Ее монстр

– Правда не болит? – вновь уточнила, заполнияя неловкую тишину. – Не надо демонстрировать стойкость, будь честен.

– Нет. Я всегда честен.

– Ясно… Нужно ждать, пока кость срастется, – сказала и зевнула, всплеск лихорадочного возбуждения иссяк.

– Троя должна поспать. – Призывным жестом Кин похлопал по здоровому плечу.

Воспользовавшись приглашением, привалилась к нему. Сил бороться с жизненными невзгодами не было, глаза закрывались. Однако я вспомнила, что забыла сказать…

– Спасибо за душ.

– Трое надо? Сразу скажи.

– Угу. И он опять себе что-нибудь травмирует, решив свернуть очередную гору. Мысленно тяжело вздохнула, когда эдаити внезапным маневром переместил меня к себе на колени. – Спи. Так удобнее. – Вот и все объяснение…

Только здоровую руку не отвел. Погладил влажные пряди, плечо и положил поверх моей груди. Я напряглась, сделав попытку подняться. Но Кин не позволил, прижав локтем. Впрочем, удерживая меня на месте, ладонью не двигал. Но и я не могла расслабиться, не зная, чего ожидать от эдаити, и потому героически сражалась со сном, инстинктивно не доверяя своему спутнику.

– Мягкая. Приятно, – сухо проинформировал мужчина, спровоцировав очередной всплеск настороженности.

Теперь, несмотря на усталость, сон не шел. Мысли крутились как заведенные, мешая расслабиться. И напряжение не отпускало, и вопросов появилось много, а ответов я так и не получила. В итоге, чтобы не мучить себя, а Кина отвлечь от физических отличий моего тела, напомнила:

– Ты обещал рассказать. Сказал, позже…

– О чем?

– О вашем родном мире.

– Да. Верно. – Эдаити помолчал, то ли решая, с чего начать, то ли обдумывая, что именно мне можно знать. Наконец заговорил: – Он другой. Мой мир. Совсем иной. В нем нет ничего вещественного, осязаемого, плотного. Многомерность – это… – запнулся, с трудом подбирая слова, – волновые потоки, перепады частот, колебания фотонов, силовые поля и гравитационные искажения. Там много уровней, но мы предпочитаем использовать три. Самый удобный – изотропный. Он спокойный, размеренно инвариантный. Есть эмпирический – заполненный бозоновыми скоплениями. Еще анизотропный – неравномерный, с цикличными флуктуациями, спонтанно рождающими новые частицы. В нем избирательные отклонения квантовых полей, случайные гравитационные искажения, сингулярные дыры, потоки первичной субстанции, кварковые завихрения и полевые возмущения.

Кин умолк, видимо исчерпав запас терминов, которые отпечатались в моей памяти из курса физики и были напрочь забыты за ненадобностью. Теперь вот пригодились. Больше того, я поразилась, насколько он успел освоиться с нашими понятиями, характеризующими реальность, с представлениями о мирах.

– А вы сами? – пролепетала, несколько ошалев от слов, которые были понятны лишь на уровне «когда-то слышала». – Какие там вы? Тоже невещественные?

– Разумеется. Хочешь, чтобы я себя описал? Это сложно, используя имеющийся у тебя понятийный запас, но попробовать могу. – Кин покосился на меня, а когда я неуверенно кивнула, загадочно усмехнулся и выдал: – Тонированный сиреневыми длинами волн спектр свечения, прямой вектор глюонов, высокий уровень кинетики и выраженный потенциал силовых полей. А еще сильные выверты спиновых матриц, четкая калибровочная симметрия и преобладание кварков верхних ароматов. Мы общаемся, меняя амплитуды частот, притягиваемся, поляризуя контуры, стабилизируемся, корректируя матрицы вращений…

Серьезно?! Я знала слова, которые он только что произнес, – работая на станции, где велись постоянные научные разработки, нахваталась и наслушалась многого, но…

– Ни хрена себе… – выругалась, обрывая Кина. Потрясла головой и выставила перед собой ладонь, останавливая готового продолжить эдаити. – Думаю, достаточно.

Кин настаивать не стал. Я улеглась удобнее, даже глаза закрыла, намереваясь уснуть.

Уснуть? Да разве это возможно?! Чем активнее убеждала себя, что больше не коснусь этой зауми, тем сильнее жгло любопытство – хотелось понять, но… на бытовом уровне.

– А вы там все одинаковые? – не выдержала и приподнялась, заглядывая в малоподвижное лицо эдаити.

В памяти снова замаячил сиреневый туман. Уразуметь его как осмысленную форму жизни не получалось. Со слов же Кина выходило, что они – нечто более развитое и совершенное в сравнении с нами.

– Разные. Но по-другому, не как здесь, у материальных. – Кин говорил медленно, с трудом добывая нужные слова. Точно ступил на зыбкую почву вопроса, в котором сам еще не разобрался. – Мы разнимся по статусу. Энереллы-лекарки выправляют искаженные конфигурации кварков у всех эдаити. Эдилати-импульсники оперируют энергией, перебрасывая на разные уровни мерности. Эдоцити-гасители нивелируют избыток энергии и подавляют ее спонтанные всплески. У меня статус эдилати-дойщика. Я забираю энергию отовсюду и перекачиваю ее в многомерность. Без нас она исчезнет.

– То есть ты не ради прожорливос… э-э… – спешно поправилась, – не ради себя всех выпиваешь? – судорожно сглотнула, осознав, что эгоистичность и бездушность, с которой эдаити убивают, надуманные. Это только наш, субъективный, в границах собственного развития взгляд на ситуацию. А они всего лишь заботятся о своем мире.

– Н-не знаю, – в сомнении качнул головой Кин. – Я больше не ощущаю той связи с мерностью, какая была до того, как нас заточили в этих телах. Но связь с собратьями осталась. И энергия, которую я поглотил, все же медленно тает, возможно, что и сейчас многомерность тянет из нас свою долю. Впрочем… – Он откинулся на песок, заложил здоровую руку за голову и бесстрастно закончил: – Объяснение может быть и иным.

Приподнялась на локте, потеряв из виду лицо мужчины. В его внезапном отдалении мне почудилась тоска по дому, по прошлой жизни.

– Мне тоже никогда не вернуться, – тихо призналась, что понимаю его. Да, в чем-то мы оказались схожи!

Кин промолчал, возможно, не желая обсуждать необратимое или… осознавая свою роль в моей трагедии?

– А новые эдаити… откуда они берутся? – осторожно коснулась щекотливого вопроса, спеша сменить тему.

Размножение – камень преткновения в наших с Кином отношениях, хорошо бы понять, как с этим обстоят дела у них.

– Просто появляются. Спонтанно возникают на разных уровнях. Независимо от других эдаити. И каждый из нас также спонтанно может исчезнуть. Это нельзя контролировать. Мы живем, пока мерность нас в себе удерживает.

Точно ничего схожего с физическим вариантом!

– А потом? После исчезновения? – Лишь задав вопрос, сообразила – фактически требую от него невозможного. Кто вообще в курсе, что происходит после смерти?

Кин предсказуемо не ответил. Пожав плечами, продолжал смотреть в мутное серое небо. Я прекрасно видела его четкий профиль и замершие глаза. Не стоит продолжать разговор, и без того разбередила его душевные раны. Конечно, если предположить наличие души у… чужака. Впервые даже мысленно назвать его монстром не получилось.

Молча улеглась, повернувшись к Кину спиной и устроив голову на его ногах. Свернулась в клубочек, как никогда остро ощущая одиночество. Теперь еще и его…


Мы словно скитальцы, ушедшие так далеко от привычного и родного дома, что точка невозврата оказалась пройденной. Два одиночества, встретившиеся на краю вселенной… Лишь почувствовав солоноватый привкус на губах, поняла, что плачу. Наверняка за нас двоих…

Упадок физических и душевных сил сказался. Глаза наконец закрылись, я уснула. То, чего страшилась – боли, насилия, – не случилось. Сегодняшний день и наше с эдаити внезапное уединение преподнесли неожиданно значимый сюрприз – этот пугающий и диковатый мужчина открылся мне, став чуточку понятнее…

Легкого шевеления рядом со щекой оказалось достаточно, чтобы проснуться. Смутилась, заметив, что во сне обхватила ноги Кина руками, а сама расслабленно распласталась по земле. Прямо Ева и Адам какие-то! В вопросах наготы и безрассудства так уж точно.

Но тело отдохнувшее, дискомфорта нет. Ничто вокруг не напоминало о холоде, окутавшем нас наутро после первой ночевки на планете. Оттого и нагишом спалось чудесно.

– Полагаю, в зиянии отсутствует не только ультразвук, но и температурные перепады, – отреагировал эдаити на мои мысли.

Повернувшись к нему лицом, обнаружила его снимающим повязку с импровизированной шиной.

– Что ты делаешь?.. – Подскочив, обеспокоенно потянулась к Кину, я же не предупредила его о сроках сращивания!

– Все уже в порядке.

– Но перелом…

– Кость срослась.

В подтверждение эдаити демонстративно совершил пару вращательных движений рукой, ощупывая место вчерашней травмы. Оно действительно выглядело иначе – естественно!

– Да ты регенерируешь покруче любой ящерки, – не без зависти признала очередную данность.

Браво создателям тел для амиотов! Посмертно я признала их заслуги.

– Трое пригодится, – вместо ответа Кин протянул мне нательное трико, послужившее эластичными бинтами.

Не споря, стряхнула с бедер налипшие песчинки и молча натянула штаны. Подняв взгляд, обнаружила уже одетого спутника с предупредительно распахнутой для меня курткой Игеря. Пока продевала руки в рукава, Кин обескуражил меня ласковым прикосновением к груди.

– Мягкие. Приятно, – вновь сообщил свои ощущения, давая понять, что не исчерпал интереса к вопросу различия наших тел.

Мне только и оставалось, что поднять взгляд к неизменно мутному небу: такой беспокойный Адам мне достался! Кин времени на рефлексию не оставил – уже двинулся в сторону, удаляясь от разрубленного накануне кристалла.

– Куда ты собрался? – Спешно сомкнув застежки куртки и подхватив с земли скафандр, понеслась за ним.

– Мы уходим. – Эдаити снова был собран, деловит и невозмутим, словно ступал по знакомому с детства ковру в спальне.

– Но ты же хотел остаться здесь. Сказал, что другие будут ждать.

– Я кое-что понял. Щег вывалится обратно раньше нас и расскажет всем о сути зияний. И они наверняка примут решение уходить из леса, начиненного такими ловушками. А направление их движения я знаю.

– Но если… – хотела сказать «ты ошибся» и не успела.

Кин обернулся и своей лапищей обхватил мое лицо, закрывая рот большим пальцем.

– Не надо во мне сомневаться. – И… улыбнулся!

Что сразило больше, слова или улыбка, сама толком не поняла. А когда мы продолжили путь, вдруг поймала себя на том, что тоже улыбаюсь, уставившись на широкую бледнокожую спину. Задавать вопросы желания не было, и впервые с момента похищения на душе не скребли кошки. Я доверилась своему опасному спутнику.

В звенящей тишине мы безмолвно шли сквозь серую кальку местного леса. Я намеренно выкинула все мысли из головы, сосредоточиваясь на том, чтобы избегать соприкосновений с острыми гранями кристаллов. Кин шел впереди, но умудрялся и меня направлять, ведя за руку.

– Троя голодная? – В какой-то момент он замедлил шаг. – Рядом есть еще один… мешок.

Сообразив, что эдаити подразумевает яйцо-зародыш зеркального озера, отрицательно покачала головой. Вчерашнее-то с трудом переварила, до сих пор при мысли о питательном киселе дурнота подкатывает. Да и чувство голода пока не одолело…

– Нет, не хочу.

Блекло-серые кристаллы, разительно отличавшиеся от пестрой яркости оригинальных версий, начали редеть; уворачиваться от опасных выростов приходилось все реже. А я задумалась, почему в зиянии не встретилось ни одной полноценной зеркальной ловушки? Только их зачатки?

– Скорее всего, провалившись сюда, они погибают, – Кин привычно ответил на незаданный вопрос. – Им не хватает пищи. А на месте разрушившегося озера остается яйцо. Когда его выкинет из зияния, оно разовьется…

– Что это? – перебила, притормозив и указав на пространство перед нами.

Граница леса казалась ненормальной. Странно призрачной. Там, где заканчивали расти кристаллы-деревья, не было спокойного перехода к равнине или горам. На туманном горизонте не было другой местности. Лишь муть, похожая на плотную стену светящегося пара, мешающего видеть то, что располагалось дальше.

– Смотри! – вскрикнула, заметив яркую вспышку, – от стены отрывались, медленно уплывая в лес, искрящие сгустки. Зияния! – Почему так? – удивилась, всматриваясь в необычное явление.

Кин интереса не проявил, будто давно все рассмотрел и понял.

– Видимо, здесь минерал, о котором я тебе говорил, располагается ближе всего к поверхности. А меняющие ход времени частицы, которые он образует, слипаются в сгустки и поднимаются вверх, – поделился догадкой. – Что-то подобное я и предполагал.

– Значит, нам туда нельзя, – вздохнула, делая шаг назад, – иначе в новое зияние провалимся. А еще из этого не выбрались.

Кин молчал. Пристально смотрел то на сгустки, то на туманную стену, а потом… Без предупреждения подхватив меня на руки, шагнул в туманную завесу.