Эгоистка

– Не делайте мне больно, – умоляла я.

– Чёрт, мне вызвать скорую помощь?

Я смотрела на него дикими глазами. Страх и адреналин текли по всем венам и артериям, пока мне не удалось сделать вдох, чтобы кислород смог занять своё место, и я смогла по-настоящему увидеть того, кто стоял возле моей машины.

Он был старше меня, возможно, ровесник Артура; ему было около пятидесяти, может быть, шестьдесят с небольшим.

На его голове сидела чёрная шапочка, а кустистые усы едва скрывали выражение озабоченности на лице.

Одетый в лыжную куртку, которую, кажется, носит каждый отец, он не мог бы выглядеть менее угрожающе, даже если бы попытался.

– Ч-что? – спросила я.

– Вы сказали что-то о том, что вам больно, – сказал он, – вам нужна скорая помощь? Вы можете двигаться?

Адреналин начал уступать место очередной порции унижения.

– О нет, я не ранена, я… – я остановилась и покачала головой, – я не ранена. Меня просто тряхнуло. И… Мне жаль, это был адский день… Я должна забрать свою дочь и… Вы ранены? Я сделала вам больно?

Улыбка, которая выглядела почти снисходительной, но, вероятно, была предназначена для успокоения, заполнила пространство под его усами. Он протянул руку, чтобы помочь мне выйти из машины.

– Если бы не шум, я бы, наверное, даже не заметил. Я ничего не почувствовал.

Когда я увидела, куда я его ударила, то поняла, что он имел в виду. На его машине не было ни единой царапины.

На моей, напротив, была огромная дыра, которая идеально совпадала со сцепным устройством прицепа на его пикапе.

– Чёрт, – сказала я.

– Да, это не починить, – сказал он, – придётся покупать новый бампер. Но давайте откроем капот. Дайте мне взглянуть и убедиться, что я не проделал дыру в радиаторе.

Я помогла ему.

– Каким-то чудом я этого не сделал. Промахнулся максимум на четверть дюйма. Вы счастливица, – сказал он.

К тому времени, как он закрыл капот моей машины, у меня хватило ума выудить свои права и информацию о страховке.

Он взял их у меня, взглянул на ужасную фотографию на водительских правах, а затем посмотрел на машину.

– У вас комплексная страховка? – спросил он.

– Что?

– Страховка. Она покрывает ваш ущерб, если вы виноваты в аварии?

Я покачала головой. Он ещё раз внимательно осмотрел переднюю часть моей машины и заднюю часть своего грузовика, затем передал мне права и страховку.

– Они не нужны.

– Что? – спросила я. – Но я…

– На сцепном устройстве моего прицепа половина царапины, а я ничего не почувствовал, – сказал он, – а вот новый бампер обойдётся вам, наверное, в пятнадцать сотен, может, две тысячи. Я не возьму с вас никаких денег.

Я уставилась на него в недоумении.

– Вы уверены?

Мужчина улыбнулся и похлопал меня по плечу.

– Когда-нибудь заплатите, мисс. Счастливого Рождества.

Прежде чем я успела спросить его имя, он сел в свой грузовик, выключил фары и уехал.

***

Так я оказалась на парковке за девять дней до Рождества с дырой в бампере и зажатым в руках телефоном, размышляя, купит ли кто-нибудь мои использованные трусики.

Хотела бы я сказать, что именно размышления о продаже трусиков заставили меня понять, что я зашла слишком далеко.

Я бы хотела сказать, что моя ссора с Эшли заставила меня понять, но это было бы ложью.

Но серьёзное отношение к продаже использованных трусиков через интернет должно было стать более чем достаточным сигналом.

Да, с деньгами было туго, да, я испытывала стресс и работала не покладая рук, чтобы накопить на подарок Блэр.


Но мне не пришлось отказываться от предметов первой необходимости или от чего-то важного. Электричество всё ещё работало. Счета были оплачены.

Блэр не пришлось пропускать ни экскурсию в школе, ни занятия скаутов. На столе всё ещё была еда.

Чёрт, в холодильнике всё ещё было пиво. Не то чтобы это было необходимостью, но я всё же могла немного побаловать себя.

Нет, красным флажком была не мысль о продаже моих трусиков.

Это была попытка решить, стоит ли пропускать несколько обедов, или я смогу начать свой полукустарный бизнес по продаже использованных трусиков, потому что мне нужны были деньги, чтобы купить запасные трусики, которые я надеялась продать.

Именно тогда я поняла, что это слишком.

Что я не смогу купить билеты.

Что я не смогу сделать это сама.

Мне удалось остановить слёзы, когда я смотрела на переднюю часть своей машины, но я не могла остановить их в уголках моих глаз, когда разблокировала свой телефон и нажала на экран.

Дрожа, я успокоила дыхание, когда телефон зазвонил один раз.

Дважды.

Три раза.

А потом он ответил.

– Я всё думал, когда же ты позвонишь, – приятно сказал Давид, – сколько тебе нужно, моя дорогая?





Глава 12




Мне удалось уговорить его на неделю.

– Она никогда не была так долго вдали от дома, – сказала я, – две недели – это слишком много.

– Это и её дом тоже, – ответил Давид, – или был бы, если бы ей разрешили проводить там хоть какое-то время.

Я сдержала инстинктивный ответ, который заключался в том, чтобы сказать ему, чтобы он обратился в суд, поскольку это, вероятно, уже не сработает в мою пользу.

– Пусть она привыкнет. Это касается только её.

– Две недели. Но мы можем разделить их на недельные блоки.

Я сделала спокойный вдох и выпустила его.

– Одна неделя, а там посмотрим.

Его тон стал более холодным.

– Я не думаю, что у тебя есть возможность для торга, как ты считаешь?

Ещё один вдох, на этот раз сквозь стиснутые зубы.

– Я не торгуюсь, Давид. Я пытаюсь сделать то, что лучше для нашей дочери.

– В обмен на деньги.

Вдох. Выдох.

– Одна неделя.

– Хм.

– Это лучшее, что я могу сделать. Одна неделя. Если всё пройдёт хорошо, и она захочет, ещё одна через несколько месяцев.

– Если она захочет? – повторил он.

– Я не собираюсь заставлять её делать то, чего она не хочет, – ответила я.