Крым

После жаркого обсуждения Алексей вынес итоговый вердикт:

– За старшего на Бугской линии остается капитан-поручик Милорадович. В помощники ему будет из обер-офицеров подпоручик Хлебников Вячеслав. А из младших командиров унтера Андреянов Трифон, Прошин Ермолай и Степан Усков. Плюс к этому еще и три капрала. Останется для несения службы у орудий и все отделение канониров. А для дальнейшего обустройства линии – большая часть из тыловой группы. Не переживайте, – успокаивал расстроенных егерей Алексей. – Думаю, что все это ненадолго. А вам тут скучать тоже будет некогда. Работы на все лето вон сколько, а там уже и мы к вам обратно подойдем.

Сложнее было с Катариной. Объяснить жене, что все это быстро закончится и что его ждет недолгая и легкая прогулка, не получилось. Женское сердце очень чувствительное, тем более если оно любящее.

– Ну же, не плачь, милая, – прижимал Алексей ее к груди. – Ты ведь жена офицера, егеря. Ну что поделать, коли наша доля такая – следовать туда, куда нам прикажут. То ли еще дальше будет! Впереди у нас такие длинные войны, солнце мое. А русский офицер – он должен быть всегда уверен, что его дома ждут и любят. Ну не плачь, моя маленькая, а то сейчас Ильюха проснется и тоже даст рева, – кивнул он на колыбельку с сыном. – Так сыро тогда станет, что даже наш Буг опять из своих берегов выйдет. Тебе нельзя сильно расстраиваться, а то, не дай Бог, вдруг молоко пропадет. Ну же, успокойся, моя хорошая!

– Я буду молиться за тебя, Алексинька, – молодая женщина уткнулась ему в грудь. – Ты должен себя беречь. Слышишь?! Обещай мне?!

– Обязательно, сердце мое! – Лешка обнял крепко Катарину. – Я обещаю!



Сотня егерей верхом при двух десятках вьючных лошадей уходила в восточном направлении. Их провожали солдаты и все местные. Для многих они стали уже близкими и своими людьми.

– Лошадей-то каких хороших нам выделил Касперов! – качал головой Гусев. – Неужто вот прямо так сразу же и отдал, безо всяких там своих капризов?

– Ага, чтобы природный кавалерист да без капризов коней своих отдавал? Ну конечно! – хмыкнул Лешка, вглядываясь вдаль. – Небось, сердце у него кровью обливалось, изворчался передо мною весь. Ну что он мог поделать? Ему там, похоже, бумага серьезная поступила. Я слышал, как подполковник своего интенданта чихвостил на улице. Дескать, что он сам к генерал-поручику для скорой расправы поедет, коли тут такой умный.

– Вон, с правой стороны, со стороны лимана кто-то скачет? Похоже, что наши, боковые?

Первую ночевку сделали в степной балке, укрывшись в ней от порывистого весеннего ветра. Ко второй подошли уже к крепости Александр-шанц.

– С вами за Перекоп убывает эскадрон драгун, познакомьтесь с секунд-майором Кривицким, – генерал Ганнибал кивнул на крепкого немолодого кавалериста. – Бог даст, управитесь там по-быстрому, вот и вместе обратно вернетесь. Как идти в Крым, мне вам объяснять не нужно, и провожатые вам уже ни к чему. Там одна хорошо набитая дорога, да у вас теперь и свои карты имеются. Ох и молодцы у тебя эти двое. Шустрые солдатики и грамотные, главное, такие. По той грамоте и по счету это ладно, так они еще и два иноземных языка даже знают. А тот, что при капральстве, так еще и книги почитывает. Пока у меня здесь в крепости карты рисовали, он все тут и у всех, что только было, перечитал. Хотел я уж было у себя их насильно оставить, по-доброму ведь они не пожелали, а потом рукой махнул. Своих нужно выращивать из местных, таких же вот, как эти. Вот же, погляди, из подлого сословия сами, а ничем многим нашим офицерам не уступают. Не зря царь-батюшка Петр Алексеевич говорил: коли хороший солдат, так капралом его ставь, а коли он в капралах себя добрым служакой показал и ежели в боях свою храбрость высказал, так в офицерство его производи. В его ведь правление аж треть обер-офицерского состава из простых солдат вышло. Не то что вот сейчас. Придет иной аж в чине подпоручика и, окромя как в морду бить рядовых, ну ведь ничего более не умеет!



Три с половиной сотни верст до Перекопа прошли за пять дней. Сильно лошадей не гнали, дабы они не утратили боеспособность. Вечером им давали пастись, благо майская трава еще пока не успела подсохнуть под жарким южным солнцем.

– Эхх, простор-то какой! – удивлялся Скобелев Александр. – У нас на Рязанщине вроде как тоже большие поляны имеются возле Оки. Но куда вот с этим всем равняться? Тут иной раз и глазом-то зацепиться не за что, сутками ведь едешь, и все вокруг ровное как стол.

– Тут такое еще долго будет, прапорщик, не удивляйся, – улыбнулся Гусев. – За Перекопом тоже степь будет, а до Крымских гор суток двое еще пути. А горы там какие красивые! Все они густым лесом поросли. Стоишь на вершине, вниз смотришь, а там море, синее-синее, бескрайнее. Вот где красота! А совсем скоро уже крепость будет – Ор Капу называется. Семь лет назад нам ее тоже довелось штурмовать с войсками князя Долгорукова.

– Алексей Петрович, может, оглядимся там? – спросил поручик у командира. – Столько лет прошло, что теперь даже кажется: и не со мной все это тогда было.

– Думаю, что пару часов передохнуть будет можно, – согласился Егоров. – Там при крепости колодцы есть, лошадей нужно будет напоить, покормить, самим тоже перекусить, а потом, наверное, уже в степи заночуем. Нам еще более двух сотен верст до Ак Мечети от Перекопа добираться. Скобелев! – крикнул он прапорщика. – Бери моего Данилу, скачите вперед по шляху. Там как передовой дозор Лужина увидите, скажите ему: пусть они к вам присоединяются. Коменданту крепости доложишься, что эскадрон драгун с конно-егерской ротой на подходе. Пусть они не тревожатся, а готовят свой мост к спуску через ров.

– Старается парень, вроде как сметливый? – кивнул вслед Сашке Гусев. – Рязанский же, – усмехнулся Алексей, – боевитый. Старики говорили в старину: «Там, на Рязани, что ни год, то рать. Что ни десять, то нашествие». А вот теперь они поговаривают: «Рязанского солдата огонь прокалит, дождь продувает, а он все такой же бывает!» Ничего, оботрется прапорщик, и будет из него толк.

Через час сотня егерей с эскадроном драгун подъехали к Перекопской крепости. Через широкий ров был перекинут длинный мост, и конница проследовала вглубь укреплений.

– Тихо у вас тут, господин майор? – Алексей всматривался в степную даль.

Комендант крепости пожал плечами.

– Да как сказать – тихо. Оттуда, с юга, – кивнул он себе за спину, – татар с турецким десантом постоянно ждем. А по северной стороне степи ногаи ходят. Вроде как замиренные они сейчас, да кто же их разберет, как оно вдруг завтра повернется? Дикое поле – оно и есть Дикое. Тысячи лет с него кочевые орды на Русь налетали. Так что мы тут свой порох сухим держим. Если что, просто так нас не возьмут, не для того мы на этой твердыне столько крови проливали.

– Это точно, – вздохнул Лешка. – Жаркое дело было! Еще месяц – и как раз семь лет исполнится.

– Стоп, стоп, майор, а ты, никак, тоже эти форты штурмовал? – седой майор, оглядел цепким взглядом фигуру Егорова. – Неужто за Перекоп получил сей крест? – кивнул он на горящего на жарком солнце «Георгия».

– Нет, это уже за Румелию, – покачал головой Лешка. – Я тут еще в начальном офицерстве своем был, молоденьким совсем. У нас, вон, свой герой есть, – кивнул он вниз на «проводящего экскурсию» егерям Гусева. – Первым на башню Ор Капу с барабаном своим зашел и потом сигнал «к штурму» на нем отбивал. Вокруг разрывы, пули летят, а он знамя османское скинул вниз и бьет ритм что есть мочи! «Вперед, ребята, на стены!» Я в это время внутри форта был, с янычарами любезные беседы вел, – и Лешка провел ладонью по шраму на щеке. – Вот с тех бесед след и остался. Грубые они были какие-то!

– Это да-а, еще какие, – рассмеялся майор. – А ну-ка, пошли вниз. По стопочке-другой за боевое братство? Я ведь и сам тут с Черниговским пехотным на штурм шел.

– Не-ет, отец, – покачал головой Егоров. – Ты уж извини, если чего, но только не хмельного. Мне ведь еще по жаре полдня ехать. Да я, признаться, и слабенький насчет этого. Разморит еще вдруг, у тебя тут спать залягу, а оно тебе вообще надо?

– Испугал, – усмехнулся комендант. – Ладно, пошли. Сейчас денщику накажу, он кофе по-турецки нам мигом сварит. Ты такого еще нигде не пивал. Там такой аромат, а вкус… ммм!



Через двое суток конная колонна подошла к ставке русских войск, располагавшейся в Ак Мечети. Это место было выбрано там не случайно. С него находящимся в предгорьях было удобно контролировать равнинное западное побережье Крыма с его городом Гезлев (Евпаторией), обширные степи полуострова, а также все его южное побережье. Но самое главное: совсем рядом была столица ханства – Бахчисарай. В любой момент из точки расположения русских войск их главнокомандующий мог перебросить своих солдат в любое направление и сконцентрировать их на самом нужном участке.

Всюду вокруг раскинувшегося лагеря шли фортификационные работы. Солдаты рыли рвы, насыпали валы и возводили редуты.

– Александр Васильевич не дает бездельничать своим людям. Погляди, Алексей, фортеции как цепочка за горизонт уходят, – кивнул вдаль командир-драгун.

Действительно, перед прибывшими вырисовывалась настоящая оборонительная линия. Суворов, как всегда, брался за все основательно.






Глава 2. Главная задача – безопасность хана




– Ждите, господин майор, их превосходительство сейчас сильно занят, – поручик оглядел всего запыленного егерского офицера. – Там вон, за шатром, пара ведер воды стоят, вы бы обколотили пока свой мундир, да и лицо освежили? Александр Васильевич ведь шибко уважает чистоту. Он и сам по нескольку раз на дню ключевою водой обливается.

– Да я знаю, – улыбнулся Алексей. – Очень вам признателен, сударь, за подсказку, только что ведь с дальней дороги прибыл. От Бугской линии к вам сюда и безо всякого передыха добирались.

– Прошка, Проша! А ну покажи их высокоблагородию, где ему помыться можно, – громко крикнул офицер-адъютант.

– Воды мало! – донесся ворчливый голос до Алексея. – Чего я, и так, вона, только что Ляксандру Васильевичу холодной колодезной сюды нанес. А он ее всю одним махом на себя опростал.

Из-за шатра показался крепкий, немолодой капрал с заспанным лицом. Он окинул быстрым оценивающим взглядом офицера в зеленой егерской форме и кивнул головой. – Пойдемте за мной, вашвысокоблагородие. Я вам там сам полью, лицо мне ваше знакомое.

– Да мы с тобой, братец, не раз уже виделись, – улыбнулся Алексей.

Он-то сам хорошо запомнил денщика Суворова, бывшего бессменно и многие годы возле великого полководца. Не раз уже приходилось ему выхаживать того от многочисленных ран, от болезней и контузий, зачастую нянча его, как ребенка, и выкармливая из ложечки. Проша прекрасно изучил характер своего хозяина, и был он ему за самого близкого человека. Александр Васильевич, сам отличаясь весьма экстравагантным поведением, многое прощал своему денщику. Ну а тот, что уж греха таить, зачастую этим пользовался. Генерал до поры до времени терпел выходки плута, а потом следовали разнос и обещание шалопая выпороть. Прохор становился опять «шелковым», и все вновь шло по кругу. Эти люди прекрасно понимали друг друга. Для великого полководца, глубоко несчастного в личной жизни, этот простой и добрый, пусть где-то даже и хулиганистый, плутоватый солдат, был как бы частью его семьи.

Прохор Иванович Дубасов пережил Суворова на двадцать три года, сохранив о нем до самой своей кончины светлые и добрые воспоминания. Дожил же он аж до 1823 года, умерев в царствование императора Александра I. Им же он был награжден классным чином и огромной по тамошним временам пенсией в 1200 рублей в год.

– Не раз уже виделись, – повторил Лешка. – И все за Дунаем. А в последний раз, пожалуй что, при Козлудже.

– О-хо-хо-о… Козлуджа эта, – вздохнул денщик. – Шибко злое то место! Барин мой сильно после той баталии от раны мучился и душою весьма болел. Басурман ведь он разбил, а его еще и виноватить в том стали. Ох, вот ведь, опять этот мой язык! И чего вот разболтался?! – и он потешно постукал по губам ладонями.

– Так он же без костей, Прохор. Ему-то что?! – усмехнулся Егоров.

– Ох, ваша правда, господин майор, – капрал горестно покачал головой. – И ведь верно вы говорите – без костей он, вот и мелет, чего только захочет. Давайте скидывайте свой доломан, а я вам сейчас из ковшика полью. Вы какую больше признаете: тепленькую али холодную?

– Ого, вот это сервис! – усмехнулся Алексей. – Я говорю – какой молодец ты, братец. Ловкий и умелый. Повезло их превосходительству с тобой. Давай-ка лучше тепленькую. Холодную мы лучше для Александра Васильевича оставим. Я помню, как он на тебя за нагретую в Румелии пенял.

– Да, а че не пенять-то? По три раза же обливается Ляксандр Васильевич! Ведра таскать замучаешься, а ему все студеную подавай, – ворчал Прохор, поливая из ковшика на плечи Лешки.

Пока он обтирался чистой тряпицей, денщик умело и быстро выбил пыль из егерского доломана и из картуза и подал вещи Алексею.

– О, ну вот, теперяча можно смело и к генералу идти! – удовлетворенно потеребил усы Прохор. Как вам оно?

– Словно заново родился, Прохор Иванович, – улыбнулся Алексей. – Спасибо тебе. Это тебе на гостинец. Вон, на тот же кренделек с маком, – и сунул в руки отнекивающегося денщика гривенник. – Да я от чистого сердца, ну же, Пасхальная неделя ведь идет!

– Ну тады ладно, благодарствую, вашвысокоблагородие. На гривенный мне даже и на пару стопок хватит, и тем же крендельком закусить, – и Прошка лукаво сощурился.



– Растешь, голубчик, уже майор! Премьер-майор! – Суворов, подскочив к представившемуся по всей форме Егорову, с радостной улыбкой тряс его за плечи. – А я тебе говорил, соколик, что ежели тебе крылышки не подрежут – так ты высоко еще взлетишь! Слыхал я про твой перевал, а то как же! Хорошее, славное дело у тебя там вышло! Жаль только, что меня тогда на командовании уже не было. Бригадой Заборовского там бы мы точно не обошлись! Всей дивизией бы по османскому Бургасу ударили, а потом марш, марш – и на Царьград! Все! И проливы наши! Ну что поделать, видать, всему свое время! Рад, очень рад, что ты ко мне со своими стрелками сюда пришел, знаю я, что ты сейчас Очаков с егерями стережешь. А на Буге у тебя вот такенный замок для турок на границе навешен, – развел он руками. – Но и здесь для вас будет у меня хорошее дело. Петька! – крикнул он, выглянув из шатра. – Вестовому пулей к бригадиру! К тому, что к нам из военной коллегии недавно прибыл. Пускай он сюда быстрее идет!

И снова обернувшись к Алексею, внимательно его оглядел с головы до ног.

– Егерь, что-то не похоже, что ты две недели в пути верхом был: лицо у тебя чистое, румяное, а с мундира вся пыль сбита. Ты часом не в бане, перед тем как мне представиться, помылся?

– Да не-ет, ваше превосходительство, – покачал головой Егоров. – Только лишь умылся. Почистил мундир и амуницию. Как же мне в грязнулях-то быть, да перед любимым генералом?

– Прошка! – выкрикнул Александр Васильевич. – А ну-ка, поди сюда быстро, плут ты эдакий!

В шатер пулей влетел денщик.

– Ко мне во-он какие майоры, все прям ухоженные заходят, а твой генерал даже и малым ковшиком ополоснуться не может. Говори как на духу сущую правду: воду мне наносил?

– Все, как и положено, батюшка барин! – капрал вытянулся по стойке смирно. – Не извольте беспокоиться! В теньке вас те ведерочки ждут!

– А холодна ли та водица? – строго вглядываясь в денщика и подозрительно щурясь, спросил Суворов.

– Ох и студеная, батюшка барин, – поежился Прохор. – Ажно зубы от холода сводит.

– Ну, пошли тогда, – милостиво кивнул генерал. – Поглядим, какая она там нонче. Но смотри, ежели ты меня обманул, прохвост, то палочек точно получишь! Посиди пока в шатре, голубчик, – Суворов кивнул на скамейку. – Посиди, майор, посиди, а мы с Прошей совсем скоро управимся. Да и немец этот вот-вот уже должен сюда, в шатер, подойти.

Генерал с капралом вышли за полог, а Алексей, сидя на скамейке, собирал воедино обрывки фраз полководца: «Немец», «Бригадир из коллегии» и еще та формулировка в письме от Баранова – «В ставке Суворова А. В. поступите в прямое распоряжение хорошо знакомого вам лица». Все «пазлы» в уме теперь сложились воедино. Егоров уже прекрасно понимал, кого он совсем скоро здесь увидит. Поэтому, когда послышались шаги, откинулся полог у шатра, он уже стоял по стойке «смирно» и радостно приветствовал своего давнего начальника и благодетеля.

– Ваше высокородие, премьер-майор Егоров с особой ротой егерей прибыл под ваше командование! Рад служить под вашим началом, Генрих Фридрихович!

– Ох и плут же ты, Егоров! – покачал головой барон. – Сразу видать, догадался, что именно меня здесь увидишь?! Ну никакой нечаянности с тобой не получилось. Иди давай сюда! – и он крепко стиснул плечи егеря.

«Стареет фон Оффенберг. Даже на сантименты, вон, потянуло, – с улыбкой подумал Алексей, разглядывая бригадира. – Но так-то он молодцом держится. Уже ведь за пятьдесят дядьке, а он все такой же бодрый и подтянутый».

Генрих Фридрихович со своей стороны также разглядывал егеря.