Элита. На дне класса

* * *


То, что он переспал с Паулой, не являлось проблемой для Горки, наоборот, он получал массу удовольствия, вспоминая ту сцену в своей комнате. Он часто думал о случившемся, но не в смысле «это очень плохо», а в смысле «черт, как же классно». Правда, когда он видел Паулу, они ни о чем таком не говорили. Если он поднимал щекотливую тему, то она уклонялась в своей легкомысленной манере, похоже, девушка уже перевернула эту страницу и хотела бы поскорее забыть о произошедшем. Горку такой расклад не задевал: желание повторить затмило желание вести себя с достоинством, которое было уязвлено, когда он узнал, что Паула думала о ком-то другом, пока они занимались сексом.

Он хотел заниматься с ней этим снова (вот так просто), а то, что она мечтала о ком-то другом, с каждым разом казалось ему все менее и менее важным.

Горка вышел из душа и лег на кровать совершенно голый и немного влажный. Было жарко, и ему нравилось смотреть на сползающие капельки воды на своих плечах и прессе. Он взял мобильный и нашел переписку с Паулой в вотсапе… Как лучше поступить? Сказать прямо, чтобы она пришла к нему, кстати, и родителей нет дома, или использовать откровенную лексику горячих видео? Может, достаточно начать с приветствия?

Он много раз писал ей, а потом удалял сообщения, у него не имелось никакого точного плана, но сегодняшним вечером намерение было совершенно четким: он хотел, чтобы Паула пришла к нему домой и легла в его постель. Точка.

Эй, что делаешь? Мне скучно, я лежу дома, родители уехали на выходные в Альмерию. Может, зайдешь ко мне? (Смайлик в солнцезащитных очках)





Паула печатает…

О боже, какие тяжелые сотые доли секунды. Наверняка она сейчас даст ему отпор или прочитает нотацию. Эти сотые доли оказались слишком длинными, и он жалел о том, что написал, но Паула уже прочитала, появилась двойная синяя галочка, а потом и сообщение.

Хорошо. Сейчас оденусь и приду.





Черт, все не слишком сложно, оказывается, быть искренним – ключ, который открывает любые двери. Кто знает… Я хочу трахаться, ты хочешь трахаться, поэтому давай. Конечно, мы не взрослые, но достаточно зрелые и в состоянии понять, чего мы хотим, когда хотим, и так далее… конечно, это ничего не значит, у нас не свидание, и все приведет к тому, к чему приведет, но я написал именно то, что хотел… И собираюсь постараться сделать так, чтобы в следующий раз уже она меня просила.



Горка обманывал себя. Он не был настолько взрослым – и для него не было так просто снова переспать с девушкой, которая ему нравилась, как будто это ничего не значило. Он мысленно говорил «трахаться» и воображал себя и ее во всевозможных грязных сценах, но в глубине души знал, что, если Паула окажется в его постели, он будет нежен и займется любовью. Никаких позиций сзади, как в мечтах, или на коленях перед ним, как он представлял, ничего такого.

Паула не заставила себя долго ждать. Они жили в одном районе (здесь на территории каждого домовладения был разбит большой сад, а еще имелся бассейн), и дом Горки находился всего-то в трех кварталах от нее.

Горка открыл ей дверь, не надев рубашку, – вот так по стереотипу, – на нем были только короткие треники, и Паула оглядела парня с ног до головы: он выглядел отлично, и это было неоспоримо.

Она нарядилась в платье в цветочек на тонких бретельках, на лбу выступили бисеринки пота, но это не казалось отталкивающим, ведь на улице было слишком жарко. Сцена могла бы стать прекрасным началом одной из многократно виденных в кино историй о девушке, которая навещает подругу, но та куда-то отлучилась, а в доме есть только ее старший брат, хотя в их случае в доме вообще не было взрослых.

Горка пригласил ее войти, но она отказалась.

– Нет, Горка. Извини, если то, что я скажу, покажется грубым, но я на днях все четко объяснила и не хочу, чтобы это стало проблемой, ведь, блин, я тебя люблю – и ты мой друг… Да, ты классно целуешься и очень сексуальный, но ты мне не нравишься, Горка. Не обижайся, то есть ты мне нравишься как человек, я считаю тебя сексуальным, и мне нравится быть с тобой, ты один из моих лучших друзей, но давай не будем выходить за рамки дружбы в поисках выгоды. В тот день я была не в себе, я призналась, что влюблена в другого, но алкоголь… и все такое… – Паула покачала головой и продолжала: – Не знаю, я запуталась. Но сегодня у меня в голове все прояснилось, и хотя я вижу твой отличный пресс и мускулистую грудь, у меня нет желания прикоснуться к тебе. Прости, но я на этом остановлюсь, ладно? Мы можем обсудить все на вечеринке, посмеяться, и если какая-нибудь девушка спросит меня, я отвечу, что ты прекрасный любовник – и я нисколько не жалею, что ты был первым, но в моей голове первым стал другой, понимаешь, о чем я? Нет, правда, ты понимаешь? – Паула уже настаивала.

– Ну… я понял. Извини, мне было очень хорошо с тобой, и я думал, что…

Она молчала: твердость и искренность ее слов уступили место доброй улыбке. Между ними не должно быть никакой вражды, но в плане секса она уже поставила точку.

Паула поцеловала парня в щеку и ушла.

Она была уверена в принятом решении. Иметь друга для секса, конечно, неплохо, но Горка для этого не подходил: ведь очевидно, что у него есть чувства к ней, и использовать его нечестно. Примерно так она и думала.

Поскольку она оделась и причесалась (собрала волосы в хвост) и очутилась на улице, ей захотелось прогуляться. Она надела наушники и пошла по городу, слушая классические песни, такие как «Обычный мир» группы «Дюран Дюран»[29]. В том, что касается музыки, ее вкусы, скажем так, были немного винтажными…

Она ведь была очень юной, поэтому «Аэросмит»[30] и треки девяностых являлись для нее винтажными.

Осознанно или нет, но она вышла на улицу, где жил Самуэль. Издалека она увидела, как он сидит в дверях и разговаривает с парнем-арабом из продуктового магазина, братом Нади, ее одноклассницы. Во всяком случае, она думала, что они брат и сестра, хотя не была уверена.

Омар ушел, и Самуэль остался один, сидя на ступеньке. Паула уже стала новой Паулой, поэтому она не развернулась, как сделала бы раньше, а приблизилась и увидела, что Самуэль в смокинге, как в романтических фильмах. Если между ними что-то и должно произойти, то это должно случиться именно сегодня.

Паула была в ударе после недавней речи, поэтому чувствовала себя неотразимой и уверенной.

А вот ее разговор с Самуэлем, слово в слово.

Паула: Привет!

Самуэль: Привет!

Паула собиралась начать издалека, однако передумала и пошла ва-банк.

Паула: Что-то не так? Ты прекрасно выглядишь для такого кислого выражения лица.

Самуэль: Спасибо.


Самуэль улыбнулся, а Паула подумала, что выиграла очко, поскольку первый шаг был удачным.

Самуэль: Просто я чувствую себя как будто в карнавальном костюме.

Паула: Да, наверное, это не очень вяжется с фартуком и с бургерами… Ты в порядке?

Самуэль: Ничего, все оказалось немного сложнее, чем я себе представлял, плюс проблемы с коллегой.





Отлично, он уже сделал шаг и вступил в игру. Паула прислонилась к стене, но было не очень похоже, что разговор будет развиваться дальше, поэтому у нее сработали тревожные звоночки… Самуэль находился на расстоянии вытянутой руки, ей удалось сказать ему несколько предложений и не выглядеть дурой, как она обычно себя чувствовала, когда он оказывался рядом.

«Давай, Паула, давай, Паулита, брякни первое, что придет в голову, любую чушь, но не молчи, а то он подумает, что ты полный отстой».



Затянувшаяся пауза становилась все более неловкой, и Паула выдала первое, что взбрело ей в голову.

Паула: Прости… Могу я кое о чем тебя попросить?

Самуэль: Что? Да, конечно.

Паула: Можно мне… можно стакан воды? Сегодня ужасно жарко.

Самуэль: Ага, недаром же я одет как пингвин. Без проблем, пошли.





И Паула последовала за Самуэлем. Он был в смокинге и пригласил ее в дом. Она внимательно следила за каждым его жестом.

Он вошел, бросил ключи на столик, снял бабочку и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Затем направился на кухню. Похоже, здесь больше никого не было. Хорошо. Самуэль достал из шкафа стакан и открыл холодильник.

Самуэль: Холодной нет, придется пить из-под крана.

Паула: Мне все равно, не имеет значения, так даже лучше для горла.





Что за чушь? Лучше для горла? Какая глупость. Он идет. Он идет.

Самуэль протянул ей стакан, их пальцы на мгновение соприкоснулись, и она нашла это очень эротичным, а он, вероятно, даже ничего не заметил. Потом парень снял пиджак и положил его на диван. Паула сделала маленький глоток, надеясь, что количества воды хватит, пока она не придумает нечто остроумное, чтобы он понял, какая она красноречивая и милая – или что у нее есть ангел, как у Марины… (а это приведет к тому, что он влюбится в нее). Но до последнего было далеко. Самуэль оказался настолько поглощен своими мыслями, что, похоже, не замечал стоящую напротив него девушку в платье.

Паула: Мне тут нравится, очень… по-деревенски…





Черт, она облажалась. Самуэль кивнул, но теперь без улыбки или какой-либо другой эмоции.

Самуэль: Ну…

Паула: Ладно. Спасибо за воду.

Самуэль: Не за что, Паула, пожалуйста.





Она не знала, что еще придумать, она искала хоть что-то, ее уши буквально дымились, она мысленно сжимала свой мозг, как мокрую тряпку, но ничего не находила. Поэтому она с достоинством поставила стакан на стол, еще раз поблагодарила парня, сказала, что увидится с ним в школе, и удалилась.

Самуэль закрыл за ней дверь, и все закончилось.

Объективно говоря, сцена получилась наглупейшей, но для Паулы это был настоящий прорыв. Она сбежала по ступеням и помчалась по улице, как будто только что пережила самое романтическое свидание на свете. Она не искажала реальность и знала, что вела себя по-дурацки, но она разговаривала с парнем, который ей нравился… Мало того, она пила из стакана, которым наверняка пользуется и он… Ее губы были там, где был его рот, а это – уже почти поцелуй, кроме того, Самуэль назвал ее по имени. Никогда еще слово «Паула» не звучало так прекрасно, как из его уст. Да, все очень банально, но она по уши влюблена. Сердце колотилось, она ощущала его таким огромным, как будто бы оно занимало все пространство от пупка до горла и весь ее организм вдруг стал гигантским, ритмично бьющимся сердцем.

Она быстро шла по улице и светилась, как начищенный чайник. К счастью, она ни с кем не встретилась. Конечно, жаль, что сцена не получила продолжения, это было бы идеально, но, возможно, если бы Самуэль проявил инициативу, то огромное бьющееся сердце, которое она ощущала в груди, просто не выдержало бы. Если даже ее имя, сказанное им, или обыкновенная вода из стакана произвели на нее неизгладимое впечатление, то прикосновение к нему, объятия или поцелуи разорвали бы Паулу прямо в его доме. Это был бы взрыв, пусть из бабочек и сердечек, однако взрыв. Поэтому так даже лучше. Но что она могла поделать с энергией, с возбуждением, со всем тем, что сводило ее с ума? Она не могла позвонить Жанин, потому что никогда не говорила подруге о своей любви к Самуэлю.