Эгоистка

Я открыла глаза. Сердце бешено колотилось, когда я села и увидела свою дочь, стоящую у изножья кровати, со светлыми волосами, распущенными с одной стороны и взлохмаченными с другой, а глаза были большими, как блюдца, когда она смотрела на нас.

Рядом со мной замер Дани. Его сердце билось так сильно, что я чувствовала это.

По крайней мере, на нём были штаны. Слава богу, он настоял на том, чтобы мы оделись.

– Блэр, – слабо сказала я, – с Рождеством?

– С Рождеством, – повторила она, всё ещё не мигая, глядя на нас двоих.

Я откашлялась, пытаясь избавиться от сна в голосе.

– Знаю, что у тебя, вероятно, есть вопросы и…

– Дани твой парень? – спросила она.

Я беспомощно посмотрела на него.

– Я, м-м-м… Я собиралась сказать тебе, сладкая, но да, мы…

А потом она вскрикнула, развернулась по кругу и вылетела из комнаты.

– Леона! – услышала я её крик. – Леона, это сработало!

– Что сработало? – спросил Дани.

Прежде чем я успела сказать, что понятия не имею, о чём говорила моя дочь, панические шаги восьмилетних детей с грохотом спустились по лестнице и ворвались обратно в комнату.

Дани резко вдохнул, когда Леона завернула за угол, отставая от Блэр на несколько дюймов.

– Дядя Дани! – крикнула она.

– Вот дерьмо, – раздался взрослый голос где-то над нами.

Блэр заползла на кровать и обняла меня за шею, практически вибрируя и говоря так быстро, что я едва успевала за ней.

– Мы с Леоной спросили Санту, можете ли вы с Дани быть парнем и девушкой. Он сказал, что подумает, но его магические способности не заставляли людей влюбляться. Леона сказала, что Санта может делать всё что угодно, поэтому мы использовали все наши рождественские пожелания. Поэтому я не могла тебе сказать! Это бы не сбылось. Но я ничего не сказала, и всё сработало, оно сбылось!

Где-то в этой череде тарабарщины Эшли сбежала по лестнице и присоединилась к нам.

Леона исполняла странный прыжковый танец и схватила маму за предплечье, как только она вошла.

– Мама, дядя Дани и Кэт теперь парень и девушка! Санта исполнил рождественское пожелание Блэр!

Я могла бы плакать.

Чёрт.

Я очень старалась не плакать, но это было чересчур, понимаете?

Сильный страх, что я оставлю шрамы своей дочери на всю жизнь, за которым последовало замешательство, когда она отпраздновала то, о чём я даже не подозревала. За этим последовало осознание того, что моя дочь и её лучшая подруга отказались от своих рождественских пожеланий, чтобы мы с Дани могли быть вместе.

Не знаю, откуда моя вопящая дочь взяла самоотверженность, но не от меня.

Мне удалось немного сдержать слёзы. Я не плакала, обнимая свою дочь, обменявшись благодарным взглядом с Дани, когда мы оба облегчённо вздохнули.

И я особенно гордилась тем фактом, что не заплакала, когда Блэр отпустила меня и набросилась на Дани, едва дав ему время протянуть руки, чтобы поймать её, прежде чем она его обняла.

Я держалась, когда она сказала ему, что хочет, чтобы он сделал маму счастливой и хорошо о ней позаботился.

Это заслуживает золотой медали, особенно когда Дани торжественно пообещал ей, что он это сделает.

Я не плакала, когда Эшли и Артур обещали, что никогда не позволят мне или Дани пережить это.

И я не заплакала, когда Дани нервно посмотрел на меня, извинился и протянул Блэр длинный тонкий пакет, в котором находился набор барабанных палочек с фотографией барабанной установки, которую он купил ей.

Хотя никто бы не стал обвинять меня в том, что я плачу, я просто рассмеялась и поцеловала его, отчего Блэр взвизгнула и быстро постучала палочками по кофейному столику.

Я всё ещё держалась, а вот Эшли действительно плакала. Сразу после того, как Леона открыла какое-то странное записывающее оборудование от Артура, которое, как он объяснил, предназначалось для неё и Блэр, чтобы они могли играть музыку вместе, если захотят.

Когда она спросила о выступлении, он покачал головой.

– Это для того, чтобы вы вместе повеселились, – сказал он.

Леона посмотрела на подарок, затем осторожно поставила его рядом с собой. Она встала, подбежала к Артуру и крепко его обняла.


– Спасибо, папа.

Эшли пришлось на минуту покинуть комнату. Я не заплакала, пока её не было, и Артур сунул мне конверт, который, как он объяснил, был подарком от него – только от него.

– Ты так много делаешь для меня и Эшли, даже не прося ничего взамен, – тихо сказал он, пока Дани показал девочкам, как работать со звукозаписывающей машиной. – Считай это маленьким знаком моей благодарности.

Мой рот приоткрылся, когда я распечатала конверт.

– Артур, это уже слишком.

– Этого даже недостаточно. Ты так чертовски внимательна ко всему, что я даже не осознавал, как усложняю твою жизнь.

– Я… я просто хочу, чтобы ты и она были счастливы, – сказала я, – она мой лучший друг.

– Ты хорошо знаешь, что ты больше, чем её друг, – он улыбнулся, взглянув на девочек и Дани, прежде чем снова взглянуть на меня, – ты семья.

Это потребовало определённых усилий, но мне удалось сохранить глаза сухими, когда я пролистала брошюру, которую он вложил в конверт, с подробным описанием всех удобств и пакетов, доступных в роскошном спа-салоне, в который он отправлял меня и Эшли на выходные.

Я сохраняла хладнокровие, пока он протягивал мне ещё один конверт, неловко объясняя, что этот был от Майка, затем нервно смотрел, как я открывала, чтобы увидеть пожертвование от моего имени женскому приюту в точной сумме билетов на Тейлор Свифт.

И это было действительно важно, потому что это… ну. Это о многом говорит.

Майк никогда не собирался заставлять меня платить за билеты, но он понимал, что вернуть мне мой чек было бы оскорблением, чем-то унизительным и разочаровывающим для меня.

Итак, он обналичил этот чек, который я выписала, а затем развернулся и отправил его обратно в мир, чтобы помочь следующей женщине, которая в итоге оказалась с таким мужчиной, как Давид.

Теперь я немного лучше поняла Майка.

Я не плакала, когда мы заставили Блэр и Леону сесть рядом друг с другом, чтобы Дани мог тайком включить музыку на своём телефоне, поскольку перед ними стояли огромные коробки, обёрнутые бумагой.

Я чуть не расплакалась от смеха, когда девочки поняли, что в большой была ещё одна, обёрнутая бумагой коробка, а в большой – ещё одна и ещё шесть, прежде чем они наконец добрались до маленькой плоской коробки.

И когда Блэр открыла эту маленькую плоскую коробку, увидела слова «Концерт Тейлор Свифт» и разразилась слезами, которые настолько захлестнули её, что прошло почти десять минут, прежде чем мы смогли возобновить открытие подарков.

Было близко к слезам, когда я обнимала её, слушая хныканье. Блэр была взволнована, и ей нужна была минута, потому что она ни разу за сто миллионов тысяч триллионов лет не думала, что посмотрит концерт Тейлор Свифт. И я поняла, что все ужасные, ужасные, ужасные вещи, через которые мне пришлось пройти, чтобы получить эти билеты, того стоили.

Я была в порядке до тех пор, пока Блэр не вручила мне запачканный подарок и сказала, что она сделала его сама, когда была у своего отца.

Это была рамка для картины, вроде одной из тех дешёвых деревянных, которые можно купить в любом магазине товаров для рукоделия, но на ней было два отверстия.

Она раскрасила его и ослепила всеми цветами горного хрусталя во Вселенной, приклеила помпоны по одному краю и ленту по другому, и, очевидно, произошел инцидент с блёстками, который был поспешно закрыт плотной бумагой.

С одной стороны была фотография, которую она должна была получить от Эшли: я и она на концерте после того, как она закончила играть на бубне, и я подняла её в воздух, чтобы сказать, как я ею горжусь.

С другой стороны был рисунок с аккуратной надписью маркером:

«Дом там, где моя мама».

«С любовью, Блэр».

– Мама, это должно показать, что я люблю тебя, – сказала она.

– Я знаю, милая.

– И ты должна быть счастлива, – сказала она, – у тебя теперь есть парень, и мы собираемся вместе увидеть Тейлор Свифт, и это Рождество! Почему ты плачешь?

Я всхлипнула и посмотрела вверх.

В этой комнате был мой парень, человек, который выбрал меня и мою дочь.

В этой комнате была моя семья, которую я выбрала, и которая выбрала меня.

В этой комнате была моя дочь, моя милая, умная, самоотверженная девочка. Я снова крепко обняла её.

– Потому что я счастлива. Я чертовски счастлива.

– Не ругайся, – хихикнула она, – папа говорит, что это плохо.

– Чёрт возьми! По-моему, сегодня хороший день для ругани.

***

«Я просто хочу тебя для себя.