Элементали

Остальные огни на первом этаже погасли, и их единственным освещением стала лампочка в коридоре наверху.

– Народ, пойдемте, – сказала Большая Барбара и направилась к двери. Люкер схватил Индию за руку и потащил вперед. Дофин и Ли с грохотом спустились по лестнице и последовали за ними, стряхивая песок с волос.

– Одесса, – воскликнула Ли, увидев, что та как будто колеблется, – ты нужна нам, пойдем!

С крыши сыпался дождь из песка, стекая, словно дождевая вода, и они закрывали головы руками, когда перепрыгивали сквозь него. Они перебежали на другую сторону двора – и только потом оглянулись на дом, который только что покинули.

Ночь была темной, убывающая луна скрылась за облаком. Волны залива разбивались позади них, но сыплющийся впереди песок шипел громче. Единственная лампочка горела в спальне Ли и Дофина, мерцающая и тусклая за занавесью песчаного дождя. Вскоре и она погасла, и дом зашипел во тьме.

– Не понимаю, что там происходит, – сказала Большая Барбара. – Откуда этот песок? Его же не задувает туда. Он падает отовсюду, как будто льется с неба. Может, при свете мы бы увидели, что там творится. Думаете, в нашем доме все нормально? – Она повернулась к дому МакКрэев.

– Да, – сказал Люкер, – я ничего не слышу. Слава богу, весь песок пока в доме Сэвиджей.

– Из-за чего это? – спросила Ли. – Я имею в виду, это так… – Она в оцепенении замолчала.

Дофин вбежал в дом МакКрэев и взял фонарик. Выйдя оттуда, он прошел через двор и осветил слабым лучом заднее крыльцо и дверной проем кухни. Песок сыпался еще сильнее, но, поскольку теперь он накапливался уже в холмиках и горках, а не на голых деревянных поверхностях, звук стал тише.

– Народ, я пошел на другую сторону, гляну…

– Не надо! – воскликнула Ли.

– Не делай этого, Дофин, – добавила Одесса.

– Ладно, – сказал он, уступая. – Может, нам стоит зайти внутрь.

– Может, нам вообще убраться отсюда? – предложил Люкер.

– Не получится, скоро прилив, – сказал Дофин. – А отлив начнется только утром.

– Тогда мы точно поедем, – сказала Ли. – Я не собираюсь ждать, пока меня засыплет песком в постели и заживо похоронит под дюной.

Решили единогласно: они уедут на рассвете, когда в проливе станет достаточно мелко, чтобы обе машины могли перебраться.

– Меня это бесит, – прошептала Ли, когда они развернулись и направились в дом МакКрэев. – Не понимаю, почему это должно было случиться так внезапно, когда мы просто сидели и болтали за ужином.

– Я думаю, это дело рук Лоутона, – сказал Люкер. – Похоже на него. Разрушить дома, чтобы мы продали это место.

– Люкер! – воскликнула Большая Барбара. – О чем ты? Ты хочешь сказать, что отец сидит на крыше с ведром и лопатой и сыплет на нас песок? Так?

Люкер помотал головой.

– Нет, конечно нет, просто это выглядит как что-то, на что он способен. – Он грустно оглянулся на дом Сэвиджей с безопасного крыльца МакКрэев. – Чтобы заполучить третий дом, песку потребовалось двадцать лет, а этот исчезнет за одну ночь. Дофин, – сказал он, обращаясь к зятю, – может быть…

Дофин покачал головой: нет сомнений в том, что дом будет захвачен песком навсегда и нечем утешиться.

Люкер первым вошел в дом МакКрэев; он немедленно начал опускать все окна в доме, и Дофин следовал за ним из комнаты в комнату, проверяя скопления песка по углам и вдоль плинтусов. Одесса была последней; она смотрела на дом Сэвиджей и наблюдала за его шипящим разрушением. Потом она взглянула на хмуро соседствующий третий дом, едва различимый черный квадрат на фоне черного неба, вошла внутрь и заперла дверь.





Глава 30




– Я не пойду спать, – сказала Большая Барбара. – Я не собираюсь ложиться этой ночью. Я стану сидеть здесь, на диване, и ждать рассвета, и буду очень признательна, если кто-то из вас посидит со мной.

Они заявили, что посидят все вместе. Никто не мог и думать о сне. Большая Барбара, Люкер и Индия собрали вещи, спустили чемоданы и поставили их у кухонной двери. За исключением того, что лежало в сумке Ли, которую она спасла из дома Сэвиджей, все остальное было брошено. Они сидели в гостиной, выходящей на залив, и задернули шторы на окнах, смотрящих на дом Сэвиджей, – хотя в такой темени все равно было невозможно разглядеть, что там творилось.

Они просто ждали, а если и говорили, то не о разводе Большой Барбары и беременности Ли, а о песке. В тишине они прислушивались к мягкому шипению и боялись, что оно начнется вокруг них. Одесса, заправив несколько керосиновых ламп на случай перебоев с электричеством, села немного в стороне, подперев подбородок тыльной стороной ладони.

В полночь Люкер тихо сказал:

– Мы все видели, что произошло в доме напротив, и все знаем, что произошедшее никак нельзя назвать естественным или объяснить. Это не ветер, потому что ветра не было. И это не просто песок, который всегда попадал в бревна, иначе почему он высыпался сразу весь? А как он просочился в плотно закрытые предметы? Одесса говорит, что он был даже в ящиках с едой, которые мы привезли вчера из Мобила.

– Что ты хочешь нам сказать? – спросил Дофин.

– Я хочу сказать, что то, что произошло, не было естественным.

– Господи, Люкер! – воскликнула Ли. – Ты думаешь, мы этого не знаем? Где это слыхано – песок падает с потолка!

– Но даже если бы это не было естественно, – продолжал Люкер, – я думаю, что этому должна быть причина, не так ли, Одесса?


Одесса подняла кулак и кивнула.

– Итак, народ, – сказал Люкер, снова переходя на такой сильный южный акцент, какой Индия ни у кого раньше не слышала. – В ночь перед тем, как уехать отсюда в Мобил, Индия и Одесса зашли в третий дом…

Большая Барбара, Дофин и Ли ахнули в изумлении.

– И это было невероятно глупо с их стороны! – заключил Люкер.

– Сумасшедшие! – воскликнула Большая Барбара.

– Безумие! – согласилась Ли.

– Но что сделано, то сделано, – сказал Люкер. – И там что-то было. Что-то наверху и что-то внизу, а еще что-то схватило Индию за ногу. Покажи им свою ногу, Индия.

Индия подняла штанину и обнажила лодыжку, которая все еще не зажила.

– Что там было? – спросил Дофин. – Может, какое-нибудь животное, живущее в песке. Может, крот, или енот, или еще кто-то. Может, большой краб…

– Он толкнул стол, – спокойно сказала Индия, – а потом протянул руку и обхватил пальцами мою ногу, и, если бы не Одесса, утащил бы меня в песок.

– Что, Одесса, это правда? – спросила Большая Барбара, хотя ни на минуту не сомневалась в словах внучки.

– Да, мэм, – сказала Одесса.

– Я думаю, – сказал Люкер через мгновение, – то, что было в третьем доме и пыталось схватить Индию, обрушивает теперь песок на дом Сэвиджей. Вот что я думаю.

– То, что было в третьем доме, теперь попало в мой дом, – сказал Дофин. – Ты это имеешь в виду?

Люкер кивнул, Одесса тоже.

– Да, – сказала Ли, – я тоже так думаю. Я не рассказывала об этом, но я на днях лежала в гамаке и услышала шаги наверху, подумала, что это Одесса застилает постели. Поднялась наверх, и оказалось, что это была не Одесса, и даже не в нашей спальне, а в той, в которую никто не заходит – только вот весь пол там был засыпан песком, а ведь в последний раз туда заглядывали лет пять назад. Наверное, именно тогда оно и вошло. Вот почему я не хотела спать там последней ночью. Не знаю, зачем мы вернулись сюда. Вроде бы мы умнее…

– Да, вроде бы… – согласился Дофин, смущенно покачав головой.

– Так что же нам теперь делать? – спросила Большая Барбара.

– Ровно то, что и планировали, – ответил Люкер. – Убираться отсюда, как только уйдет прилив. Убираться отсюда и больше никогда не возвращаться. Одесса, как думаешь, когда-нибудь можно будет без опаски вернуться в Бельдам?

– Не знаю, – сказала она. Ее губы были поджаты, а руки беспомощно жестикулировали. Затем она начала на удивление длинную речь. – Я не знаю, почему вы все время приходите ко мне с вопросами, когда мне известно не больше вашего. Когда я поняла, что что-то произошло, то сделала все, чтобы защитить вас. Я накормила вас кое-чем – Индия помогла мне в этом. Те булочки, которые я однажды испекла, должны были вас защитить, но от них не было никакого толку. Затем я заперла все двери, а потом не спала полночи, наблюдая в окно за происходящим, но и это было без толку. Я все время думаю: «Они в третьем доме и не побеспокоят нас, пока мы не попадемся им на пути», но они так не считают. Не-а. Они делают то, что вздумается. Теперь вот засыпают песком дом Сэвиджей, наверное хотят, чтобы он там и остался. Может, их стало больше, и им теперь нужно еще место, а может, он там лишь один и всегда был один, но теперь устал от третьего дома и хочет переехать. Может, их три, а может, семь, а может, они сейчас уже здесь наверху. Я устала пытаться их разгадать, да и вообще у меня это не получается. Может, они хотят мести, только вот никто не причинял им вреда. Наверное, они так думают. Да, они так думают – и хотят причинить горе.

– А они выпустят нас отсюда? – тихо спросила Большая Барбара.

– Миз Барбара, я только что сказала, что ничего не знаю! Если бы я знала, что нас что-то может спасти, разве я бы не сделала этого? Раньше мне казалось, что я знаю, как защититься, но теперь вот – нет. Один раз они увидели крест и отступили, а в другой раз просто рассмеялись и заставили вас почувствовать себя дураками. Эти духи по-настоящему подлые. И могу сказать, они сейчас смеются, смеются очень громко.



Люкер попытался убедить Дофина дойти с ним до пролива – возможно, там окажется достаточно мелко, чтобы можно было его пересечь сейчас, несмотря на прилив. Но Ли и слышать не хотела о том, что Дофин ее покинет, а мужа настолько распирало от гордости, что жена в нем нуждается, что его невозможно было уговорить. Индию нельзя было разделить с Одессой, так что с Люкером пошла Большая Барбара.

Они вышли из парадной двери и направились вдоль залива; от дома Сэвиджей не было видно ничего, кроме клочка тьмы, который перекрывал свечение лагуны Сэнт-Эльмо. Менее чем через десять минут они достигли пролива и обнаружили, что вода глубокая и быстро течет из залива в лагуну. Луна все еще скрывалась за облаками, ночь была чрезвычайно темной, и даже белые волны залива едва проглядывались. Была видна только сияющая зеленая поверхность лагуны.

– Может быть, мы сможем перейти вброд, – сказал Люкер.

– Нет! – закричала Большая Барбара и потянула сына за руку. – Люкер, ты знаешь, какой это пролив – утащит тебя, унесет на дно! Помнишь, что случилось с бедной Мартой-Энн!

– Марта-Энн умерла не в проливе.

– Люкер, ты приезжаешь в Бельдам вот уже тридцать лет, и ты к этому времени уже должен знать, что пролив можно пересечь лишь во время отлива.

– Нет, я знаю лишь то, что так все утверждают.

– На то есть причины.

– Какие?

– Не знаю, но, Люкер, здесь все идет не так, как надо, и сейчас не время экспериментировать.

Люкер потянул мать поближе к проливу.

– Давай я просто окуну ногу, посмотрю, насколько быстрое течение… – Он опустил ногу в воду – как вдруг закричал и упал на землю, засунув ступню поглубже в песок.

– Люкер, что стряслось?

– Она горячая! Охренеть какая горячая! Вот что стряслось, и я сжег себе долбаные пальцы. Черт побери…