Экстремальная археология

– Так я и начал говорить. С чаек начал.

– С задницы надо было начинать, из которой тебя родили! Эй! Шофот! – крикнул боцман во всю глотку. – Этот червь гальюнный землю увидал! За такое каждому по чарке полагается!

– Ежа морского каждому в соленый зад! – без заминки ответил на это шкипер. – Точно земля или кому-то от пьянства привиделось?

– Да какое тут пьянство! – возмутился боцман. – Все же трезвые. И откуда про соленые зады понял? На вкус пробовал, что ли?

– Мама твоя рассказала. И кончай уже болтать! Бегом поднимай своих беременных подружек, пора начинать работать!

Я, внимательно подслушивая деловой разговор бывалых моряков, не забывал о своих обязанностях и, заметив кое-что еще, прокричал:

– Вижу два паруса на юго-западе!

– Да чтоб их за блудный уд под килем протащили! Вот теперь точно поработать придется! – нервно заявил на это боцман.

Однако приказ немедленно сменить курс не последовал. И это странно, ведь в прошлые разы при появлении других кораблей мы тут же начинали от них уходить.

Шкипер лично забрался в воронье гнездо, долго вглядывался в южное и юго-восточное направление, после чего начал раздавать доселе не слышанные приказы. Даже я, будучи новичком, сразу осознал, что дело плохо попахивает. Ведь поднимать высокие дощатые щиты вдоль бортов полагается лишь в одном случае – когда намечается обстрел.

Занимаясь этой работой, я сумел попасть в помощники к Кюстаро. Самый старый член команды, на Земле его бы еще лет двадцать назад на пенсию отправили, а тут ценили за развитые морские навыки. Да и атрибуты у него не последние.

А уж опыт такой, что даже шкипер иногда обращается к старику уважительно. То есть почти не матерится.

Кюстаро любит выпить и поболтать, причем ко мне он относится снисходительно-покровительственно: голос не повышает, не ругает, на вопросы отвечает подробно, терпеливо смиряясь с моей вопиющей неосведомленностью в морских делах. Вот это сейчас от него и требуется.

Закрепляя очередной щит, я спросил:

– Что за корабли? Пираты?

Старику только это и требовалось, сразу полилась информация:

– Малец, это море, а в море граница между честным торговцем и пиратом тоньше, чем выщипанная бровь дешевой проститутки. Иной раз и не видать ее, грань эту.

– А почему мы от них не уходим?

– Так куда уходить, если вот она, земля? У Шофа в голове не только гнилые водоросли, море он знает. Мы если и промазали мимо Хлонассиса, то самую малость. Нам в Хлонассис надо, вот и тащимся к бухте. И если это блокадники, нам по-любому с ними придется поиграть в догонялки. Так зачем с этим тянуть?

– Блокадники? – не понял я.

– Малец, да ты откуда такой красивый и глупый свалился? Из какого гнезда? А, ну да, тебе же не рассказал никто, а сам ты наши дела не знаешь. Эх, зеленый совсем, я в твои годы тоже думал, что боцмана козлом за то называют, что от козы родился. Совсем дурачок был. Блокадники – это ребята, которые блокируют Хлонассис с моря. А может, и не блокируют, может, просто под шумок деньжат решили срубить. Сами работают, ни степь, ни город им не платят.

– В смысле «не платят»? – снова не понял я. – О чем вообще речь?

– Малец, давай уже напрягайся, сам думать начинай. Я свои мозги почти все пропил, тех, что остались, на нас двоих никак не хватит. Думаешь, почему там цена на зерно такая высокая? Это ведь зерно, а не алмазы чистые. И зерно, я тебе прямо скажу, паршивое: тощая рожь. Но там его возьмут по цене самого лучшего цветного риса, выращенного до стадии специй. А все потому, что жрать всем охота, а с суши подвоз им еще в прошлом году перерезали. Потому и выгодно к ним вот так прорываться, напрямик, через открытое море. Нет такой силы, чтобы поперек все море перекрыть.

– Кто их блокирует? – неприятно удивился я, впервые услышав, что Хлонассис, к которому так неистово стремлюсь, столь проблемный город.

Кюстаро, взявшись за следующий щит, поднатужился, приподнял и сумел при этом пожать плечами:

– Малец, мое дело море, я делами сухопутных вонючек не интересуюсь. А южан еще и не люблю. У них там такая страна убогая, что они и сами давно в делишках своих путаются. Если они в себе разобраться не могут, каково нам их понимать? Вот и не понимаем.

– Совсем не понимаете? – уточнил я, надеясь все же что-то почерпнуть.

Надо хоть приблизительно представлять, какова обстановка в городе.

Кюстаро, устанавливая щит, ответил многословно:

– Вроде как дело это давнее. Была степь с ханом. Друг друга резали потихоньку, скучно и бедно жили. Потом пришли колонисты. Поставили городок, порт наладили. Со временем помогли степнякам свары друг с другом прекратить. Ну как помогли… Какие-то аристократишки на правах наемников разобрались. Но город при этом под себя подгребли. Обычное дело, когда с благородными пытаешься дела делать. Выгоду всю тоже под себя начали подгребать. Это и горожанам не понравилось, и в степи буча пошла. Степняки выбрали хана себе. А может, сам себя выбрал, кто их там поймет. Говорят, соперника своего он заживо зажарил на вертеле. Как барашка. Ну а жен его и детей зашил в мешки и утопил в глубоком месте. Хан этот аристократов вышибить из города хочет. Чтобы жить по-старому. Горожане, наверное, не против. Но это те, кто победнее. У кого деньги есть, им перемены не нужны. Для нас главное, что Хлонассис под кланом. А весь полуостров у его соперника. Считай, вся страна под ним, только город не взял. Вот и хочет взять. Обложил Хлонассис с суши, осада уже около года длится. Мы хорошую тропу туда натоптали, когда цены пошли вверх. Но эти степняки не такие уж тупые. Хан их поднапрягся и подрядил вороватых ребят за морем приглядывать. У местных своего флота не было и не будет, сухопутные они крысы. Цены поднялись еще больше, но и прорываться теперь труднее. Мы две ходки по новым временам сделали, и тут новости пошли, что совсем все плохо стало. Сразу две посудины под городом перехватили. Может, просто слухи, но вряд ли. Погода хорошая, море тут спокойное, шкиперы не последние. Куда тут пропадать? Шоф один из всей братии не удержался, решил еще одну ходку сделать. Остальные прямо сказали, что лучше ядовитую каракатицу под мышкой согреть, чем еще раз сунуться на рейд Хлонассиса.

– А почему осажденные благородные до сих пор не уплыли? – спросил я. – Ведь море вначале никто не перекрывал, а страну они потеряли.

– Кто тебе сказал, что они страну потеряли? – с удивлением спросил Кюстаро.

– Ты же и сказал.

– Да быть такого не может. Я такое даже по пьяни не брякну, а уж сейчас трезвее меня на десять миль никого не сыщешь.

– Но ты ведь только что рассказал, что вся страна у осаждающих, что этому хану только город взять осталось. Так какой смысл сидеть за стенами? Только время тянут.

– А, вот ты о чем. Так бы и сказал, а то вешаешь мне тут по медузе на каждое ухо. Понимаешь, малец, я не силен в том, что у них тут на суше творится. Неинтересно мне это. Но, поговаривают, суша тут совсем неинтересная. Очень плохо в степи живется. Даже дров нет, топят сухим навозом. Все богатства степняков – это их скот. Да и не на всех того скота хватает. Вот и режут друг друга постоянно, поделить не могут. Хлонассис малость не такой. Там давно еще обосновалась община из шудр опального клана. Их вроде как вырезать под корень хотели, пришлось бежать бедолагам. Клан тот потом совсем зачах, а шудры искать получше место не стали. И с местными сумели договориться. Платили им понемногу, чтобы их не трогали. Ну а если степняки хотели больше получить, было чем ответить. Начали постепенно город развивать. Тема здесь выгодная, если есть ремесленники, можно шкуры обрабатывать и торговлю кожей вести. Зазвенели неплохие деньги, на такое дело народ из других мест потянулся. Тут ведь хорошо, тут даже налогов поначалу не было, только пошлины. И никто над душой не стоял. Свобода. Но потом, как связались с благородными, так и поплыли все за якорем. Аристократам лишь бы выгоду получить, остальное им неинтересно. Зерно, что мы везем, это их зерно. Наш тут только фрахт. Богато платят, но не сказать чтобы очень. Клановые решать будут, кому продавать. Такой торг в городе осажденном – это получше, чем золото в богатом руднике добывать. Хлонассис, получается, единственное место на полуострове, где развито ремесло и торговля, где есть какой-то закон. На этом они и держались. А степь – это навоз да шкуры. Считай, у кого Хлонассис, у того и ханство. Толку, что у степняков вся остальная земля? Дурная страна. Нищая. И люди тут дурные. Делать ничего не могут, только ломать. На пришлых город держится. Если бы не они…

Кюстаро замолк, выпрямился, посмотрел на далекие паруса, потом перевел взгляд на берег и заорал:


– Шоф! Эта китовая блевотина нас от ветра отрезает! Куда ты прешь, скат проспиртованный?! Отворачивай давай!

Шкипер, наблюдавший за вражескими кораблями с самым невозмутимым видом, ответил без заминки:

– Да в зад тебе мачту! Я этим крабам недоваренным сейчас не ветер отрежу, а кое-что другое. Я их так петь научу, что им любой хор будет рад. Готовьтесь, сейчас буду показывать, как правильные северяне в Хлонассис заходят!

Я по наитию перевел взгляд чуть правее полоски надвигающегося берега. И увидел на темном фоне еще два белых пятнышка чужих парусов.

А вот это уже совсем плохо. Я, может, и не морской волк, но кое-что понимать уже научился.

Если мы попробуем отвернуть от первых замеченных кораблей, придется идти прямиком к только что показавшейся паре.

Нас зажали в клещи.





Глава 19

Морской бой




Эпоху парусного флота можно также называть эпохой черепашьих скоростей. После того как показалась еще одна пара кораблей из флота осаждающих, прошло около получаса, а мы так и не смогли разглядеть, что же они собой представляют.

Зато морских ругательств я за это время наслушался больше, чем за всю предшествующую неделю. Даже мне, почти пассажиру, понятно, что изначальный замысел капитана проскочить под носом первой пары противников провалился и мы по-крупному подставились.

Хотя, по мне, план изначально страдал завышенным процентом риска. Шофот собирался идти на первую пару кораблей со всей возможной скоростью, ловя парусами попутный ветер. И там, пользуясь недурственной по местным меркам маневренностью судна, обойти вражеские корабли, не сразу растеряв при этом набранную скорость. Неприятелю пришлось бы разворачиваться, разгоняться, время терять. А там, как я понял, до городской гавани всего ничего оставалось. Если у них не окажется пары мощных моторов, догнать не успеют.

В общем, примерно что-то такое задумывалось. Шофот – шкипер опытный и судно свое знает до последнего гвоздя. Уверен в нем, понимает, на что оно способно. И, несмотря на немалое расстояние, сумел получить какую-то информацию, наблюдая за противниками. Возможно, у него развит навык дальновидения, как у меня, или какой-то его аналог. Решил, что на встречных курсах сумеет разойтись удачно.

Однако появление еще одной пары кораблей существенно усложняло маневр. Чуть что не так, и можно оказаться опасно близко к противнику. Поставленные щиты спасут лишь от стрел и болтов в руках среднестатистических стрелков. Если у врагов есть кто-то вроде Атто или того хуже, на верхней палубе всех перещелкает.

Мое дальновидение из-за маскирующего амулета работает скверно. Но даже этого уже хватает, чтобы разглядеть нехорошие подробности.

Против нас действуют четыре однотипных судна. Или серьезные наемники, или какие-нибудь пираты, привыкшие к простейшей тактике. Не важно, откуда все эти люди попали на разборки местных ханов, важно то, что корабли их не привязаны к ветру, как наша «Зеленая чайка».

Да-да, у неприятеля имеются альтернативные движители. Нет, не мощные моторы на высокооктановом бензине, а всего лишь весла. И это, на мой дилетантский взгляд, крест-накрест перечеркивает сомнительные преимущества «Чайки» в скорости.

Команда Шофота смотрится невпечатляюще. Живописная кучка потасканных мужиков на разных стадиях разрушения печени из-за алкогольных излишеств. Однако все они профессионалы, жизнь посвятившие морю. И сейчас, в родной стихии да в критической ситуации, моряки превратились в единый организм, действующий с поразительной слаженностью. Складывалось впечатление, что они перешли на телепатическое общение. Все потому, что обходились минимумом слов. Причем те, что произносились, как правило, исключительно нецензурные, без явно высказанной информации.

И половина (если не больше) этой ругани достается мне. Ну да это предсказуемо, ведь я частью этого организма стать не смог. Куда мне до пропитанных этиловым спиртом профи. И потому с их точки зрения вечно тупил, ошибался, тормозил. Потому орали.

Второй мишенью для ругательств назначили шкипера. Ему припомнили все прегрешения. И главное из них – неуемную жадность, из-за которой «Зеленую чайку» понесло туда, куда нормальные корабли сейчас не ходят.

Однако при всей нервозности и негативе команды заметно, что своему шкиперу они верят. Перед нами вытягиваются в линию четыре боевых корабля, на каждом из которых десятки головорезов. И тем не менее люди Шофота считают, что тот может их вытащить. Не исключено, что их успокаивает его невозмутимый взгляд.

А вот я неспокоен, меня самым уверенным взглядом не обмануть. Дальновидение позволяет различать многое там, где другие лишь цвет парусов определить способны. И я понимаю, что мы серьезно влипли.

Четыре небольших проворных корабля и минимум человек сто пятьдесят в их экипажах. Ветер, который гонит нас прямиком на противника. Разворачиваться нет смысла, парусное судно потеряет скорость, и его легко нагонят весельные. К тому же вход в гавань просматривается прилично левее от той точки, куда нацелился утлегарь «Зеленой чайки».

Я всего лишь хотел попасть в город тихо и незаметно, как никому не интересный мальчик-матрос, сошедший на берег и невернувшийся. Обычное дело.

Но нет же, и здесь без неприятностей не обошлось.

Может, у меня где-то прокачивается скрытый навык? Что-то вроде «магнит для известной субстанции»?

Похоже на то.

И прокачался он до серьезной величины…



Теперь даже без навыков ПОРЯДКА прекрасно различаются лопасти ритмично вздымающихся весел и напряженные физиономии головорезов на палубах двух вражеских кораблей. Еще два чересчур далеко влево и вправо отвернули, потому просматриваются плохо. Готовятся перерезать нам пути к отступлению, если мы начнем уклоняться от встречи с ведущей парой.

А мы как шли перпендикулярно к береговой линии, так и продолжаем идти. Будто выбрасываться на мель намереваемся.

Одно хорошо – меня перестали гонять на мачты. Все паруса подняты, ветер не меняется, работает только рулевой. Даже щиты давно установлены, мы ко всему готовы.

Шкипер, отмалчивающийся или вяло отругивающийся все это время, снизошел наконец до вежливого инструктажа.

– Слушать сюда, плевки акульи. Видите вон те две кучи дерьма с селедками на борту? Мы должны пройти между ними и не дать им забросить к нам крючья на канатах. Я задницей чую, у них точно есть умельцы, которые за сотню шагов могут такой подарочек подкинуть. Точеный якорь вам всем в зад, если у них это получится. Следите за этим. И не высовывайтесь за щиты, стрелять эти селедки умеют.