Глазомер! Быстрота! Натиск!
Часть 1 из 26 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Глава 1. В Николаевской
Глава 2. Десант
Глава 3. Конница атакует!
Глава 4. Разведка
Глава 5. Держаться!
Глава 6. Преследование прекратить!
Глава 7. Я на камушке сижу, на Очаков я гляжу!
Глава 8. Осада
Глава 9. Березань
Глава 10. Штурм!
Глава 1. На формировании
Глава 2. Дела семейные
Глава 3. Знамя
Глава 4. За Днестр
Глава 5. Дозорная служба
Глава 6. Фокшаны
Глава 7. Поиски за рекой
Глава 8. Рымник
Глава 9. Засада
Глава 10. Операция «Возмездие»
Заключение
* * *
Егерь императрицы. Глазомер! Быстрота! Натиск!
Глава 1. В Николаевской
– Очень все это рискованно, Алексей, – Гусев покачал с сомнением головой. – Год назад мы аж четыре алая из Очакова на себя вытянули, почти что сутки приличный плацдарм вот здесь, прямо напротив держали. А ведь турки действительно тогда поверили, что мы тут большое наступление начали, и аж на целых три недели высадку своего десанта под Кинбурн отложили. Неужто ты думаешь, что они обратно позволят нам такое и в этом же самом месте повторить? Чать, ведь ученые уже, хорошо нами битые. Вон сколько ретраншементов возле самого Буга за этот год нарыли!
– Все так, Сергей, все так, – проговорил Егоров, пристально разглядывая противоположный берег в свою трубу. – И земляные укрепления они там возвели, и народу в них нагнали, и даже полевые орудия выставили. А самое главное: уверены они сейчас в том, что именно здесь, вот в этом самом месте русские уже точно во второй раз к ним не пойдут! Это ведь какими дураками надобно быть, чтобы лезть повторно сюда, на такой вот укрепленный участок берега, когда для этого можно выбрать гораздо более спокойный и удобный. Нет, друг, действовать надобно так, как от тебя не ожидает противник, по-Суворовски, а значит, решительно, напористо и дерзко.
Вспомни наши давние десанты в ту войну под Гуробалами или Туртукаем. Как мы меньшими силами неприятеля там разгромили и в панику его ввели! Наш план мы не меняем, тем паче, что с генерал-аншефом он уже согласован: через три дня, в ночь на 24 мая, батальон выходит десантом на противоположный берег под деревней Покровкой. Сбивает неприятеля с Бугских приречных укреплений и сам же их занимает. Полк Касперова после того переправляется наплывом и уходит в прорыв наводить панику в тылу у турок. Его основная задача – перетянуть их внимание на северную сторону пограничной линии. А вот уже наша общая с казаками – это приковать внимание неприятеля к себе, отвлечь его от места основной переправы русских войск и притянуть к себе все имеющиеся у турок резервы.
На следующую после нашей высадки ночь дивизия Александра Васильевича начнет переправу ниже Николаевской в том самом месте, где в Первую кампанию стоял понтонный мост. Глубины там все давно уже промерены, а кое-где так даже и старые сваи еще видны. Думаю, что понтонерам большого труда не будет в этом месте быстро новый возвести. Сорок верст прямого пути будет от нас и до той переправы. Когда уже турки поймут, где основная наша высадка идет, то их пехоте целый день хода понадобится, чтобы от этой самой Покровки и на юг пройти. Ну а уж с их конницей да без поддержки пехоты Суворов сумеет даже и со своей неполной дивизией справиться. Османские орудия же и вовсе не успеют туда докатиться, ибо нет в их канонирах – топчу той выучки, что имеется у наших артеллеристов, хотя и натаскивали турок так активно все это время месье французы. Жалко, времени у нас на подготовку совсем мало. Учебная рота только лишь наполовину сформирована, а с переводом туда четырех офицеров с унтерами и капралами в строевых подразделениях теперь приличный некомплект командиров образовался. Ну да ладно, чего уж тут говорить, как-нибудь и с этим мы справимся. Пойдем, Сергей, поглядим, как молодых на полигонах готовят, да потом в хозяйство Рогозина заглянем. Посмотрим, как он там к выходу со своими людьми подготовился.
– Третье, четвертое отделение – на огневой рубеж марш! Пятое и шестое, вон под этот шест встали, отрабатываете зарядку фузей! – скомандовал старший оружейник учебной роты. – Капралы за своими людьми глядят, и если что вдруг не так, то их поправляют. Семен, Катышев, ты давай-ка там сам напротив мишеней со стрелками работай, а я уж пока здесь буду, – приказал он своему помощнику.
Афанасий прошелся перед дюжиной выстроившихся в ряд молодых егерей. Каждый из них стоял по стойке смирно, ловя взглядом строгого унтера.
– Ну и чего так кучно сгуртовались-то? – проворчал он недовольно. – Ты вот, Серафим, как с ружжом собираешься работать, когда тебя с боков Фаддейка с Зиновием подпирают? Вона, погляди на ребяток с пятого капральства, как они там хорошо стоят, никакой помехи или неудобства другу дружке не чинят. А ну-ка быстро на шаг разошлись во все стороны! Вот так, – пробурчал он, распределив людей в шеренге. – Значится так, пока третье и четвертое отделения у нас стреляют по мишеням, будете у меня здесь показывать, как же вы в быстрой зарядке навострились. Еще раз повторяю: забудьте все, чему вас учили в рекрутской команде и потом еще в пехотном полку, что касаемо заряжения фузей. Совсем недавно аж на тридцать два шага предписывалось вам это делать, и хотя новым уставом это дело теперяча до двадцати двух сократили, такое нам все одно не подходит. Скорость боя пошереножного пехотного строя – это лишь один выстрел в минуту. Ежели мы с вами вот так вот и будем стрелять, то батальон даже до третьего боя у нас не доживет. А то, может, и в самом первом он весь там, на поле, поляжет. Запомните, братцы: егеря всегда на острие атаки пехоты идут или же в прикрытии ее отхода. Между ними и неприятелем лишь их точный выстрел да замах османской сабли. Замедлитесь или же неточно своей пулей во вражину ударите, сверкнет та сабелька над головой у турецкого всадника, раз, и вас уже нет в живых. Так что быстрота, сноровка и точность – вот что сейчас есть сама ваша жизнь. Боевых патронов, надеюсь, ни у кого с собой нет? Никто вдруг не снарядил их по своей дури? Ну вот и правильно, рано вам еще с собой в патронташах боевые припасы таскать. И все равно положенная команда для всех сейчас одна – кру-угом!
Строй молодых солдат развернулся в противоположную от огневого рубежа сторону, и после осмотра оружия все они начали сноровисто отрабатывать его заряжение. Слышался стук шомполов о стенки стволов, щелчки курков да их удары об огниво «вхолостую». А за их спиной, на огневом рубеже уже хлопали первые выстрелы. Третье и четвертое отделения приступили к стрельбе по своим мишеням.
– Ты куда глаза-то свои прикрываешь, дурья твоя башка?! – донесся крик капрала Катышева. – Кульков, ну ты куда палишь-то?! Вот с того-то у тебя и дырок в мишени гораздо меньше, чем у всех остальных! Конечно, с чего бы им там быть, когда у нас тут такой заяц в плутонге нарисовался! Это тебе не пехотное каре, которое перед собою в дымное облако пуляет. Это ведь егерская цепь, дурила! Еще раз увижу, что ты жмуришься, под ребра у меня сразу схлопочешь! А вот отделенный командир тебе еще потом горячих добавит. Слыхал меня, Влас? – кивнул он командиру третьего капральства.
– Да слышал я, слышал, Семен, – покачал головой крепкий ветеран. – У меня тут двое таких. Я и за Ванькой Рябым это же заметил. Почитай, что у кажного отделения такие вот моргуны у нас есть. А чего, в пехотном полку-то на это вообще ведь не обращают внимания. Там хорошо, ежели по три патрона за полгода давали молодым стрельнуть, а кое-где так и вообще на холостом бое все стрелковое учение проходило. Вот и боятся люди ружейного грохота и огня, потому как непривычные они к такому.
– Ну что же нам остается делать, будем учить, – вздохнул Катышев. – С Афанасием Ивановичем посоветуюсь или вообще даже с их благородием. Коли исправятся, так останутся у нас, ну а ежели нет, так обратно в свой полк уйдут. У нас ведь, вон, даже повара или интендантские не хуже многих строевых стреляют. На кой нам вообще такая вот обуза здесь нужна? Так, ладно, слушай мою команду – положение «с колена» принять! Тремя патронами быстрым боем, по мишеням – огонь!
«Бам! Бам! Бам!» – слышались ружейные выстрелы из-за перелеска.
– Матвей, за конями пригляди, пока мы на полигоне с господином майором будем, – Алексей кивнул сопровождающему их с Гусевым вестовому.
– Пошли, Сергей Владимирович, поглядим, как там молодые свой стрелковый навык нарабатывают.
– Ружья на ремень! Сомкнуть строй! – донеслось до подходящих к стрелкам офицеров. – Смирно! Ваше высокоблагородие, отделения учебной роты проходят занятия по стрелковой подготовке! Докладывает старший оружейной команды подпрапорщик Мальцев!
Алексей козырнул старшему унтер-офицеру.
– Продолжайте и далее свои занятия, Афанасий Иванович. Считайте, что нас здесь рядом с вами как бы и нет. А мы с главным квартирмейстером со стороны тут поглядим.
На лицах молодых солдат читалось напряжение. Как же, сам командир батальона сейчас на них смотрит! А ну как он на тебя вдруг сейчас осерчает?! Ох и страшно!
Они суматошно выдергивали учебные патроны из поясного патронташа, скусывали с них кончик плотной бумаги, имитировали засыпку пороха на полку замка и в ружейное дуло. А вот теперь примять все хорошо шомполом и подать свинцовую пулю в ствол. Заряжено! «Щелк, щелк, щелк», – только и слышались сухие удары курка.
– Не просто так ударный кремень портим! – рявкнул Афанасий. – Пущай даже и в холостую, но все же хорошо мишени выцеливайте! Не зря же там для вас щиты ладили! Вот и представляйте, что это турка прямо сюда к вам по полю скачет. Эй, рыжий, как уж тебя там, Митрофан, ты почто резко спусковой крючок дергаешь?! Даже мне отседова это видно. Коли по-настоящему палить станешь, так весь казенный свинец в землю вгонишь. Плавный спуск и ровный должон у тебя быть, опосля самого вдоха. Сто раз ведь уже повторял, сами следите, как с ружжом работаете. Лучше чуток позже выстрелить, да зато точно, чем впустую, в белый свет бестолково лупить!
Солдаты старались. Видно было, что им очень не хочется ударить в грязь лицом перед высоким начальством.
Со стороны перелеска показались фигуры двух егерей. Более молодой, с офицерской саблей на широком поясе и с выпушкой на каске заметно прихрамывал.
– Ваше высокоблагородие, учебная рота находится на занятиях. Разрешите получить от вас замечания? Командир роты капитан-поручик Самойлов! – доложился офицер.
– Старший сержант Дубков! – вскинул руку к головному убору пожилой унтер.
– У меня пока что замечаний нет, Николай Александрович, – улыбнулся Егоров. – Мы ведь и сами вот только что сюда подошли. Что, Макарыч, я смотрю, не поспеваешь ты уже за своим ротным? – обратился он к седому ветерану.
– Дык за ним разве же угонишься, ваше высокоблагородие, – усмехнулся тот. – Куды уж мне, старику, да за молодыми бегать. Хотя их благородию, конечно, бы поберечь ногу надобно. Все же такое сурьезное ранение у него было, ладно хоть кость опосля удачно срослась, а то бы… – и он, вздохнув, махнул рукой.
– Ладно, ладно, Иван Макарович, ты уж на себя не наговаривай, шустрее и сноровистее многих молодых и сам будешь. Скольким солдатам свой воинский опыт передал, меня, вон, свое время учил. Потерпи немного, дядька. Ну вот кому, как не тебе, в унтерском старшинстве на этой учебной роте быть, да с таким-то богатым егерским навыком?
– А вот вам, господин капитан-поручик, действительно поберечься нужно, – перевел он взгляд на Самойлова. – Акакий Спиридонович вчера вечером мне докладывал, что вас рана начала беспокоить и что вам покой теперь непременно нужен. Может, все же возьмете отпуск для поправки здоровья? Полагаю, что вам отказа в штабе армии в этом не будет. Если что, так я и сам там походатайствую.
– Премного благодарен вам, ваше высокоблагородие, за ваше участие и беспокойство, – учтиво склонил голову Николай. – Однако все же прошу вас не тревожиться обо мне. Рана моя почти что уже зажила. Я ее сам по своей нерасторопности немного разбередил, когда показывал солдатам их действия при штурме учебной фортеции. Оступился там слегка, ударил, и вот на тебе, – и он, притопнув ногой, поморщился. – Батальонный лекарь чудодейственную мазь мне сготовил, говорит, что ежели целую седмицу, не пропуская ни дня, ее в ногу втирать, то тогда уже точно боль отпустит. Ну вот как мне от батальона удалиться, Алексей Петрович, когда впереди у нас такое серьезное дело намечается? Что уж, я и сам разве не вижу, как строительные да понтонные роты на берегу споро работают? Войска наши совсем скоро в наступление, на Очаков двинут. А мне что же, в тиши отлеживаться? Простите, не смогу я уже так! Попрошу вас, господин подполковник, оставить меня при батальоне, хотя бы даже и в этой вот учебной роте, коли уж из строевой стрелковой сюда перевели.
– С повышением перевели, Николай, – отметил Егоров. – Не задвинули, а серьезное дело доверили, как грамотному, боевому офицеру, причем георгиевскому кавалеру. Еще и таких командиров в помощь, вон, выделили. Ладно, Самойлов, не хотите от действующей армии для поправки здоровья отъехать, значит, тогда сами за собою смотрите и не запускайте рану. Жаль вот, времени на все про все у нас мало. Еще бы пару месяцев здесь, на этом берегу, укомплектоваться да начальный егерский навык молодым солдатам набить.
– Неужто пойдем скоро, господин подполковник? Приказ на переправу получен? – вскинулся ротный.
– Тихо, тихо, капитан-поручик! – оборвал его командир батальона. – Отойдемте, господа офицеры, не будем здесь подпрапорщику мешать. А ты, Афанасий, и далее продолжай занятия с солдатами. Я гляжу, у них сейчас гораздо лучше получается, чем три дня назад, когда мы у вас были. Уже даже и сноровка у некоторых становится видна, рука на этом оружейном деле потихоньку начинает набиваться.
Офицеры отошли на десяток шагов в сторону, а учебные отделения продолжили отработку быстрого заряжания.
– Вы бы не кричали такое при подчиненных, Николай. Ну что вы, неужто своих солдат совсем не знаете? – сказал, пожурив капитана-поручика, Егоров. – Это же как сарафанное радио: на одной околице бабка Акулина своей соседке рассказала, что у нее Пеструшка вдруг яйца в крапинку начала нести, а вечером об этом уже и все село знает. Ну а следующие сутки три соседние деревни пересуды ведут. Не нужно людей будоражить. Мы все-таки на постое у станичников в их избах располагаемся. А ну как вдруг слух да на тот берег перебежит? Всякое ведь может случиться, тот же рыбак, скажем, может в руки туркам при ловле попасть. Ну ладно, вижу, ты и сам это все понимаешь, готовьтесь, совсем скоро важный приказ будет. Твою роту мы в бой вводить не собираемся. Она еще неукомплектованная и необученная пока у нас. Только-только вот отделения в ней начали сбиваться. Так что будете пока на подхвате. Вон, интендантской службе Рогозина поможете. Где-то переправу нужно будет организовать. Доставка тех же боевых припасов или же вынос раненых на вас ляжет. Тоже, знаешь, то еще это хлопотное дело. Ну а коли уж совсем жарко станет, так и твои семь с половиной десятков бойцов для нас самым последним резервом будут. Не дай Бог, конечно, – это уже самый край. В любом случае, Николай Александрович, все солдаты должны быть вооружены, экипированы, уверены в себе и в своих товарищах. Я погляжу, кроме унтеров и капралов ни у одного пистолей и тесаков при себе нет?
– Нет, господин подполковник, – покачал головой Самойлов. – Три дня назад только лишь последние два десятка фузей получили, да и то пехотных с длинным стволом. Если еще вдруг новобранцев к нам подведут, то у меня их вообще ведь вооружать нечем будет. Два старых ружья лишь в запасе имеются, которые Мальцев с Катышевым отлаживают, вот и все. Из штуцеров только у них они и есть. Это те, которые свои, закрепленные, что они с собою из стрелковых рот сюда забрали. Тромбон, вон, один выдали, да и у того ударный замок неисправный. Опять же, оружейники наши вечерами над ним колдуют, пытаются восстановить. Э-э-эх, – и ротный, махнув рукой, огорченно вздохнул. – Не егерское у меня подразделение, а словно ополовиненная мушкетерская рота!
– Ладно, придумаем что-нибудь со временем, не журись, Николай, – потрепал его по плечу подполковник. – Ну кто же вот за три недели, да из новых людей боевое егерское подразделение сразу создаст? Для этого ведь долгие месяцы и хлопоты нужны. Подожди вот, со временем и твоя рота не хуже всех прочих у нас будет. А по поводу оружия я подумаю, что тут еще можно будет с этим поделать. Пока же готовьтесь воевать тем, что у вас и так сейчас есть. Фузеи с запасом патронов ведь имеются? Штыки при них? Ну, значится, у тебя уже солдаты. Гренады им, конечно, пока что еще рано давать, себя они быстрее ими побьют, чем врага. А для работы с пистолем тоже ведь особый навык нужен. Вот и наработаете его на трофейных, на учебных коротышах. Как только уверенно ими владеть научитесь, так и боевые наши драгунские пистоли потом получите.
Посмотрев, как два отделения бьют по мишеням, командир батальона и его главный квартирмейстер отправились дальше.
В станице Николаевской и возле нее царила суета. По только что подсохшим от весенней грязи дорогам шагали войсковые пехотные колонны. За околицей дымили многочисленные костры, скакали казачьи и драгунские сотни, катили в орудийных упряжках на передках пушки. Все это говорило о том, что возле Буга собирается сейчас большая военная сила. Так же многолюдно было в самой станице, где квартировались те части, что располагались здесь и ранее, или же те, что успели подойти сюда раньше других.
Возле переулка, выходящего на околицу к оврагу, там, где располагалось тыловое хозяйство батальона, стоял усиленный караул егерей.
– Ваше высокоблагородие, чуть было с драгунами недавно не сцепились, – рассказывал Алексею фурьер Луковкин. – У нас же здеся все под особой, под строгой охраной находится, не зря же мы весь проезд той вон лесиной с полосами перегородили и ажно цельное отделение при ней выставили. Чай, столько добра батальонного за спиной хранится, а эти-то злыдни все прут и прут! «Открывай! – кричат нам. – Открывай, пяхота! Заграбастали себе всю улицу, а нам, дескать, и жить вовсе негде! Убирай свою разрисованную оглоблю с пути, а иначе вас всех тут конями потопчем!» Вот так вот и орут, прямо как оглашенные! – рассказывал взволнованный унтер. – Ну, вот и пришлось нам штыками грозить. Я им, значится, кричу: «Топтать начнете, так мы вам кишки выпустим!» А там уже их унтер с пятью человеками спешился, и они за эту самую загородку руками схватились. Ладно хоть наш господин старший интендант с комендантским плутонгом сюды подоспел. «В две шеренги становись! – кричит. – Ружья наизготовку! Первая с колена, вторая стоя к стрельбе товсь!» Ни разу я еще Александра Павловича таким вот грозным не видел. Ну, драгуны-то сразу спужались и дали от нас деру. Вот теперь сам тут буду стоять да за порядком приглядывать.
– Смотри как у вас тут жарко, – покачал головой Егоров. – Молодцы! Ладно, фурьер, продолжайте и дальше свою службу. Никого из чужих, кроме разве что господ офицеров, сюда не пускайте. Да и к тем в сопровождение патруль приставляйте, а прежде всего через вестового главного интенданта предупреждайте. У нас в этом переулке свободного жилья вовсе даже нет, а все сараюшки и клети батальонным добром заставлены. Вот и нечего здесь кому бы то ни было шататься.
Во дворах и на самой улице копошились солдаты в зеленых мундирах. Слышалась перебранка, стук молотков и вжиканье пилы. Кто-то отчитывал Степана с Герасимом за их небрежение и леность. Кто-то громогласно звал какого-то Ваньку, обещая на его дрянную башку кару небесную, если он сию минуту, зараза, не вернет бондарский скобель и долото.
Зайдя за плетень одной из хат, Алексей увидел все свое батальонное интендантское начальство. Рогозин в окружении старших тыловых групп и штатных ротных мастеров осматривал походные кухни. Все три одноосные и большая двухосная чадно дымили в небо из своих труб, а в их топки закидывали все новые и новые полешки.
– Что это они у вас так чадят-то, Александр Павлович? – подойдя поближе, спросил своего интенданта Алексей. – Как будто тут у вас четыре бани разом растапливают. Не боитесь, что от перегрева котлы не выдержат и рванут?
Глава 2. Десант
Глава 3. Конница атакует!
Глава 4. Разведка
Глава 5. Держаться!
Глава 6. Преследование прекратить!
Глава 7. Я на камушке сижу, на Очаков я гляжу!
Глава 8. Осада
Глава 9. Березань
Глава 10. Штурм!
Глава 1. На формировании
Глава 2. Дела семейные
Глава 3. Знамя
Глава 4. За Днестр
Глава 5. Дозорная служба
Глава 6. Фокшаны
Глава 7. Поиски за рекой
Глава 8. Рымник
Глава 9. Засада
Глава 10. Операция «Возмездие»
Заключение
* * *
Егерь императрицы. Глазомер! Быстрота! Натиск!
Глава 1. В Николаевской
– Очень все это рискованно, Алексей, – Гусев покачал с сомнением головой. – Год назад мы аж четыре алая из Очакова на себя вытянули, почти что сутки приличный плацдарм вот здесь, прямо напротив держали. А ведь турки действительно тогда поверили, что мы тут большое наступление начали, и аж на целых три недели высадку своего десанта под Кинбурн отложили. Неужто ты думаешь, что они обратно позволят нам такое и в этом же самом месте повторить? Чать, ведь ученые уже, хорошо нами битые. Вон сколько ретраншементов возле самого Буга за этот год нарыли!
– Все так, Сергей, все так, – проговорил Егоров, пристально разглядывая противоположный берег в свою трубу. – И земляные укрепления они там возвели, и народу в них нагнали, и даже полевые орудия выставили. А самое главное: уверены они сейчас в том, что именно здесь, вот в этом самом месте русские уже точно во второй раз к ним не пойдут! Это ведь какими дураками надобно быть, чтобы лезть повторно сюда, на такой вот укрепленный участок берега, когда для этого можно выбрать гораздо более спокойный и удобный. Нет, друг, действовать надобно так, как от тебя не ожидает противник, по-Суворовски, а значит, решительно, напористо и дерзко.
Вспомни наши давние десанты в ту войну под Гуробалами или Туртукаем. Как мы меньшими силами неприятеля там разгромили и в панику его ввели! Наш план мы не меняем, тем паче, что с генерал-аншефом он уже согласован: через три дня, в ночь на 24 мая, батальон выходит десантом на противоположный берег под деревней Покровкой. Сбивает неприятеля с Бугских приречных укреплений и сам же их занимает. Полк Касперова после того переправляется наплывом и уходит в прорыв наводить панику в тылу у турок. Его основная задача – перетянуть их внимание на северную сторону пограничной линии. А вот уже наша общая с казаками – это приковать внимание неприятеля к себе, отвлечь его от места основной переправы русских войск и притянуть к себе все имеющиеся у турок резервы.
На следующую после нашей высадки ночь дивизия Александра Васильевича начнет переправу ниже Николаевской в том самом месте, где в Первую кампанию стоял понтонный мост. Глубины там все давно уже промерены, а кое-где так даже и старые сваи еще видны. Думаю, что понтонерам большого труда не будет в этом месте быстро новый возвести. Сорок верст прямого пути будет от нас и до той переправы. Когда уже турки поймут, где основная наша высадка идет, то их пехоте целый день хода понадобится, чтобы от этой самой Покровки и на юг пройти. Ну а уж с их конницей да без поддержки пехоты Суворов сумеет даже и со своей неполной дивизией справиться. Османские орудия же и вовсе не успеют туда докатиться, ибо нет в их канонирах – топчу той выучки, что имеется у наших артеллеристов, хотя и натаскивали турок так активно все это время месье французы. Жалко, времени у нас на подготовку совсем мало. Учебная рота только лишь наполовину сформирована, а с переводом туда четырех офицеров с унтерами и капралами в строевых подразделениях теперь приличный некомплект командиров образовался. Ну да ладно, чего уж тут говорить, как-нибудь и с этим мы справимся. Пойдем, Сергей, поглядим, как молодых на полигонах готовят, да потом в хозяйство Рогозина заглянем. Посмотрим, как он там к выходу со своими людьми подготовился.
– Третье, четвертое отделение – на огневой рубеж марш! Пятое и шестое, вон под этот шест встали, отрабатываете зарядку фузей! – скомандовал старший оружейник учебной роты. – Капралы за своими людьми глядят, и если что вдруг не так, то их поправляют. Семен, Катышев, ты давай-ка там сам напротив мишеней со стрелками работай, а я уж пока здесь буду, – приказал он своему помощнику.
Афанасий прошелся перед дюжиной выстроившихся в ряд молодых егерей. Каждый из них стоял по стойке смирно, ловя взглядом строгого унтера.
– Ну и чего так кучно сгуртовались-то? – проворчал он недовольно. – Ты вот, Серафим, как с ружжом собираешься работать, когда тебя с боков Фаддейка с Зиновием подпирают? Вона, погляди на ребяток с пятого капральства, как они там хорошо стоят, никакой помехи или неудобства другу дружке не чинят. А ну-ка быстро на шаг разошлись во все стороны! Вот так, – пробурчал он, распределив людей в шеренге. – Значится так, пока третье и четвертое отделения у нас стреляют по мишеням, будете у меня здесь показывать, как же вы в быстрой зарядке навострились. Еще раз повторяю: забудьте все, чему вас учили в рекрутской команде и потом еще в пехотном полку, что касаемо заряжения фузей. Совсем недавно аж на тридцать два шага предписывалось вам это делать, и хотя новым уставом это дело теперяча до двадцати двух сократили, такое нам все одно не подходит. Скорость боя пошереножного пехотного строя – это лишь один выстрел в минуту. Ежели мы с вами вот так вот и будем стрелять, то батальон даже до третьего боя у нас не доживет. А то, может, и в самом первом он весь там, на поле, поляжет. Запомните, братцы: егеря всегда на острие атаки пехоты идут или же в прикрытии ее отхода. Между ними и неприятелем лишь их точный выстрел да замах османской сабли. Замедлитесь или же неточно своей пулей во вражину ударите, сверкнет та сабелька над головой у турецкого всадника, раз, и вас уже нет в живых. Так что быстрота, сноровка и точность – вот что сейчас есть сама ваша жизнь. Боевых патронов, надеюсь, ни у кого с собой нет? Никто вдруг не снарядил их по своей дури? Ну вот и правильно, рано вам еще с собой в патронташах боевые припасы таскать. И все равно положенная команда для всех сейчас одна – кру-угом!
Строй молодых солдат развернулся в противоположную от огневого рубежа сторону, и после осмотра оружия все они начали сноровисто отрабатывать его заряжение. Слышался стук шомполов о стенки стволов, щелчки курков да их удары об огниво «вхолостую». А за их спиной, на огневом рубеже уже хлопали первые выстрелы. Третье и четвертое отделения приступили к стрельбе по своим мишеням.
– Ты куда глаза-то свои прикрываешь, дурья твоя башка?! – донесся крик капрала Катышева. – Кульков, ну ты куда палишь-то?! Вот с того-то у тебя и дырок в мишени гораздо меньше, чем у всех остальных! Конечно, с чего бы им там быть, когда у нас тут такой заяц в плутонге нарисовался! Это тебе не пехотное каре, которое перед собою в дымное облако пуляет. Это ведь егерская цепь, дурила! Еще раз увижу, что ты жмуришься, под ребра у меня сразу схлопочешь! А вот отделенный командир тебе еще потом горячих добавит. Слыхал меня, Влас? – кивнул он командиру третьего капральства.
– Да слышал я, слышал, Семен, – покачал головой крепкий ветеран. – У меня тут двое таких. Я и за Ванькой Рябым это же заметил. Почитай, что у кажного отделения такие вот моргуны у нас есть. А чего, в пехотном полку-то на это вообще ведь не обращают внимания. Там хорошо, ежели по три патрона за полгода давали молодым стрельнуть, а кое-где так и вообще на холостом бое все стрелковое учение проходило. Вот и боятся люди ружейного грохота и огня, потому как непривычные они к такому.
– Ну что же нам остается делать, будем учить, – вздохнул Катышев. – С Афанасием Ивановичем посоветуюсь или вообще даже с их благородием. Коли исправятся, так останутся у нас, ну а ежели нет, так обратно в свой полк уйдут. У нас ведь, вон, даже повара или интендантские не хуже многих строевых стреляют. На кой нам вообще такая вот обуза здесь нужна? Так, ладно, слушай мою команду – положение «с колена» принять! Тремя патронами быстрым боем, по мишеням – огонь!
«Бам! Бам! Бам!» – слышались ружейные выстрелы из-за перелеска.
– Матвей, за конями пригляди, пока мы на полигоне с господином майором будем, – Алексей кивнул сопровождающему их с Гусевым вестовому.
– Пошли, Сергей Владимирович, поглядим, как там молодые свой стрелковый навык нарабатывают.
– Ружья на ремень! Сомкнуть строй! – донеслось до подходящих к стрелкам офицеров. – Смирно! Ваше высокоблагородие, отделения учебной роты проходят занятия по стрелковой подготовке! Докладывает старший оружейной команды подпрапорщик Мальцев!
Алексей козырнул старшему унтер-офицеру.
– Продолжайте и далее свои занятия, Афанасий Иванович. Считайте, что нас здесь рядом с вами как бы и нет. А мы с главным квартирмейстером со стороны тут поглядим.
На лицах молодых солдат читалось напряжение. Как же, сам командир батальона сейчас на них смотрит! А ну как он на тебя вдруг сейчас осерчает?! Ох и страшно!
Они суматошно выдергивали учебные патроны из поясного патронташа, скусывали с них кончик плотной бумаги, имитировали засыпку пороха на полку замка и в ружейное дуло. А вот теперь примять все хорошо шомполом и подать свинцовую пулю в ствол. Заряжено! «Щелк, щелк, щелк», – только и слышались сухие удары курка.
– Не просто так ударный кремень портим! – рявкнул Афанасий. – Пущай даже и в холостую, но все же хорошо мишени выцеливайте! Не зря же там для вас щиты ладили! Вот и представляйте, что это турка прямо сюда к вам по полю скачет. Эй, рыжий, как уж тебя там, Митрофан, ты почто резко спусковой крючок дергаешь?! Даже мне отседова это видно. Коли по-настоящему палить станешь, так весь казенный свинец в землю вгонишь. Плавный спуск и ровный должон у тебя быть, опосля самого вдоха. Сто раз ведь уже повторял, сами следите, как с ружжом работаете. Лучше чуток позже выстрелить, да зато точно, чем впустую, в белый свет бестолково лупить!
Солдаты старались. Видно было, что им очень не хочется ударить в грязь лицом перед высоким начальством.
Со стороны перелеска показались фигуры двух егерей. Более молодой, с офицерской саблей на широком поясе и с выпушкой на каске заметно прихрамывал.
– Ваше высокоблагородие, учебная рота находится на занятиях. Разрешите получить от вас замечания? Командир роты капитан-поручик Самойлов! – доложился офицер.
– Старший сержант Дубков! – вскинул руку к головному убору пожилой унтер.
– У меня пока что замечаний нет, Николай Александрович, – улыбнулся Егоров. – Мы ведь и сами вот только что сюда подошли. Что, Макарыч, я смотрю, не поспеваешь ты уже за своим ротным? – обратился он к седому ветерану.
– Дык за ним разве же угонишься, ваше высокоблагородие, – усмехнулся тот. – Куды уж мне, старику, да за молодыми бегать. Хотя их благородию, конечно, бы поберечь ногу надобно. Все же такое сурьезное ранение у него было, ладно хоть кость опосля удачно срослась, а то бы… – и он, вздохнув, махнул рукой.
– Ладно, ладно, Иван Макарович, ты уж на себя не наговаривай, шустрее и сноровистее многих молодых и сам будешь. Скольким солдатам свой воинский опыт передал, меня, вон, свое время учил. Потерпи немного, дядька. Ну вот кому, как не тебе, в унтерском старшинстве на этой учебной роте быть, да с таким-то богатым егерским навыком?
– А вот вам, господин капитан-поручик, действительно поберечься нужно, – перевел он взгляд на Самойлова. – Акакий Спиридонович вчера вечером мне докладывал, что вас рана начала беспокоить и что вам покой теперь непременно нужен. Может, все же возьмете отпуск для поправки здоровья? Полагаю, что вам отказа в штабе армии в этом не будет. Если что, так я и сам там походатайствую.
– Премного благодарен вам, ваше высокоблагородие, за ваше участие и беспокойство, – учтиво склонил голову Николай. – Однако все же прошу вас не тревожиться обо мне. Рана моя почти что уже зажила. Я ее сам по своей нерасторопности немного разбередил, когда показывал солдатам их действия при штурме учебной фортеции. Оступился там слегка, ударил, и вот на тебе, – и он, притопнув ногой, поморщился. – Батальонный лекарь чудодейственную мазь мне сготовил, говорит, что ежели целую седмицу, не пропуская ни дня, ее в ногу втирать, то тогда уже точно боль отпустит. Ну вот как мне от батальона удалиться, Алексей Петрович, когда впереди у нас такое серьезное дело намечается? Что уж, я и сам разве не вижу, как строительные да понтонные роты на берегу споро работают? Войска наши совсем скоро в наступление, на Очаков двинут. А мне что же, в тиши отлеживаться? Простите, не смогу я уже так! Попрошу вас, господин подполковник, оставить меня при батальоне, хотя бы даже и в этой вот учебной роте, коли уж из строевой стрелковой сюда перевели.
– С повышением перевели, Николай, – отметил Егоров. – Не задвинули, а серьезное дело доверили, как грамотному, боевому офицеру, причем георгиевскому кавалеру. Еще и таких командиров в помощь, вон, выделили. Ладно, Самойлов, не хотите от действующей армии для поправки здоровья отъехать, значит, тогда сами за собою смотрите и не запускайте рану. Жаль вот, времени на все про все у нас мало. Еще бы пару месяцев здесь, на этом берегу, укомплектоваться да начальный егерский навык молодым солдатам набить.
– Неужто пойдем скоро, господин подполковник? Приказ на переправу получен? – вскинулся ротный.
– Тихо, тихо, капитан-поручик! – оборвал его командир батальона. – Отойдемте, господа офицеры, не будем здесь подпрапорщику мешать. А ты, Афанасий, и далее продолжай занятия с солдатами. Я гляжу, у них сейчас гораздо лучше получается, чем три дня назад, когда мы у вас были. Уже даже и сноровка у некоторых становится видна, рука на этом оружейном деле потихоньку начинает набиваться.
Офицеры отошли на десяток шагов в сторону, а учебные отделения продолжили отработку быстрого заряжания.
– Вы бы не кричали такое при подчиненных, Николай. Ну что вы, неужто своих солдат совсем не знаете? – сказал, пожурив капитана-поручика, Егоров. – Это же как сарафанное радио: на одной околице бабка Акулина своей соседке рассказала, что у нее Пеструшка вдруг яйца в крапинку начала нести, а вечером об этом уже и все село знает. Ну а следующие сутки три соседние деревни пересуды ведут. Не нужно людей будоражить. Мы все-таки на постое у станичников в их избах располагаемся. А ну как вдруг слух да на тот берег перебежит? Всякое ведь может случиться, тот же рыбак, скажем, может в руки туркам при ловле попасть. Ну ладно, вижу, ты и сам это все понимаешь, готовьтесь, совсем скоро важный приказ будет. Твою роту мы в бой вводить не собираемся. Она еще неукомплектованная и необученная пока у нас. Только-только вот отделения в ней начали сбиваться. Так что будете пока на подхвате. Вон, интендантской службе Рогозина поможете. Где-то переправу нужно будет организовать. Доставка тех же боевых припасов или же вынос раненых на вас ляжет. Тоже, знаешь, то еще это хлопотное дело. Ну а коли уж совсем жарко станет, так и твои семь с половиной десятков бойцов для нас самым последним резервом будут. Не дай Бог, конечно, – это уже самый край. В любом случае, Николай Александрович, все солдаты должны быть вооружены, экипированы, уверены в себе и в своих товарищах. Я погляжу, кроме унтеров и капралов ни у одного пистолей и тесаков при себе нет?
– Нет, господин подполковник, – покачал головой Самойлов. – Три дня назад только лишь последние два десятка фузей получили, да и то пехотных с длинным стволом. Если еще вдруг новобранцев к нам подведут, то у меня их вообще ведь вооружать нечем будет. Два старых ружья лишь в запасе имеются, которые Мальцев с Катышевым отлаживают, вот и все. Из штуцеров только у них они и есть. Это те, которые свои, закрепленные, что они с собою из стрелковых рот сюда забрали. Тромбон, вон, один выдали, да и у того ударный замок неисправный. Опять же, оружейники наши вечерами над ним колдуют, пытаются восстановить. Э-э-эх, – и ротный, махнув рукой, огорченно вздохнул. – Не егерское у меня подразделение, а словно ополовиненная мушкетерская рота!
– Ладно, придумаем что-нибудь со временем, не журись, Николай, – потрепал его по плечу подполковник. – Ну кто же вот за три недели, да из новых людей боевое егерское подразделение сразу создаст? Для этого ведь долгие месяцы и хлопоты нужны. Подожди вот, со временем и твоя рота не хуже всех прочих у нас будет. А по поводу оружия я подумаю, что тут еще можно будет с этим поделать. Пока же готовьтесь воевать тем, что у вас и так сейчас есть. Фузеи с запасом патронов ведь имеются? Штыки при них? Ну, значится, у тебя уже солдаты. Гренады им, конечно, пока что еще рано давать, себя они быстрее ими побьют, чем врага. А для работы с пистолем тоже ведь особый навык нужен. Вот и наработаете его на трофейных, на учебных коротышах. Как только уверенно ими владеть научитесь, так и боевые наши драгунские пистоли потом получите.
Посмотрев, как два отделения бьют по мишеням, командир батальона и его главный квартирмейстер отправились дальше.
В станице Николаевской и возле нее царила суета. По только что подсохшим от весенней грязи дорогам шагали войсковые пехотные колонны. За околицей дымили многочисленные костры, скакали казачьи и драгунские сотни, катили в орудийных упряжках на передках пушки. Все это говорило о том, что возле Буга собирается сейчас большая военная сила. Так же многолюдно было в самой станице, где квартировались те части, что располагались здесь и ранее, или же те, что успели подойти сюда раньше других.
Возле переулка, выходящего на околицу к оврагу, там, где располагалось тыловое хозяйство батальона, стоял усиленный караул егерей.
– Ваше высокоблагородие, чуть было с драгунами недавно не сцепились, – рассказывал Алексею фурьер Луковкин. – У нас же здеся все под особой, под строгой охраной находится, не зря же мы весь проезд той вон лесиной с полосами перегородили и ажно цельное отделение при ней выставили. Чай, столько добра батальонного за спиной хранится, а эти-то злыдни все прут и прут! «Открывай! – кричат нам. – Открывай, пяхота! Заграбастали себе всю улицу, а нам, дескать, и жить вовсе негде! Убирай свою разрисованную оглоблю с пути, а иначе вас всех тут конями потопчем!» Вот так вот и орут, прямо как оглашенные! – рассказывал взволнованный унтер. – Ну, вот и пришлось нам штыками грозить. Я им, значится, кричу: «Топтать начнете, так мы вам кишки выпустим!» А там уже их унтер с пятью человеками спешился, и они за эту самую загородку руками схватились. Ладно хоть наш господин старший интендант с комендантским плутонгом сюды подоспел. «В две шеренги становись! – кричит. – Ружья наизготовку! Первая с колена, вторая стоя к стрельбе товсь!» Ни разу я еще Александра Павловича таким вот грозным не видел. Ну, драгуны-то сразу спужались и дали от нас деру. Вот теперь сам тут буду стоять да за порядком приглядывать.
– Смотри как у вас тут жарко, – покачал головой Егоров. – Молодцы! Ладно, фурьер, продолжайте и дальше свою службу. Никого из чужих, кроме разве что господ офицеров, сюда не пускайте. Да и к тем в сопровождение патруль приставляйте, а прежде всего через вестового главного интенданта предупреждайте. У нас в этом переулке свободного жилья вовсе даже нет, а все сараюшки и клети батальонным добром заставлены. Вот и нечего здесь кому бы то ни было шататься.
Во дворах и на самой улице копошились солдаты в зеленых мундирах. Слышалась перебранка, стук молотков и вжиканье пилы. Кто-то отчитывал Степана с Герасимом за их небрежение и леность. Кто-то громогласно звал какого-то Ваньку, обещая на его дрянную башку кару небесную, если он сию минуту, зараза, не вернет бондарский скобель и долото.
Зайдя за плетень одной из хат, Алексей увидел все свое батальонное интендантское начальство. Рогозин в окружении старших тыловых групп и штатных ротных мастеров осматривал походные кухни. Все три одноосные и большая двухосная чадно дымили в небо из своих труб, а в их топки закидывали все новые и новые полешки.
– Что это они у вас так чадят-то, Александр Павлович? – подойдя поближе, спросил своего интенданта Алексей. – Как будто тут у вас четыре бани разом растапливают. Не боитесь, что от перегрева котлы не выдержат и рванут?
Перейти к странице: