Крым

– Как с людьми, Федор, потери есть? – с тревогой спросил своего главного разведчика Алексей.

– Никак нет, вашвысокобродье, – заполошно дышавший Цыган, вытирая травой штык, отрицательно покачал головой. – Двоих маненько ранило у меня, и одного, похоже, что осколком гренады ушибло. Тут до турок рукой было подать, а осколки так и сыпанули по камышу.

– Ладно, я понял. Этот фальконет выносите на кончебас, – Егоров кивнул на малокалиберное орудие, стоявшее у самого берега на небольшом колесном лафете. – Все обыщите вокруг, раненых только смотрите не троньте. И быстро все на суда, совсем скоро тут, на островах, станет очень и очень тесно!

Прихватив с собой два трофейных баркаса, речная флотилия спешно отплыла к своему берегу. Итог этой части операции был следующим. Помимо двух малокалиберных фальконетов было захвачено три десятка ружей и примерно столько же сабель. На островах обнаружили двадцать три тела из стоящих здесь гарнизонов. Еще пара десятков турок были ранены.

Из потерь у русских: трое егерей были ранены, один рядовой из плутонга Аникеева погиб.

– Караульные нас заслышали, ваше высокоблагородие, – рассказывал Борис. – Двое проверить камыши пошли, мы одного аккуратно срезали, а вот второй только лишь один раз успел пальнуть, и прямо Филату в сердце. Ну вот как же так?! – и он в сердцах ударил себя по колену.

Всю последующую за этим рейдом неделю турки копошились на островах. А их суда подходили к левому берегу и били по пристани и по ее редуту. Время от времени им отвечали оттуда из фальконетов и ружей. Небольшие ядрышки отскакивали от бортов, не причиняя им серьезного ущерба.

– Эй, русский свинья, выйди к нам! – кричали отважные мореходы султана. – У нас как раз сейчас не хватает рабов! Почему так мало стреляешь? У тебя там что, кончились ядра?!

– Ждем и не высовываемся! – требовал от своих людей майор. – Может, они все-таки решатся на высадку? Вот тогда мы и ударим, так же как и в прошлом году!

Казачьи полки и все орудия на конной тяге стояли в полной боевой готовности, замаскированные в версте от пристани.

Турки на полноценный десант не решились. В ночь со второго на третье октября они высадили пару десятков людей ниже по течению и предприняли разведку окрестностей. Дозорная пятерка во главе с Ваней Соловьем услышала их загодя и потом «вела» до самого редута.

– Внимание, а вот теперь пора. Их высокоблагородие сказали, чтобы они хоть немного здесь вокруг укреплений полазили, но в степь бы не заходили, – тихо проговорил командир дозора. – Ну вот и хватит им, довольно.

– Эй, кто там шебуршится?! – Ваня чуть приподнялся и бахнул из пистоля в сторону залегших турок.

«Бум! Бум! Бум!» – ударили три ружейных выстрела следом.

– Спокойно, братцы, не напираем! – предупредил разгоряченных погоней егерей Соловей. – Тише ты, Игнатка, ну вот куды вы все скопом-то лезете! А если там корабли османские у берега? Как вдарят они по вас картечью, всех ведь на куски покрошат!

Турецкая разведка скрылась в речной темени, а командир дозорного десятка уже докладывал командиру роты о результатах вылазки османов.

– Так, Елистрат Никитич, ну вот, похоже, и подошло ваше время, – хищно сощурился майор. – Чего хотите делайте, но чтобы уже к утру десятифунтовики встали на редут. Маскируете их там надежно, прикрываете и ждете команду. В укреплениях будут наши ротные канониры и по два ваших опытных на каждое орудие. Для всех остальных твоих людей при шестифунтовиках объявляется полная готовность. Если они сработают так, как уже упражнялись, и ежели выскочат на боевые позиции без задержки, то туркам здесь придется очень даже несладко.

– Платон, ты занимаешь свое место выше по течению в кустах и тоже как следует укрываешь свой кончебас. Больше никаких ваших судов здесь не нужно. И этого должно вполне хватить.

Третьего октября турецкие мореходы были особенно настырными. В самый первый раз за все время они подошли к русскому берегу на расстояние пистолетного выстрела и засыпали его картечным свинцом.

И вновь «трусливые» русские не приняли боя. Теперь даже и фальконет у них не стрелял, а били только лишь одни гладкоствольные ружья. С огромным трудом капудан Ибрагим удержал своих людей от высадки. Это был старый и тертый калач, а тот, чье место он занял всего год назад, погиб именно на этом самом берегу.

Четвертого октября все повторилось, так же как и в предыдущие дни. Особо не маневрируя, турецкие суда подходили теперь прямо к редуту. Уже начиная от островов, их канониры открыли огонь из носовых орудий, стараясь разнести ядрами русские укрепления.

Неожиданно с земляного вала скатились в ров две тяжеленные корзины с камнями, открыв проемы в центральном фасе. На турок в упор смотрели жерла двух мощных орудий.

«Бам!» – ударило первое ядро в галеру, ломая у нее бушприт (наклонную носовую мачту).

«Бам!» – второй единорог разнес выстрелом центральную мачту у соседнего судна.

«Бам!» – сбоку, саженей семьдесят выше по течению из стоявшего у берега островка зелени сверкнуло пламя, и ядро от шестифунтового орудия проломило борт у большого, двадцатичетырехвесельного кончебаса. А к берегу в это время уже неслись две конные орудийные упряжки с единорогами на передках. Каждый из шестифунтовиков встал на свое заранее отмеченное место по бокам от редута. Канониры спрыгнули с лошадей, обрезали транспортные постромки у орудий, и их кони унеслись в степь, а скинутые с передков единороги уже разворачивались своими жерлами к реке.

«Бам! Бам! Бам!» – ядра крушили борта, надстройки, рангоут и людей. С вала били штуцера и фузеи гарнизона укреплений.

Одна галера попыталась было выйти из-под огня и, неудачно маневрируя, навалилась на соседнюю. Послышался громкий треск – это ломались по бортам гребные весла. С тонущего кончебаса с паническими криками прыгали в воду матросы. Второй, двадцативесельный, отходя от берега, ударил из носового фальконета, и его ядрышко сбило русского канонира в редуте.

– Бьем этого! – прокричал Елистат и рукояткой клина чуть приподнял ствол десятифунтовика. – Правее! – канонир-наводчик с помощью правила чуть довернул ствол орудия вправо. – Еще! – рявкнул фейерверкер. – Еще дай маненько, Проша! Есть! Выстрел! – выкрикнул он, отскакивая от орудия.

«Бабах!» – ядро, пробив носовую часть кончебаса, разворотило ее и далее прошлось через все судно. Оно по инерции ударило в баркас, и тот развернуло поперек течения.

«Бабах!» – новое ядро от запорожцев проломило его борт.

– Вигрібаємо! Скидайте гілки! – скомандовал Платон, и кончебас сечевиков, освобожденный от маскирующей зелени, рванул вперед.

А на реке в это время царил форменный хаос. Малые суда турок пытались уйти подальше. Но вот большие, уже имеющие сильные повреждения, застыли неподалеку от берега.

Вдруг громыхнуло так, что у всех заложило уши. Как видно, одно из ядер разворотило носовую часть галеры и воспламенило в ней боевой припас канониров. Лишившись всей носовой части, судно начало быстро набирать воду и на глазах у всех погрузилось в реку.

– Капудан, мы лишились двух мачт и всех весел по одному из бортов! – докладывал помощник Ибрагиму. – У нас в трюмах большие течи и нам не уйти отсюда!

Командир турецкой флотилии окинул взглядом реку с мелькающими в воде головами, уходящие баркасы и окутанный пороховым дымом русский берег.

– Спустить флаг! – отдал он распоряжение. – Я сам встану к рулевому веслу.

– Прекратить огонь! – Алексей, стоя на бровке вала, смотрел, как с единственной уцелевшей мачты галеры спускается красное полотнище с полумесяцем и звездой.


Корабль как-то боком и резкими рывками подошел к берегу и сел в нескольких саженях от него на мель.

– Pes ettik! Merhamet! (– Мы сдаемся! Милости! – тур.) – раздались крики с искалеченного судна.

– Капитан-поручик Милорадович, оцепить весь берег! – скомандовал Егоров. – Сергей Федорович, будь любезен, отдай своим казакам распоряжение, чтобы они все окрестности вокруг пристани прочесали. На него много турок из реки повылазило, а я пока тут капитуляцию у этих вот приму.

На середине русла, ближе к островам, все еще бухал шестифутовик запорожцев. Казаки продолжали преследовать деморализованную османскую флотилию, а Алексей стоял с важностью на берегу, положив ладонь на эфес своей наградной сабли.

Около часа выбирались на берег со своего судна турецкий экипаж и гребцы-рабы. Все это время к пристани подходили казачьи дозоры, подгоняя отловленных на берегу.

– Я капудан Ибрагим, командующий речной флотилией, вверяю свою жизнь и жизнь моих людей на вашу милость, – высокий и важный турок старался держаться солидно и с достоинством. – Хотел бы напомнить русским командирам, что между нашими странами нет войны, и мы заслуживаем самого доброго к себе отношения. И опять же в этом случае, учитывая, что между нами мир, нас никак нельзя считать военнопленными, и вы не имеете никакого права нас здесь у себя удерживать. Поэтому потрудитесь в самое короткое время вернуть нас на наш берег.

Подполковник Касперов сплюнул себе под ноги.

– Это что, вот это самое вы называете миром, да?! Две недели вы беспрерывно били по нашему берегу из всех своих орудий. Несколько наших солдат при этом серьезно поранили. А когда по вам в ответ хорошо вдарили, так сразу же о мире заговорили?! Милости у нас теперь просите? О своих правах вдруг вспомнили?! – и он сжал рукой эфес своей сабли.

– Подожди, Сергей Федорович, не горячись, пленные же, – Лешка оттеснил плечом кавалериста.

– Я премьер-майор Егоров, старший всей Бугской пограничной линии, – представился он турку. – Капудан османского флота должен отдавать себе отчет, что его флотилия была разбита в русских водах и что его люди сейчас стоят плененные на нашем, на русском, берегу! Вы это понимаете?

– Да, понимаю, это так, – нехотя согласился турок. – Но все равно мы не считаем себя пленными!

– Вы не будете отрицать, что в течение двух недель обстреливали наши военные укрепления в наших российских водах?

– Не буду, – поморщился Ибрагим.

– Из всего этого следует, что вы, несмотря на мир между нашими странами, проявили против нас явную агрессию, нападая в течение долгого времени на наши воинские укрепления, на наши воинские формирования и на земли нашей империи, – припечатывал своими доводами турка Егоров. – Вы высаживали на наш берег своих людей, и вы вели полноценные боевые действия! Неужели Османская империя уже объявила России войну?

– Нет, не объявляла, – процедил сквозь зубы Ибрагим.

– Так, может быть, у вас был официальный приказ от вашего начальства развернуть полноценные боевые действия на нашей территории?

Турок стоял, понурив голову.

– Нет, у меня нет такого приказа, – наконец после долгой паузы промолвил он.

– Ну, значит, вы пират, капудан Ибрагим, и все ваши люди – они тоже такие же пираты, и на вас действительно не распространяется общепринятый статус военнопленного, – сделал вывод Егоров. – А вы знаете, как во всем мире принято поступать с пиратами?

– Капитан-поручик Милорадович! – подозвал он к себе офицера. – Всех здоровых захваченных пиратов отконвоировать под штыками в Николаевскую. Раненым оказать первую помощь и оставить пока здесь. Рабов гребцов опросить и поселить во временном лагере рядом со станицей.

– Капудан, я отсылаю подробный доклад обо всем этом деле своему руководству. И начинайте молиться Всевышнему, чтобы мое начальство смилостивилось над пиратом. В противном случае вас вздернут самого первого, ну а вслед за вами и всех остальных!

– Милорадович, ведите их!

Более сотни турок под конвоем егерей и казаков отправились в сторону центрального форта, а впереди всей этой процессии выступал капудан Ибрагим со своими помощниками.

Утром на север в сторону Елисаветграда ускакала пятерка из конного дозорного плутонга, сопровождающая вестового Никиту. А по всему берегу расположились конные и пехотные подразделения. Из степи в первую линию вышел пикинерский полк, строительные роты оставили свою работу и сменили лопаты с кирками на ружья. Орудия и фальконеты выставили на прямую наводку у реки. Русская Бугская линия приготовилась к бою.

На противоположной стороне шло шевеление. Там сновали суда и вдоль берега скакали конные разъезды. Но что интересно, на острова посредине реки турки уже не высаживались, они усиленно старались держаться только лишь своей половины русла.

Через неделю прибывший из столицы Елисаветградского наместничества подполковник Баранов выплыл на запорожском кончебасе к самому большому острову. Туда же чуть позже подошел и турецкий. Переговоры проходили в течение пары часов. И уже вечером турецкие суда начали вывозить от разбитой пристани своих пленных.

– Знаешь, на что мы больше всего время при этих переговорах потратили? – спросил у Алексея подполковник. – Господ османов не устроило то, что мы оставляем у себя их рабов-гребцов. Дескать, это же так же, как и с самой обычной скотиной. Она должна вернуться в руки своих хозяев. Ну ничего, было у меня там кое-что такое, чем их там можно было прижать. Так что те семь десятков несчастных освобожденных из рабства остаются у нас.

– Вот видите, уважаемый капудан Ибрагим, русское командование милостивое, – Лешка кивнул на стоявшего рядом с ним Сергея Николаевича. – Вам и вашим людям на этот раз сохранили жизнь. Наверное, вы хорошо молились, пока были у нас, но так повезти может не всегда. Помните об этом, когда задумаете еще раз зайти в наши воды!

Капудан, молча и не глядя по сторонам, проследовал к поджидавшему пленных кончебасу и тяжело перевалился через его борт.

– И чего, вздернули бы вот такую массу народа? – Баранов кивнул на людской ручеек, распределяющийся по всем стоящим турецким судам.

– Ну что вы такое говорите, господин подполковник, в самом-то деле! – пожал плечами Лешка. – Что уж мы, по-вашему, злыдни, какие?

– А формулировка самого этого боя, однако, была у вас правильная, – усмехнулся Сергей Николаевич. – «Пиратское, ничем не обоснованное нападение на военные укрепления Российской империи и на ее территорию». Тут уж, как говорится, не отвертишься. Думаю, надолго теперь на Буге османы притихнут. Заметил? За все это время они даже ногой на острова не вступили и на нашу сторону реки ни разу даже не выгребали. Ну все, вот теперь за этот западный участок я могу быть совершенно спокойным, он у нас тут прикрыт надежно. Все внимание сейчас на Крым. Вот он словно заноза, Алексей. Там такое нынче творится. Имей в виду, в любой момент может поступить приказ перебросить всю, ну или большую часть вашей роты на полуостров. Там у нас сейчас генерал-поручик Суворов за старшего, а у вас с ним вроде бы как особые, добрые отношения? – и он хитро подмигнул Лешке.





Глава 8. Илья




В Тулу, отработав положенное время на Буге, засобирались откомандированные. Егеря прощались с мастеровыми людьми душевно. Юрий с Захаром, помимо предоставления опытных штуцеров, хорошо помогли и ротным оружейникам. Люди эти были по характеру легкими и рукастыми, за что их солдаты ценили и уважали.