Эксгумация

— Похоже, что она умерла на боку. Это снижает вероятность передозировки. Передозировка обычно приводит к смерти от аспирации.

— Могла ли аспирация иметь место, если она лежала на боку?

— В принципе, да. Но такое бывает крайне редко. — Анна осмотрела кожу головы жертвы на предмет ушиба. — Вы сказали, что она не из Калифорнии?

— Откуда-то с юга.

— Вот как? И откуда именно? — Череп был нормальный. Травмы, указывающие на причину смерти, тоже отсутствовали.

Хэл заглянул в свой блокнот.

— Вот… Спартанбург. По словам ее сестры, это почти рядом с…

— Гринвиллом, — закончила за него Шварцман. Городок, находившийся почти рядом с ее родным городом.

— Ты знаешь это место? — удивился Хэл.

Ушные мочки женщины были проколоты, но сережек в них не было. На туалетном столике тоже не было никаких украшений.

— Сестра случайно не упоминала о пропаже каких-либо ценных вещей?

— Нет. Думаю, Стайн никаких драгоценностей не носила.

Довольно странно. Шварцман по собственному опыту знала: большинство женщин носят украшения. Чем состоятельнее женщина, тем красивее украшения. Конечно, были исключения. Например, она сама. Она так долго ходила без сережек, что дырочки в ее ушах заросли. Спенсер не любил серьги. В мочках ничего не должно было быть. Одно из его правил, которое всегда напоминало ей о нем. Возможно, однажды это пройдет. Шварцман надеялась на это.

Она подняла руки жертвы, изучая ладони на наличие полученных в результате сопротивления ран.

— Что-нибудь видишь?

— Пока ничего, — призналась Анна. — Ногти у жертвы довольно короткие, поэтому вполне возможно, что мы не увидим отломанных кончиков. — Осмотрела ее пальцы. — Но я не вижу под ними никакой ткани.

Она перевернула кисть и еще раз внимательно осмотрела пальцы, чтобы найти характерную вмятину или светлый ободок, которые могли бы указать на кольцо. Ничего подобного. Ни серег, ни кольца. Может, у нее кожная аллергия?

Сдвинув вырез платья, Шварцман нашла тонкую золотую цепочку и вытащила ее из-под ткани, чтобы рассмотреть кулон. Золотой крестик. С правой стороны небольшое отверстие размером с булавочную головку — вроде тех, через которые ювелиры пропускали свет на драгоценные камни. Положив крестик на затянутую перчаткой ладонь, Шварцман свободной рукой перевернула его.

В золото правой перекладины была вставлена Звезда Давида.

— О господи! — Шварцман уронила кулон и отшатнулась от тела. Сняв перчатки, бросила их на пол.

— Что такое? — спросил Хэл, подходя к ней.

Его пальцы сжали ей плечи. Это давление успокаивало, заглушая волны паники, из-за которых она едва удержалась на ногах. Нет, это не может быть совпадением.

— Шварцман, — твердо сказал он. — Признайся честно. С тобой все в порядке?

Она повернулась в его руках и медленно покачала головой.

— Что случилось? — В дверях появилась Хейли Уайатт.

Всего несколько часов назад они говорили о Спенсере. Анна рассказала о нем Хейли и остальным. Призналась, что попала в ловушку этого брака. И вот теперь… Она обняла себя за плечи, чтобы унять дрожь.

— Боже мой, Шварцман, ты словно увидела привидение, — сказала Хейли. — С тобой все в порядке?

Если б только Спенсер был призраком! Увы, он слишком реален. Платье жертвы желтое. На ней нет украшений, кроме этого кулона. Просто совпадения?..

— Черт. Ты ее знала?

— Нет. Дело не в ней… — Анна прижала ладонь к груди. Ее кулон был на месте. Внезапно она почувствовала себя незащищенной. Как будто, рассказав о Спенсере за ужином, помогла ему оказаться здесь. Решилась рассказать о нем — и вот он, легок на помине…

— Почему ты подумала, что она знает жертву? — спросил Хэл.

— Не знаю, но они похожи, — сказала Хейли. — Волнистые волосы, овал лица, нос… Должно быть, это ее испугало.

Они действительно были похожи. Боже, как ему удалось найти женщину, похожую на нее? Ей ничего не померещилось. Отсутствие украшений, платье, цветы… Это его рук дело.

— Нет, — сказал Хэл. — Она была спокойна, пока не увидела кулон.

Шварцман осталась стоять у стены. Ее голые руки прижались к коже на шее. Та была ледяной и скользкой, как тело, которое достали из холодильника морга после обмывки.

— Это крест со Звездой Давида, — сказала Хейли. — И маленький драгоценный камень в звезде.

Примут ли они ее за сумасшедшую, если она покажет им свой? Она несколько месяцев завоевывала их доверие. Лишиться его можно за считаные секунды. Какой у нее выбор? Она не могла прятать от них свой кулон.


Шварцман заставила себя опустить руки.

— Это христианский крест со Звездой Давида, — сказала она, пытаясь как можно четче выговаривать слова. — Звезда Давида помещена там, где было бы сердце, если б крест был человеком, женщиной. И крошечный бриллиант в центре звезды.

Она нащупала на шее цепочку и под футболкой кулон. В честь первой годовщины их свадьбы отец заказал его для ее матери.

Комната накренилась, и Шварцман закрыла глаза.

Кулон, идентичный кулону на мертвой женщине.





3




Сан-Франциско, Калифорния

— Шварцман!

Голос был женским и настойчивым. Ей пришлось взять себя в руки, чтобы вернуться туда, где она была. Анна увидела бежевый ковер, зеленое одеяло на уровне глаз. На нее сверху вниз смотрели Хейли и Хэл. Она сидела на полу, прислонившись спиной к стене.

— Помоги мне поднять ее, — сказала Хейли Хэлу.

Шварцман вздрогнула, почувствовав на спине и плечах огромные руки Хэла, когда тот быстро вернул ее в вертикальное положение. Возьми себя в руки. Ты не какая-то свихнувшаяся тетка. Ты врач, ученый.

— Кто-нибудь может принести мне бутылку воды? — крикнула Хейли в коридор. Хейли и Хэл. Им она могла сказать. Они должны знать.

— Все нормально. — Анна прочистила горло. — В самом деле. Просто я не ожидала…

Они подумают, что я сошла с ума. Так всегда думала ее мать — мол, она слишком остро реагирует на все или делает из мухи слона.

Но это явно не тот случай. Или все же тот? Наверное, она слишком остро отреагировала. Ей требовалось время, чтобы успокоить нервы, подумать, прежде чем что-то сказать. Никогда не предсказывай результат заранее, это первая заповедь ее профессии. Она была ученым. Ученому нужны доказательства. Тело даст ответы.

— Кулон? — спросила Хейли.

— Он необычный.

Хэл и Хейли переглянулись. Для них это был просто кулон. И, конечно, наверняка найдутся другие, подобные ему. То, что они никогда таких не видели, еще ничего не значило.

Наоми Мьюир из команды криминалистов вошла в комнату с бутылкой воды и вручила ее Хэлу. Тот открыл крышку и вложил бутылку в руки Шварцман.

— Попей.

Она поднесла воду к губам и сделала глоток. Холодная жидкость взбодрила ее, помогла стряхнуть гнетущие мысли. Анна вернула бутылку Хэлу.

— Мне лучше. — Она расстегнула молнию на комбинезоне, чтобы впустить прохладный воздух. — Просто я слегка перегрелась.

Хейли подозрительно посмотрела на нее. Шварцман внутренне съежилась. Нужно, чтобы они ей поверили. Но что ей делать, если они не поверят? Сан-Франциско должен был дать ей новый старт, помочь начать жизнь с чистого листа. Ведь ей так хотелось начать все сначала! Но, похоже, она зря надеялась…

Шварцман потянула вниз молнию на комбинезоне, впуская еще больше свежего воздуха, и снова вернула ее на место. Затем надела новую пару перчаток и вернулась к телу. Внимательно осмотрела небольшой бугорок на переносице жертвы и провела пальцами по хрящу в поисках признаков перелома. Чисто. Как и Шварцман, Виктория Стайн родилась с округлым перегородочным хрящом, который делал ее нос типично еврейским.

На шестнадцатый день рождения Анны ее мать предложила дочери пластику носа в надежде, что та решится на что-нибудь более прямое и патрицианское, больше похожее на ее собственный нос.

— Нашли что-нибудь? — спросил Хэл.

Покачав головой, Шварцман перешла от носа к челюсти и скулам. Ничего, что объяснило бы причину смерти. Наконец она открыла рот жертвы и посмотрела на зубы. Регулярно отбеливаемые, ровные. Ничего, что указывало бы на травму.

Шварцман отступила и еще раз внимательно осмотрела покойницу с головы до ног на предмет ушибов или признаков травмы, измерила внутреннюю температуру и, чтобы сохранить улики, надела на кисти рук трупа пакеты.

— Я не могу назвать вам причину смерти без вскрытия, — наконец сказала она, снимая перчатки. — Никаких видимых ран или ушибов, никаких очевидных травм, чтобы предположить, что привело ее к смерти.

— Но это явно была не естественная причина, — добавил Хэл.

— Нет. Безусловно, нет.

Шварцман заметила, что Хейли переводит взгляд с нее на мертвую женщину. Она явно сравнивала их. Темные волосы, рост… они могли быть сестрами.

— Значит, нет причин предполагать связь между тобой и жертвой?

— Если только вы не параноики. — Комментарий предназначался не столько им, сколько ей самой. Она не будет параноиком. Именно этого и добивался Спенсер: навсегда оставаться в ее памяти, где каждая мелочь напоминала бы ей о нем. Пусть даже не надеется. Сан-Франциско был для нее новым стартом. — Жертва действительно похожа на меня. И она держит букет желтых цветов…