Эффект бабочки
Часть 30 из 32 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Они думают, что смогут поймать меня.
Нет, не смогут.
Будиль
Жизнь никогда не перестает удивлять. Она способна изумить даже в трепетную минуту перед самым финалом. По крайней мере, если решаешь, как я, организовать свою смерть, пользуясь последней возможностью бессильного сохранить контроль.
Как же я была не права.
Пока времени до критического момента оставалось достаточно много, эта мысль вселяла оптимизм – смертельная доза снотворного давно хранилась в стакане. Я все подготовила, еще когда могла пользоваться левой рукой. Тот, кто наполовину парализован, не в состоянии выдавить из упаковки таблетки – это я предусмотрела. Старалась продумать все до мелочей.
Но в августовский вечер, который должен был стать для меня последним, я сидела в кресле перед окном.
Жизнь больше всего любишь тогда, когда знаешь, что скоро ее лишишься.
Подожду минутку. Может быть, еще одну? Дождь закончился, и мысль о том, что больше его уже никогда не увидишь, кажется нелепой. Как и сама смерть. И зачем нужна эта жизнь, если она изначально обречена? На что нам смерть? Если в конечном итоге все лишено смысла, зачем нужна эта единственная в своем роде Вселенная, где все будто идеально спланировано? Я никого не просила давать мне жизнь, это решение приняли без моего участия, но теперь, когда, приложив немалые усилия, я наконец к ней привыкла, ее вновь у меня отнимут.
Я долго терялась в своем отчаянии, впадая в безысходность. Безрассудное желание жить дальше боролось во мне со страхом остаться. Я безумно боюсь. Испытываю ужас от того, что ожидает меня перед смертью. Думаю, с болью я справлюсь, меня пугает не она, а беспомощность, полная зависимость от других. Пугает необходимость полагаться на чужую милость.
Я превращусь в нуждающуюся в помощи.
Эта мысль вселяет бо́льший ужас, чем сама смерть. Ведь помогать должна я. Так было всегда, и только так я умею. Теперь мне понятно, как я жила. Помощь стала моим жизненным кредо. Право на существование я обретала, лишь пренебрегая собой и своими интересами. Первое время, узнав о болезни, я думала, будто Кристеру повезло, что он встретил такую, как я. А как бы он иначе выжил? С его мраком в душе и неспособностью находить друзей, фобиями, которые он в себе культивировал, и огромным страхом быть покинутым. Я была рядом. Всегда рядом, смягчая тревоги мужа и обеспечивая быт, с которыми он сам не справлялся. Я полагала, что делаю благое дело и своим самопожертвованием приношу пользу. Но где проходит граница? Решимости природный цвет краснеет в лихорадке мыслей, и я уже больше не уверена в своей правоте[30]. Далеко ли я ушла от Лиллиан, чья чрезмерная опека лишь убеждала его в собственной неполноценности?
Отстранившись, я вижу целостную картину. Вижу нашу взаимозависимость. Я так успешно реализовывала свою острую потребность быть для кого-то важной, что с годами стала незаменимой. Так мне казалось. Поэтому можете представить мое удивление, когда в тот вечер я получила эсэмэс от Кристера. Сидя один на один со стаканом, уместившим в себе смертельную дозу таблеток, я услышала сигнал мобильного телефона.
«Это не вопрос, а просто уведомление. Пять месяцев назад ты оставила наш совместный капитал, не заявив на него претензий. Я принял решение продать таунхаус и, хотя это тебя и не касается, могу сообщить, что планирую переехать в Испанию. Я купил дом, адрес которого тебе знать не нужно. Однако Виктория получит мои контакты, когда я перееду. Кристер».
Ну что тут скажешь? Признаюсь, я почувствовала, как накатывает злость, но прежде чем она успела охватить меня, к своему удивлению, я начала смеяться. Не от радости – нет, это было бы преувеличением – а от абсурдности ситуации. Однажды доходишь до черты, за которой отношение других теряет всякое значение, ведь при окончательном подведении итогов учитываются лишь собственные поступки.
Так что живи с миром, Кристер, здоровья тебе и долгих лет жизни. Придет и твое время посмотреть смерти в лицо.
Именно в тот момент я услышала, как повернулся ключ в замке. Взгляд тут же упал на секретный стакан с таблетками, но мое тело уже не умеет торопиться. Стакан остался стоять на своем месте, когда до меня донесся голос Маргареты.
– Привет-привет! Не бойся, это я. У меня сюрприз. Услышав, как гремят вешалки, я попыталась повернуть голову в сторону прихожей. Зашла Маргарета и резко остановилась, увидев, что я сижу в кресле.
– Ничего себе, ты тут сидишь? А я только что говорила, что ты с трудом встаешь с постели.
Милая, дорогая Маргарета. Подумать только, какую подругу преподнесла мне судьба. Да, до кресла мне добраться удалось, но исключительно по делу и вставать с него я никогда уже больше не собиралась. Стакан с таблетками я тоже не думала, что придется прятать, и вот, Маргарета застала меня врасплох, неспособную сделать ни то ни другое, и раскрыла мою тайну. Я буду ей вечно благодарна. Даже не бросив укоризненного взгляда, она успела спрятать стакан как раз в ту минуту, когда вошла Виктория.
Пришла моя дочь, и вечер, который должен был стать в моей жизни последним, стал нашим первым.
Приближение смерти обладает удивительной способностью смягчать весь подавляемый гнев, покрывая его налетом примирения. Непреодолимые препятствия становятся ничтожны. Впервые мы можем общаться по-настоящему. В прежних обидах поставлена точка, и мы бережно расходуем то немногое время, что мне осталось. Слова не нужны. Наши взгляды отражают одну тоску на двоих. Нам осталось только проживать каждый день, не заглядывая вперед; безмолвными часами дочь держит мою руку и, несмотря на неподвижность, секунды торопятся прочь. Виктория кажется такой маленькой. Совсем как девочка с моих фотографий на стене. Я вижу ее страх, бездонное отчаяние от того, что я ее покидаю. Она пытается скрыть его, но из-за постоянной угрозы своего ухода я все подмечаю. Слышу ее разговоры с врачами. Как она требует новых методов лечения, чтобы остановить процесс, но то, о чем она их умоляет, сродни чуду. Сохраняя выдержку, я стараюсь поддерживать ее. Как я рада, что она рядом. Что нам даровано это время. Но теперь я уже стремлюсь к своему концу.
Теперь я готова.
И все же буду жить, пока смогу. Ради Виктории я выдержу кульминацию своего бессилия.
Я останусь до тех пор, пока она меня не отпустит.
Стойка для капельниц украшена красным елочным шариком. Это Маргарета повесила его к Рождеству. Вот уже четыре месяца как подруга и дочь не отходят от меня.
Больше мне ничего не нужно.
Я прожила жизнь.
Это что-нибудь да значит.
И ведь это уже немало?
* * *
notes
Примечания
1
Ближний пригород Стокгольма, район массовой застройки 1960-х годов.
2
Фешенебельный пригород Стокгольма, район индивидуальной коттеджной застройки.
3
Станция метро в центральной части Стокгольма.
4
Деньги! Золото! Быстро! – англ.
5
Скорее! – англ.
6
На пол! На пол! – англ.