Элеанор и Грей
Часть 10 из 23 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Мама всегда так поступала, когда меня время от времени начинали одолевать подростковые комплексы.
Легко почувствовать себя серой мышью в мире, где полно королев школьных балов, и все же мама постоянно напоминала мне, какая я замечательная.
Мне очень повезло с мамой.
– Кроме того, похоже, ты привлекла его внимание не только внешностью, но и умом, – заметила она. – А это о многом говорит.
– Давай только ничего не скажем папе? Он слишком болезненно относится к подобным вещам.
– Твой отец ни разу в жизни не брался за оружие, но, думаю, известие о твоей первой влюбленности может вывести его из равновесия, поэтому это останется между нами.
– Спасибо.
Она начала отвечать, но вдруг зашлась в приступе кашля. Понадобилось некоторое время, чтобы она смогла отдышаться, и я вся сжалась от беспокойства. Когда приступ прекратился, она покачала головой.
– Все в порядке, Элли.
Иногда мне казалось, что она специально так говорит, чтобы не делать мне больно. Я думала, что мамы готовы на что угодно, лишь бы уберечь детей от страданий.
Я положила голову ей на плечо, и мы уставились на воду, над которой пронеслись три стрекозы.
– Он прочитал «Гарри Поттера», все пять книг, потому что я сказала, что у нас нет ничего общего, а он хотел переубедить меня.
У мамы округлились глаза и отвисла челюсть.
– Он прочитал твои любимые книги?
– Да.
– Элеанор?
– Да?
– Выходи за него замуж.
5
Элеанор
Когда во вторник я отправилась к Грейсону, на мне был кардиган со стрекозами. Тот самый, в котором я была на вечеринке – я решила, что он должен принести мне удачу. Я не стала краситься, потому что это больше не имело значения, тем более что мне надоело тыкать в глаз щеточкой для туши.
Идя по Уэстон-стрит, я пыталась справиться с волнением. В конце концов, это же всего лишь свидание, а не свадьба.
Незачем делать из мухи слона.
Я поднялась на крыльцо дома Грейсона и позвонила в дверь.
Нервно теребя пальцы и переминаясь с ноги на ногу, я несколько мгновений ждала, когда он появится. Еще никогда в жизни мне не приходилось так мучительно долго ждать, когда откроют дверь, но, судя по размерам дома Грейсона, это выглядело вполне понятным.
Наконец он возник на пороге, сжимая в объятиях большого пушистого черного кота.
Мои глаза округлились от восторга.
– О боже, кто это у нас такой?
– Это Мяу, мой лучший друг, – объяснил Грейсон, разрешая мне погладить кота. – Он старый пердун, но все равно самый клевый чувак в округе.
Я улыбнулась, глядя на кота.
– Привет, Мяу. Я – Элли.
Мяу мяукнул, а затем спрыгнул на пол и прошествовал обратно в дом, нисколько не заинтересовавшись моей персоной. Я не смогла сдержать смех.
– Он милый, – сказала я.
– Да. Итак, ты готова? – спросил Грейсон, снимая с вешалки в холле толстовку с капюшоном.
– Да, но куда мы идем?
– Я подумал, что, прочитав эти книги, узнал кое-что из того, что тебе нравится, а теперь мне хотелось бы, чтобы ты узнала о том, что нравится мне. Мы идем в кино.
– О! И на какой фильм? – спросила я, когда мы спустились с крыльца.
– Ну, по вторникам в кинотеатре «Кэмерон» показывают старые фильмы о кунг-фу. На этой неделе идет «Король-боксер».
– Ты смотришь старые фильмы о кунг-фу?
– Да. Когда дедушка был жив, мы смотрели их вместе. А потом я просто продолжил смотреть их один. – Он покачался на пятках, снова постукивая себя пальцами по ногам, как делал каждый раз, когда чувствовал себя неловко. – Слушай, если ты не хочешь в кино, мы можем заняться чем-нибудь еще, например, поесть мороженого. Я просто подумал…
Мое сердце…
Я улыбнулась и ласково покачала головой, потирая ладонью правую руку.
– Мне кажется, это отличная идея. – Он улыбнулся в ответ. – И даже больше, Грей, – с улыбкой повторила я когда-то сказанные им слова.
Мы зашли в кинотеатр, где он купил попкорн и конфеты. Из-за брекетов я почти не могла съесть ничего из этих угощений, но все было замечательно. Мой живот и так был переполнен от порхавших в нем бабочек.
Его любимой сладостью оказалась красная лакрица, и он сказал, что его приучил к ней дедушка.
Бабочки в моем животе не унимались, даже когда мы сидели в зале. Скорее, увеличились в размерах. Я была готова поклясться, что наши руки скользнули друг к другу во время фильма. А когда наши мизинцы вдруг соприкоснулись, у меня замерло сердце.
Когда мое волнение стало невыносимым, я положила ладони на колени, изо всех сил стараясь убедить себя не переоценивать значение легкого прикосновения. Я ругала себя за то, что отдернула руку, потому что не смогла узнать, что произошло бы дальше. А что было бы, если бы мы сцепили мизинцы? Взялись бы за руки? Почувствовал бы он, как бешено колотится мое сердце?
Каждый раз, когда Грейсон смеялся во время фильма, я вторила ему, потому что, слыша его смех, невозможно было отделаться от мысли, что перед вами не самый счастливый на свете человек. Это был отличный фильм, но большую его часть я наблюдала за тем, как Грейсон наслаждается им. Широко распахнутыми глазами он вглядывался в экран и закидывал голову назад в самые напряженные моменты, запихивая в рот горсти попкорна.
Теперь мне было дико, что я думала, будто знала, кем был этот всеобщий школьный любимец. Совершенно очевидно, что я ошибалась. В Грейсоне скрывалось нечто гораздо большее, чем его умение играть в баскетбол, кроссовки Nike и привлекательная внешность.
У него была индивидуальность, невидимая в школе, начиная от его любви к коту, фильмам о кунг-фу, тоски по деду до особенного выражения одиночества, проскальзывавшего в его взгляде.
И я чувствовала себя полной дурой, что судила о нем, не узнав хорошенько.
И все, что мне открывалось, еще сильнее притягивало меня к нему. В Грейсоне было столько слоев, и каждый раз, когда он приоткрывал душу, я ощущала себя так, словно меня посвятили в великую тайну.
– Понравился фильм? – спросил он, и в его голосе прозвучала неуверенность.
– Это было потрясающе! Раньше я не видела фильмов о кунг-фу.
Он облегченно вздохнул и положил ладонь на грудь.
– Отлично. А то я волновался. Большинство девушек считают чудачеством, что я смотрю эти фильмы, но я их просто обожаю.
– А мне нравится, что это нравится тебе.
– Так, что у нас по плану теперь? Хочешь перекусить?
– Я всегда готова подкрепиться, – согласилась я.
Мы отправились в кафе-мороженое, где я обнаружила, что нам обоим нравится ванильное мороженое с шоколадной глазурью. Мы нисколько не стеснялись, что перемазались им. Наслаждаясь своим угощением, я не могла удержаться, чтобы не спросить его о том, что меня удивляло.
– Почему ты вдруг захотел встречаться со мной? – выпалила я, чувствуя, как запылали мои щеки, стоило словам сорваться с губ.
Он замер, не донеся до рта ложечку с мороженым, и выгнул бровь, уставившись на меня.
– В смысле?
– Просто это выглядело немного странно.
– О. – Он отправил ложку в рот и продолжил с набитым ртом: – Мне показалось тогда, что ты не в восторге от меня.
– И поэтому захотел со мной встречаться?
– Да.
– Но зачем?
– Потому что большинство девчонок ведут себя так, словно я говорю и делаю нечто экстраординарное, хотя на самом деле я болтаю много глупостей. Я бы сказал, девяносто процентов из того, что я говорю, – полная чушь.
– Я бы округлила эту цифру до ста, – пошутила я.
Он ухмыльнулся.
– Видишь? Именно так. А другие никогда бы так не сказали. Такое ощущение, что им нравится парень, которого они выдумали, и они понятия не имеют, кто я такой на самом деле. А тебе вообще нет до меня дела.
Легко почувствовать себя серой мышью в мире, где полно королев школьных балов, и все же мама постоянно напоминала мне, какая я замечательная.
Мне очень повезло с мамой.
– Кроме того, похоже, ты привлекла его внимание не только внешностью, но и умом, – заметила она. – А это о многом говорит.
– Давай только ничего не скажем папе? Он слишком болезненно относится к подобным вещам.
– Твой отец ни разу в жизни не брался за оружие, но, думаю, известие о твоей первой влюбленности может вывести его из равновесия, поэтому это останется между нами.
– Спасибо.
Она начала отвечать, но вдруг зашлась в приступе кашля. Понадобилось некоторое время, чтобы она смогла отдышаться, и я вся сжалась от беспокойства. Когда приступ прекратился, она покачала головой.
– Все в порядке, Элли.
Иногда мне казалось, что она специально так говорит, чтобы не делать мне больно. Я думала, что мамы готовы на что угодно, лишь бы уберечь детей от страданий.
Я положила голову ей на плечо, и мы уставились на воду, над которой пронеслись три стрекозы.
– Он прочитал «Гарри Поттера», все пять книг, потому что я сказала, что у нас нет ничего общего, а он хотел переубедить меня.
У мамы округлились глаза и отвисла челюсть.
– Он прочитал твои любимые книги?
– Да.
– Элеанор?
– Да?
– Выходи за него замуж.
5
Элеанор
Когда во вторник я отправилась к Грейсону, на мне был кардиган со стрекозами. Тот самый, в котором я была на вечеринке – я решила, что он должен принести мне удачу. Я не стала краситься, потому что это больше не имело значения, тем более что мне надоело тыкать в глаз щеточкой для туши.
Идя по Уэстон-стрит, я пыталась справиться с волнением. В конце концов, это же всего лишь свидание, а не свадьба.
Незачем делать из мухи слона.
Я поднялась на крыльцо дома Грейсона и позвонила в дверь.
Нервно теребя пальцы и переминаясь с ноги на ногу, я несколько мгновений ждала, когда он появится. Еще никогда в жизни мне не приходилось так мучительно долго ждать, когда откроют дверь, но, судя по размерам дома Грейсона, это выглядело вполне понятным.
Наконец он возник на пороге, сжимая в объятиях большого пушистого черного кота.
Мои глаза округлились от восторга.
– О боже, кто это у нас такой?
– Это Мяу, мой лучший друг, – объяснил Грейсон, разрешая мне погладить кота. – Он старый пердун, но все равно самый клевый чувак в округе.
Я улыбнулась, глядя на кота.
– Привет, Мяу. Я – Элли.
Мяу мяукнул, а затем спрыгнул на пол и прошествовал обратно в дом, нисколько не заинтересовавшись моей персоной. Я не смогла сдержать смех.
– Он милый, – сказала я.
– Да. Итак, ты готова? – спросил Грейсон, снимая с вешалки в холле толстовку с капюшоном.
– Да, но куда мы идем?
– Я подумал, что, прочитав эти книги, узнал кое-что из того, что тебе нравится, а теперь мне хотелось бы, чтобы ты узнала о том, что нравится мне. Мы идем в кино.
– О! И на какой фильм? – спросила я, когда мы спустились с крыльца.
– Ну, по вторникам в кинотеатре «Кэмерон» показывают старые фильмы о кунг-фу. На этой неделе идет «Король-боксер».
– Ты смотришь старые фильмы о кунг-фу?
– Да. Когда дедушка был жив, мы смотрели их вместе. А потом я просто продолжил смотреть их один. – Он покачался на пятках, снова постукивая себя пальцами по ногам, как делал каждый раз, когда чувствовал себя неловко. – Слушай, если ты не хочешь в кино, мы можем заняться чем-нибудь еще, например, поесть мороженого. Я просто подумал…
Мое сердце…
Я улыбнулась и ласково покачала головой, потирая ладонью правую руку.
– Мне кажется, это отличная идея. – Он улыбнулся в ответ. – И даже больше, Грей, – с улыбкой повторила я когда-то сказанные им слова.
Мы зашли в кинотеатр, где он купил попкорн и конфеты. Из-за брекетов я почти не могла съесть ничего из этих угощений, но все было замечательно. Мой живот и так был переполнен от порхавших в нем бабочек.
Его любимой сладостью оказалась красная лакрица, и он сказал, что его приучил к ней дедушка.
Бабочки в моем животе не унимались, даже когда мы сидели в зале. Скорее, увеличились в размерах. Я была готова поклясться, что наши руки скользнули друг к другу во время фильма. А когда наши мизинцы вдруг соприкоснулись, у меня замерло сердце.
Когда мое волнение стало невыносимым, я положила ладони на колени, изо всех сил стараясь убедить себя не переоценивать значение легкого прикосновения. Я ругала себя за то, что отдернула руку, потому что не смогла узнать, что произошло бы дальше. А что было бы, если бы мы сцепили мизинцы? Взялись бы за руки? Почувствовал бы он, как бешено колотится мое сердце?
Каждый раз, когда Грейсон смеялся во время фильма, я вторила ему, потому что, слыша его смех, невозможно было отделаться от мысли, что перед вами не самый счастливый на свете человек. Это был отличный фильм, но большую его часть я наблюдала за тем, как Грейсон наслаждается им. Широко распахнутыми глазами он вглядывался в экран и закидывал голову назад в самые напряженные моменты, запихивая в рот горсти попкорна.
Теперь мне было дико, что я думала, будто знала, кем был этот всеобщий школьный любимец. Совершенно очевидно, что я ошибалась. В Грейсоне скрывалось нечто гораздо большее, чем его умение играть в баскетбол, кроссовки Nike и привлекательная внешность.
У него была индивидуальность, невидимая в школе, начиная от его любви к коту, фильмам о кунг-фу, тоски по деду до особенного выражения одиночества, проскальзывавшего в его взгляде.
И я чувствовала себя полной дурой, что судила о нем, не узнав хорошенько.
И все, что мне открывалось, еще сильнее притягивало меня к нему. В Грейсоне было столько слоев, и каждый раз, когда он приоткрывал душу, я ощущала себя так, словно меня посвятили в великую тайну.
– Понравился фильм? – спросил он, и в его голосе прозвучала неуверенность.
– Это было потрясающе! Раньше я не видела фильмов о кунг-фу.
Он облегченно вздохнул и положил ладонь на грудь.
– Отлично. А то я волновался. Большинство девушек считают чудачеством, что я смотрю эти фильмы, но я их просто обожаю.
– А мне нравится, что это нравится тебе.
– Так, что у нас по плану теперь? Хочешь перекусить?
– Я всегда готова подкрепиться, – согласилась я.
Мы отправились в кафе-мороженое, где я обнаружила, что нам обоим нравится ванильное мороженое с шоколадной глазурью. Мы нисколько не стеснялись, что перемазались им. Наслаждаясь своим угощением, я не могла удержаться, чтобы не спросить его о том, что меня удивляло.
– Почему ты вдруг захотел встречаться со мной? – выпалила я, чувствуя, как запылали мои щеки, стоило словам сорваться с губ.
Он замер, не донеся до рта ложечку с мороженым, и выгнул бровь, уставившись на меня.
– В смысле?
– Просто это выглядело немного странно.
– О. – Он отправил ложку в рот и продолжил с набитым ртом: – Мне показалось тогда, что ты не в восторге от меня.
– И поэтому захотел со мной встречаться?
– Да.
– Но зачем?
– Потому что большинство девчонок ведут себя так, словно я говорю и делаю нечто экстраординарное, хотя на самом деле я болтаю много глупостей. Я бы сказал, девяносто процентов из того, что я говорю, – полная чушь.
– Я бы округлила эту цифру до ста, – пошутила я.
Он ухмыльнулся.
– Видишь? Именно так. А другие никогда бы так не сказали. Такое ощущение, что им нравится парень, которого они выдумали, и они понятия не имеют, кто я такой на самом деле. А тебе вообще нет до меня дела.