Дышу тобой

Теперь, по моему же вчерашнему приказу, кофе приносила мне только Кассандра. И девушка делала это в свойственной лишь ей манере.

В десять часов утра дверь моего кабинета распахнулась. Без стука, а тем более — без разрешения войти.

Я понял, что узел галстука сдавил шею так, что дышать стало трудно.

И смотрел на то, как Саня переступает порог моего кабинета.

Спиной вперед. То есть сначала мелькнула округлая задница, затянутая в черную ткань юбки, а потом уже сама девушка.

Дверь негромко хлопнула. Я понял, что нужно срочно заканчивать телефонный разговор, иначе Максим Егорович, ведущий юрист фирмы, узнает много нового из жизни шефа.

Голос юриста умолк, связь прервалась, кабинет погрузился в тишину, а Саня уверенно двинулась в мою сторону, удерживая перед собой небольшой поднос с чашкой кофе и печеньем.

Я видел ее легкую улыбку на красивых губах нежно-розового цвета. Видел дикий, коварный блеск в глубине глаз. Видел, как при каждом вдохе тонкая ткань блузки натягивается на груди, и легко можно было рассмотреть кружево лифчика.

Нежно-персиковый цвет. Совершенно неожиданно.

Это бестия предпочитала яркие акценты. А тут — пуританский и не свойственный ей оттенок.

Я ждал подвоха.

Но Саня спокойно поставила чашку на стол, обдав меня цветочным ароматом духов, легким и ненавязчивым.

— Ваш капучино, Никон Даниилович! — прокомментировала Саня.

Я старательно делал вид, что мне плевать на ее появление. Плевать на то, как она пахнет, как двигается, как говорит, даже как дышит.

Ровно до того момента, как она замерла за моей спиной.

Черт! Черт! Черт!

Тело непроизвольно напряглось, но я не шевелился, когда ощутил легкие прикосновение длинных пальцев к своему затылку.

Вполне невинный жест. Подумаешь, царапнула ногтями! Это ведь ни черта не значит!

Но член дернулся в штанах, и я искренне удивился, как он умудрился не пробить дубовую столешницу.

А тем временем ловкие пальцы заскользили по моим плечам.

— Саня, лучше уходи! — процедил я, сцепив зубы до скрежета.

— Иначе что? Накажешь? — шепнула ведьма, склонившись к самому уху.

Ее дыхание обожгло мой висок, а нежные губы легко подхватили мочку.

— Ты когда-нибудь трахал Машку на этом столе? Или кого-нибудь другого? — шептала искусительница, выводя узоры на моей коже, а ее пальцы разминали затекшие и одеревеневшие мышцы.

Черт! Катастрофа! Истинный армагеддец!

— Ты можешь не говорить о сексе? — рявкнул я, но сил не было, чтобы сбросить ее руки.

Все мои силы уходили на то, чтобы сдерживать собственное тело от опрометчивого шага в бездну.

— Могу, Ники, — заурчала Саня. — Но тогда мне придется им заняться. Ты как? У тебя нет планов на ближайший час?

Чертовка! Ведьма! Маленькая стервозная девчонка!

Я не ответил. Протянул руку к верхнему ящику письменного стола, выдвинул его, вынул футляр и положил на край стола.

Саня тут же замерла. Я знал, что именно видит девушка. Маркировка известного ювелирного дома. Объемная коробка.

— Что это? — спокойно спросила Саня.

Ее руки по-прежнему порхали по моим плечам, но, слава богу, ее рот был занят более пристойным занятием.

— Подарок, — ответил я.

Саня молчала. Протянула руку, небрежно открыла футляр. А я воспользовался моментом, поднялся на ноги и отодвинул девушку от себя на безопасное расстояние. Хотя, черт разберет, какое оно — безопасное. С Саней можно ожидать чего угодно.

— Больше похоже на откуп, — заключила сестра. — И что мне нужно сделать, чтобы получить эту красоту? Вспомнить, что у тебя есть Маша? Вернутся заграницу? Удариться головой об асфальт и забыть, что ты существуешь?

— Сань, ты ведь все понимаешь! — взорвался я, как сухой лес от единственной зажженной спички. — Это, мать твою, все огромная ошибка! Это пройдет! Ты перебесишься! Я ведь знаю, какой у тебя характер! Через неделю ты и не вспомнишь обо всем этом!


— Наиграюсь и забуду? — подсказала она.

Но меня уже понесло, стоп-кран был сорван. Я устал молчать, глотать все, что подбрасывает мне судьба, терпеть выходки сестры и ее вызывающее поведение.

— Да! Забудешь! Уже через месяц даже не вспомнишь! Как не помнишь Белугова из параллельного класса! — я понимал, что ору на сестру, но не мог успокоиться, словно Саня сорвала тормоза, которые так долго и прочно удерживали меня от безумия. — Ты ведь не помнишь даже его, а он чуть с крыши не сиганул, когда ты его бросила! Или Кускова? Его тоже не помнишь? Его родители заяву написали на тебя! Ты пацана чуть не угробила! И сколько их еще таких было, а, Сань? До хрена! До хрена, мать твою! И со всеми я «разводил», мчался в любое время дня и ночи, в любой уголок планеты, договаривался, платил им, только чтобы они все забыли! Так что, Сашка, да, ты все забудешь уже через месяц!

— Думаешь, я их не помню? Считаешь, что мне нужно было их внимание?! Их сопли?! Их пошлое, «Эй, детка, давай трахнемся!»? — вдруг выкрикнула Саня. — Я ничего не делала! Ничего! Все они сами решили, что могут поиметь дочку Давыдова!

— Да плевать, что они там решили, Саш! — кричал я. — Дело в тебе, понимаешь? Ты всегда берешь то, что хочешь! Для тебя человеческая жизнь — игрушка! Сломалась и забылась!

— Это не моя вина, Ник! — огрызнулась Саня.

Я видел слезы в ее глазах, но не собирался останавливаться. Этот разговор давно назревал, как гнойный нарыв, и именно сейчас его нужно вскрыть острым скальпелем.

— Твоя, Саня, — возразил я. — Ты даже не замечаешь, как ломаешь чужую жизнь. Тебе плевать на всех. Есть ты, и точка!

— Не правда! — возразила она.

— Правда, Саш, правда, — глухо произнес я. — И сейчас ты наметила новую цель. Только знаешь что, Сашка, я не один из твоих приятелей! У меня есть своя жизнь. Пусть ты считаешь ее скучной, но в ней нет места для тебя. Ты не нужна мне, Кассандра Юрьевна.

— Вот и отлично! — выкрикнула Саня, обошла меня и выскочила за дверь, громко захлопнув ее за собой.

А я рухнул в кресло. Итак, Сашку я убедил. Осталось уговорить себя.

***

— Никон Даниилович вас не отпускал, — подсказала Мегера Карловна.

— Считайте, что я уволилась! — огрызнулась я в ответ, схватила сумочку и выскочила из приемной.

Туфли не позволяли двигаться быстро. Психанула. Сдернула их, швырнула в сторону.

— Да катись ты ко всем чертям, придурок! — шипела я, вылетая из здания офиса.

Вскинула руку, остановила такси, рванула заднюю дверцу на себя.

В душе клокотала обида и злость. На весь мир. На брата. На себя.

На всех и каждого!

— Что уставился? — рявкнула я, поймав на себе взгляд водителя.

— Либо говори адрес, либо выметайся, — спокойно предложил мужчина.

Я сцепила зубы, секунду подумала и решила:

— Ночной клуб «Дайкири».

Водитель кивнул. А я зло смахнула непрошеные слезы.

Что ж, если Ник считает меня последней сучкой, то, стало быть, так и нужно себя вести!

***

— Подруга, тебе хватит!

— Вот уж хрен там! Мне мало! Я того… ик… ненасытная! — промямлила я и потянулась рукой за полупустым стаканом с крепким алкоголем.

— Слушай, мы уже закрываемся, — устало сообщила девушка. — Давай я вызову тебе такси и езжай домой?

— А у меня нет дома, — пьяненько пробормотала я. — Дом есть у папеньки. У братика есть. Даже у Вероники он есть. А я там незваный гость. Заноза в их правильных задницах! Вот!

— Мне правда некогда тут с тобой сидеть, красотка, — вздохнула моя неожиданная знакомая. — Посиди до закрытия в моей конуре. Проспишься, а к утру уже решишь на трезвую голову.

— К тебе? Ты это… я не из таких, если что! — возмутилась я, выставила руки перед собой. — И вообще, чтоб ты знала, мое сердце занято! Вот!

— Признаюсь, что и мое тоже, — хохотнула девушка по имени Владлена.

Я смутно помнила все, что происходило в клубе со мной. Но вот Владлену запомнила хорошо. Именно она предотвратила мое эмоциональное самоубийство, когда попросила охрану притащить меня в коморку ди-джея. К слову, Владлена и была тем самым ди-джеем Дайкири. Я до сих пор судорожно гоготала, когда пыталась сопоставить два факта: клуб «Дайкири» и ди-джей «Дайкири». Словом, мой изрядно пьяненький мозг основательно запутался.

— Хорошо, что хоть кто-то из нас двоих счастлив, — вздохнула я, излишне резко поднялась на ноги и тут же прижала ладони ко рту. — Упс!

— Да как сказать, — флегматично рассуждала девушка, пока я прощалась со всем выпитым за ночь алкоголем. — Мой мужчина суров, серьезен, неприступен, и вообще считает, что клубная музыка — рудимент общества.

— Руди… что? — прокряхтела я, вытирая рот салфетками. — Мент? А что, без ментов никак?