Двойной босс, пожалуйста

— Наша с Русом игра началась случайно, — начинаю я, вглядываясь в напряженные плечи Леи. Мой голос звучит приглушенно, но, кажется, все равно разрывает пространство. — Был корпоратив, он тогда только устроился к нам работать. Все уже изрядно поднабрались, я скучал возле бара. Рус периодически появлялся там, брал два бокала шампанского и шел покорять крепость в виде нашей Алевтины — она тогда работала главным финансистом. Такая, знаешь, синий чулок, но не без достоинств. Все знали, что она кремень, на работе даже не улыбнется. А тут какой-то молодой прыщелыга из маркетинга. В общем, было забавно наблюдать.

В очередной раз, когда он пришел за новой дозой алкоголя, дабы растопить ледяную оболочку Алевтины, я сказал, что ему ничего не светит. Мало того, что дамочка явно постарше его, так ещё и на должности гораздо выше, занимаемой им. Тот только фыркнул и сказал: поспорим?

В тот вечер они ушли вдвоем.

Это было самым интересным событием за долгие месяцы, и как-то незаметно, мы с Русом сдружились. Сначала я был просто наблюдателем. Мне нравилось бросать ему вызов и смотреть, удастся ли ему покорить новую вершину неприступности. А потом сам включился в игру.

Это было круто. Мы выбирали объект, заключали пакт о ненападении в дни соперника и…

— Дни соперника? — вклинивается в мое повествование Лея.

— Да, мы чередовали дни, когда бросались в наступление. День — он, день — я. Чтобы не вставлять друг другу палки в колеса.

— Теперь кое-что встало на свои места, — тяжело выдыхает она. — Продолжай.

В моих руках оказывается горячая кружка с чаем, вместо остывшей ещё с час назад.

- У каждого была своя тактика. Рус был таким "хорошим парнем" для всех, надёжным плечом, лучшим другом. У меня…другая схема, — сглатываю комок в горле.

— Ресторан, роза, неуместные комплименты, — рубит, словно ножом Лея.

— Да, — говорю приглушенно. — У меня было конкурентное преимущество — должность. Обычно, этого было более, чем достаточно. В купе с нехитрым ухаживанием срабатывало неплохо.

— Зачем? Почему вам это было нужно?

— У каждого своя причина. У Че — желание мести всем представительницам женского пола за несчастную первую любовь. У меня — нежелание чего-то большего. Это сложно понять, но я никогда не хотел отношений. Ещё в юности, смотря на брак моих родителей, на болезненную привязанность отца к матери и ее постоянное стремление втоптать его в грязь, я точно решил: не хочу быть от кого-то зависимым. Поэтому всегда выбирал самый лёгкий способ взаимоотношений: без обязательств. Мне казалось это правильным. Самой честной схемой отношений.

— Но девушки так не считали…

— Я никому ничего не обещал. Никогда. Ни разу не говорил, что хочу от них что-то больше, чем одна ночь. Но многие… додумывали сами. Мне это казалось даже забавным. Кто-то принимал последствия спокойно, кто-то бесился, были и скандалистки. Но все они знали, на что идут, когда после пары встреч соглашались ехать со мной в квартиру, все добровольно раздевались, добровольно делали первый шаг. Не моя вина, что они рассчитывали на продолжение.

— Звучит все равно мерзко, — холодно говорит Лея.

— Возможно. Просто… это был единственный приемлемый вариант для меня. Если девушка задавала вопросы, я всегда был честен и говорил, что ей не на что рассчитывать. Но на удивление мало кто их задавал.

— Я задала, а ты обманул. Сказал, что мне не что надеяться, а потом, что передумал. Почему солгал мне?

— Это была не ложь. То есть… возможно, частично. На тот момент я уже понял, что не в силах себя остановить, но ещё не понял, что готов на что-то большее. Я попросил Руса остановить игру. Мне казалось, этого будет достаточно, чтобы успокоить свою совесть. Он не послушал. Тогда я решился дать шанс… нам. Не думал, что из этого что-то выйдет, не надеялся, когда соглашался на это твое: давай узнаем друг друга получше. Но это сработало. Я сам не понял когда, но это начало работать. Впервые в моей жизни.

— Я не понимаю.

— Все было по-настоящему. Пусть началось из-за глупого соревнования, но все что было после того разговора в моем кабинете — настоящее. И в тот день, когда ты подарила мне запонки, я понял, что дороги назад нет. Это было болезненное осознание, словно все мои кости сломали, и они пытались срастись заново. Я понял, что придется во всем признаться Русу. Всем. И что когда-нибудь придется признаться тебе. Хотя я бы сделал что угодно, лишь бы ты никогда этого не узнала. И когда я подумал, что ты все узнала и решила мне так недостойно отомстить… Боже, я не знал, чего хочу больше: убить тебя или молить тебя о прощении. Но в итоге не сделал ничего из этого. Просто отпустил. Ты разочаровалась тогда во мне, я в тебе, никакого будущего больше быть не могло. В моих глазах была теперь только девочка, которая из чувства мести решилась на мошенничество. Я не хотел ее знать. И чувство вины, что именно я сделал это с тобой, отравило все годы после.

Я заканчиваю, и между нами повисает тягостное молчание. Лея смотрит на свои руки, добела сжимающие кружку с нетронутым чаем. Я жду ее реакции на мое признание.

Я буду ждать сколько нужно.





Глава 54. Алиса




Я уже знаю, какую власть имеют слова. Они могут вознести тебя до небес или разрушить твою жизнь. Так уже было однажды.

И вот опять.

Что мне делать с этим его признанием? Разве стало лучше, легче теперь? За столько лет я научилась жить с горькой правдой, научилась направлять свой гнев и обиду в нужное русло. Благодаря тем словам, много лет назад, у меня появилась цель, я точно знала, чего хочу и упорно к ней шла.

А он пришел и снова перевернул все с ног на голову.

У меня же был план. Через два дня должна была начаться моя новая прекрасная жизнь, где больше не будет бессонных ночей, сгрызающего меня чувства ненависти, испепеляющей жажды мести. А что делать мне теперь, а?

Я злюсь на него. Снова. Потому что опять оказалась в эмоциональной ловушке. Потому что сердце так громко стучит от этого его: все было по-настоящему. Потому что не прошло и часа, как я умирала от его нежных поцелуев, хотела их, дрожала от переполняющей меня эйфории. Господи, дай мне знак, как быть теперь?

— Мама! — разносится звонкое в дальней комнате.

Я подскакиваю с места и несусь к сыну, даже не взглянув на мужчину напротив. В темной комнате, освещенной лишь маленькой настольной лампой, мой ребенок плачет. Сидит в кровати весь мокрый и дрожит.

Я сажусь рядом, убираю прилипшие к его лбу пряди и поглаживаю по спине.


— Что случилось, милый?

— Мне страшно.

— Чего ты испугался?

— Бабушка Грейни…

— Какая бабушка? — недоумеваю я.

— Я смотрел плохой мультик на Ютубе. Только деду не говори. Он будет ругаться.

Матвей укладывается на постель и прижимается головкой в моим коленям.

— Не уходи, мам, вдруг, она снова придет.

— Помнишь, я тебе рассказывала, что монстров не существует. Что их придумали люди, чтобы пугать других людей.

— Но ты все равно никуда не уходи, — шепчет малыш, вкладывая ладошку в мою руку. — И подержи меня за ручку.

— Хорошо, милый.

Я глажу его по голове и спине, пытаясь снова усыпить. Укладываюсь рядом и вглядываюсь в маленькое личико. Сейчас, когда глаза Матвея закрыты, можно легко представить, что он только мой сын, что его отца вообще не существует, что мы вдвоем в этом мире. Но я-то знаю правду. И осознание, что мужчина, сидящий сейчас в паре стен от нас, даже не подозревает о принадлежности к этому ребенку, сковывает ужасом.

Если я позволю остаться ему в своей жизни, он обязательно все поймет. Как вообще можно было не понять все с первого взгляда? Почему он даже не предположил, что это его сын? А может, подумал об этом, но так испугался, что предпочел не знать правду?

Во мне снова закипает гнев. И гнев — это хорошо, это знакомо, это безопасно, я знаю, как с ним справляться. Куда хуже та смесь из непонятных чувств, которую вызвал у меня недавний разговор. И поцелуи.

Лёгкая дрожь снова пробегает по телу, вызывая мурашки. Матюша уже крепко спит, о чем говорит приоткрытый ротик и ослабевшая в моей ладони ручка. А я все никак не соберусь с силами, чтобы встать и вернуться к мужчине, который только что перевернул мой устоявшийся мир наизнанку.

Я прикрываю глаза, пытаясь справиться с собой, снова взять в руки, проанализировать каждое сказанное им слово. И незаметно засыпаю.

Просыпаюсь резко, как от толчка, и сажусь в кровати. Сколько прошло времени? Кидаю взгляд за окно — там по-прежнему темно. Может, прошло пару часов, а может, минут. Я провалилась даже не в сон, а в темную бездну без сновидений. Саша все еще здесь? Прислушиваюсь к звукам в квартире — тишина. Встаю с кровати, касаюсь холодного пола голыми ногами и аккуратно выхожу из комнаты.

Бесшумно передвигаюсь по квартире, ожидая, что сейчас увижу пустующий стул на кухне. Но нет. Александр все ещё здесь. В его руках та же кружка с чаем, а перед глазами смятый листок с его "схемой". Глаза замерли на этой салфетке, брови сошлись на переносице.

Останавливаюсь в дверях, прислонившись к косяку и сложив руки на груди. Решение в моей голове, так и не созрело. Слов для него тоже нет. Разве что:

— Тебе пора.

Александр вскидывает голову и впивается в меня своим пронизывающим взглядом. Да, за столько лет ничего не изменилось, от этих глаз вновь дрожь по телу.

— Мы не договорили, — твердо говорит он.

— Договорили. Я услышала тебя, ты узнал все, что хотел. Тебе пора.

— Это все, что ты хочешь мне сказать?

— Я не прощаю тебя, — сухо говорю я. — Теперь все. Я закрою за тобой дверь.

Он встаёт из-за стола, хватает бумажку и запихивает в карман джинсов.

— Я приду завтра. Мы же не оставим всё так, нужно разобраться с теми, кто это сделал.

— Ты все сделал сам, Саш, — устало выдыхаю я. — Кто-то знал тебя достаточно хорошо, чтобы сыграть на твоих слабостях. Из-за тебя и я попала под удар.

— Я знаю, но…

— И я не буду забирать свое заявление, ты заслужил все, что происходит с тобой сейчас. Считай, что это запоздавшая карма. Надеюсь, я… мы… больше не приходи, ладно? Дай мне, наконец, жить дальше.

Я поворачиваюсь в темноту коридора и иду к входной двери. За мной слышатся приглушенные шаги, так я понимаю, что он идёт следом. Возле самой двери мужские руки обхватывают меня и прижимают к сильному торсу спиной. На макушке я чувствую теплое дыхание, и тело снова бунтует против сознания.

— Не отпущу тебя, понимаешь, — горячо шепчет Саша. — Все изменилось. Я совсем другой человек. Ты тоже. Но между нами ничего не кончено. Мы можем…

— Не можем! — громко говорю я.

— Я все выясню, я все исправлю, — будто не слышит он меня.

— Мне все равно!

— Начнем с того, на чем закончили, нет, с начала! — его голос почти безумен, руки гладят мой живот, разнося тепло по коже, губы почти касаются шеи. Я боюсь сдаться.

Я боюсь, боюсь, боюсь.

— У меня есть мужчина, — выпаливаю я.