже четыре недели, и он ни разу на меня не посмотрел. Иногда я задеваю ногой его ногу, просто чтобы проверить, смогу ли спровоцировать хоть какую-то реакцию. Но это не работает. Он всегда так поглощен своими записями, как будто остальной мир просто не существует. Мое любопытство узнать, что он там пишет, закрывшись в собственном мирке, вынуждает наклониться в сторону парня несколько раз и тайком бросить взгляд на его достойные наивысших отметок записи. Но в ответ я не получаю никакой реакции, он даже не закрывает рукой блокнот.

Несколько идиотов назвали его чудаком еще в первый день учебы, и затем стали болтать о том, что сделали бы со мной. Думаю, слышала, как они говорили, что хотят «сломать меня». Я считала, колледж будет отличаться от старшей школы, но, как выяснилось, динамика довольно типичная.

Мои мысли устремляются к Зейну. Мы встречались в старшей школе, и он был популярен и успешен буквально во всем. Он занимался спортом и был умен. У него не было времени хулиганить, и он был готов дать шанс любому. Зейн казался таким уверенным, дружелюбным и замечательным. И у нас была такая примитивная, чистая и красивая любовь. Когда в начале лета мы расстались, то пообещали навсегда остаться друзьями. Грустный был день, но необходимый. Спустя год совместного путешествия мы поступили в разные колледжи, соблазн поджидал на каждом углу. Он всегда будет занимать особое место в моем сердце. Зейн стал моей первой любовью, мальчиком, которому отдала девственность, но от этой любви душа не сжималась, а сердце не замирало. Мы оба заслужили повеселиться и позже, через Бог-знает-сколько-лет, встретить свою любовь и позволить ей поглотить все, что было до этого.

Я тру татуировку на своем запястье. Зейн обычно называл меня своим луноцветом; «Королева Ночи» — особый сорт эхиноцеруса, который цветет только ночью. Я не ранняя пташка. Часто опаздываю, сержусь и прихожу в себя, активничая по ночам. Зейн говорил мне, что я расцветаю в лучах лунного света, и он забрал мою невинность под светом луны в кузове своего пикапа. Со стороны может, и неромантично, но для нас все казалось идеальным. В ту ночь он отпечатал часть своей личности в моей душе.

С уст срывается вздох, вынуждая осознать тот факт, что я в классе, а не дома в одиночестве. Рискую взглянуть на Райана, и он, к счастью, остается верен своей натуре, игнорируя меня. Его глаза почти закрыты, словно парень дремлет. Я поглаживаю татуировку в виде луноцвета и слово «ЖИВИ» под ним. Мы с Зейном сделали одинаковые тату в день расставания, желая напомнить самим себе о потребности жить. Ведь жизнь может быть слишком короткой для некоторых из нас, этот урок мой бывший парень усвоил, когда его сестра стала жертвой нападения скрывшихся с места события преступников. Анабель умерла на месте, пролежав в канаве в течение трех часов до того, как ее нашли. Если бы кто-то остановился и отвез ее в больницу, она все еще была бы жива, дышала, ходила в школу, влюблялась и разочаровывалась. Мечтала, стремилась стать актрисой, жила жизнью за чертой своих тринадцати лет. На той же неделе, у знаменитости, родом из нашего городка, как раз была свадьба, так что о ком, как вы думаете, написали на первой полосе?

Я сую свою работу в сумку, даже не глядя на полученную отметку, и достаю планшет. Быстро проверяю почту, ожидая, пока заполнится класс. Новое письмо от мамы пришло вчера, она напоминает, что будет рада моему приезду в эти выходные. Они с папой не обрадуются, если не отвечу. Я проверяю телефон, ощущая облегчение наряду с удивлением, что у меня нет от них пропущенных звонков или смс. Так что читаю письмо. Она зовет всех на семейную сходку и хочет, чтобы я тоже приехала, повторяя всю ту же информацию, которой снабдила меня по телефону еще неделю назад. Невольно закатываю глаза, зная, какой мама может быть королевой драмы. Если проделаю весь этот путь домой, а она мне скажет, что просто хотела узнать мое мнение на счет штор для ее нового исследования, я буду орать, как резанная. Уже боюсь этой ночной поездки. Я опомнилась слишком поздно, чтобы забронировать билет на самолет после того, как убедила маму, что не нуждаюсь в ее помощи в данном вопросе. Закрываю страничку почтового ящика и поднимаю взгляд на помощника преподавателя, мистера Уокера, как раз, когда он шикает на класс.

— Некоторые отрывки в вашем первом задании были действительно хороши. — Он смотрит на меня и Райана, слегка улыбаясь и наклоняя голову, от чего все в классе поворачиваются в нашу сторону, и я краснею. — Но также попадались и такие, от прочтения которых у меня возникала мысль, будто некоторые из вас выбрали данный предмет от безысходности. — Он хмурится, бросая взгляд на качков, которые постоянно валяют дурака. — Для следующего задания вам потребуется напарник.

Райан стонет и зевает; столько звуков он никогда еще не выдавал. Мои губы затрагивает легкая улыбка от мысли, что, очевидно, ему неприятно взаимодействовать с кем-то, кроме собственной ручки.

— Мне хотелось бы, чтобы вы выбрали тему, к которой один из вас испытывает страсть, и обсудили ее во всех подробностях, а затем оба написали об этом. Я желаю увидеть разницу между точкой зрения человека, которого крайне волнует данная область, и его равнодушного к вопросу партнера.

Я наблюдаю за тем, как качок с переднего ряда поднимается с места и окидывает взглядом ряды присутствующих; его взгляд останавливается на мне. Он поднимается по ступеням, не отрывая глаз от моего лица.

О, Боже. Я ни за что с ним не сработаюсь.

Я толкаю Райана сильнее, чем собиралась, от чего его ручка выскальзывает и оставляет линию поперек страницы. Я кривлюсь, когда он бросает на меня косой взгляд таких холодных, как черная бездна, глаз.

— Прости, — произношу одними губами, морща нос.

Мои глаза округляются, когда качок подходит ближе. Райан замечает его приближение и говорит:

— Она будет работать со мной. Найди себе другую жертву.

Качок открывает и закрывает рот в течение минуты, пока придумывает ответ.

— И почему бы она хотела написать о твоей страсти? Ты же депрессивный урод, вероятно режущий себя ночами.

Волоски на его затылке встают дыбом, а мой желудок ухает вниз. Что за недалекая инфантильная реплика? С первого дня занятий, увидев, как Райан сидит, уткнувшись в свой блокнот, я чувствовала странное желание вступиться за него. Он не такой как все: тихий и носит только черное, хотя обычно это джинсы и футболка. Кажется нормальным, не то чтобы выбор особого рода одежды делал кого-то ненормальным, но он лучше, чем просто нормальный. У него каштановые волнистые волосы, густые и уложенные в стиле «я только что встал с постели». Его темно-карие глаза имеют овальную форму, а ресницы идеально обрамляют их, подчеркивая проницательность взгляда. Добавьте полные губы, выразительные скулы, спортивное телосложение и рост в метр восемьдесят.

— И как же ты пришел к подобным выводам? — спрашивает Райан с искренним любопытством, усмехаясь и постукивая ручкой по столу.

Качок смеется и указывает на Райана пальцем.

— Посмотри на себя, вечно в черном, никогда не разговариваешь и ни на кого не смотришь. Все так и кричит, что ты себя калечишь. — Он усмехается, очевидно, гордясь своими наблюдениями.

— Вау, твою оценку стоит издать в какой-нибудь книге по психологии. Кажется, ты уже все понял. Или может, ты просто глупый ублюдок, чье умственное развитее застряло на уровне старшей школы. — Райан ерзает на месте, наклоняясь к качку, его тон голоса уверенный. — Я одеваюсь в черную одежду, так как она мне идет. Не смотрю на людей часто, потому что, когда так делаю, телочки воображают, будто хочу их трахнуть, а ребята, что избить. Я не разговариваю ни с кем, потому что крайне редко выпадает удача повстречать кого-то достойного беседы.