Двойная игра
Часть 10 из 52 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– А-а…
– Бэ-э! – Шевелёва озорно показала язык.
Циля Наумовна строго постучала карандашом по парте, утихомиривая шалунишек.
– До власти дорвались болтуны и сколотили Временное правительство, – продолжил я, вспоминая демократический угар девяносто первого. – Для начала «министры-капиталисты» упразднили погоны, а заодно и дисциплину в армии. Теперь нижние чины не службу несли, а семечки лузгали на митингах. Командир кричит: «В атаку!», а солдатня ему: «Тебе надо, ваш-бродь, ты и шуруй! А нам и в окопах хорошо».
Одноклассники засмеялись.
– Пошли самосуды над офицерами, братания с немцами, а сотни тысяч дезертиров-крестьян маршировали до дому – землю делить… – Я поймал себя на том, что ищу в классе серьёзные глаза тех, кому не смешно. – Ну и прихватывали с собой винтовки, пулемёты, даже пушки. Так вот и начиналась Гражданская война…
– Я не понял, – озадачился Почтарь, горбясь над партой, – они что, эти «временные», совсем, что ли, дурные были?
– Хуже, Паха! – Я безнадёжно махнул рукой. – Это были самые настоящие вредители. Они ж не только армию и флот разложили, а и полицию разогнали, и жандармов, и даже суды! Зато уголовников выпустили из тюрем как жертв царизма! – Я немного помолчал, словно делая перерыв на осмысление былого. – На заводах и фабриках – разруха, на транспорте развал, деньги обесценились… По всей России хаос и анархия… Вот тогда-то и грянула Великая Октябрьская социалистическая революция! Большевики взяли власть в свои руки и стали наводить порядок…
Я «пощупал» Пивоварова – третий секретарь малость успокоился насчёт моей диссидентской сущности.
– А теперь представим, что случилось бы, не будь компартии и её вождя. По-моему, тут без вариантов! Сценарий один: Россия быстренько распадается на уделы, а в восемнадцатом году к нам заявляются незваные «спасители» из Антанты…
– А чё это в восемнадцатом? – выкрикнул с места Изя. Альбина на него зашикала, но он-таки договорил, вжимая голову в плечи и жмурясь, как нашкодивший кот: – Чё не раньше?
– Так ведь война же шла! – изобразил я кроткое недоумение. – Германия и сама была не прочь «расширить жизненное пространство» за наш счёт. А вот как сдулись немцы, так Англия, Америка, Франция с Японией и начали бы отхватывать от русского пирога самые смачные куски – Север, Украину, Кавказ, Дальний Восток…
– А Япония тут при чём? – неподдельно удивился Динавицер.
– Ой, Изя! – не выдержала Аля. – Историю надо было учить!
– А нам такого не задавали! – вывернулся Изя.
– Мон шер, самураи тоже входили в Антанту, – подсказал Жека.
– Вот! – обличающе сказала Ефимова. – Он знает, а ты почему-то не знаешь!
– Да ладно… – заныл Изя обиженно.
Циля Наумовна грозно застучала карандашом. Динавицер сел в позу примерного ученика и поднял руку.
– И чё? Захапали бы весь наш Дальний Восток?
– А кто бы им помешал? Развалили бы наше отечество на бесправные колонии, протектораты и подмандатные территории! – Выдержав паузу, я договорил: – А Ленин собрал их в «великий, могучий Советский Союз». Вот такая была роль у Ильича. Можно хвалить его, можно ругать, но без него и о самой «нашей истории» не пришлось бы говорить, мы бы потеряли её вместе с державой. А теперь вот учим «Историю СССР»!
Ненадолго зависла тишина. Петренко крякнул, первым захлопав в ладоши, – и я сорвал бурные аплодисменты. Только Пивоваров рукоплескал как-то неуверенно, а Циля Наумовна то хлопала, то грозила мне пальцем, чтоб не пугал так райком.
– Молодец, парень! – заценил старый рабочий и крепко пожал мне руку, привставая. – Всё как полагается, как надо! А ты не куксись, Кирилыч. Видал, какая смена растёт?
– Вида-ал… – с сомнением протянул секретарь.
– Что? – ехидно прищурился Петренко. – Не всё уложилось в параграфы? Так это потому, что пацан сам думает, а не чешет по писаному да согласованному!
Забренчал звонок, и классная повысила голос:
– Не расходимся! Все на торжественную линейку!
– На улицу, Циля Наумовна? – дисциплинированно спросил Заседателев.
– В актовый зал! Товарищи, вы с нами?
– А как же! – хмыкнул пролетарий, залихватски подкручивая пышные усы.
И девятый «А» повалил в актовый. Инна продефилировала рядом, но даже не посмотрела в мою сторону. А я не огорчился. Привыкаю, что ли?
– Миша, подожди!
Меня догнали близняшки – и решительно взяли под руки.
– Миша, ты был молодец! – серьёзно похвалила меня Светлана.
– Почему – был? И остался! – рассудила Маша.
– Балда! Я имею в виду, что этого деятеля уделал, райкомовского.
– Сама балда!
– Миша, чего она обзывается?
– Вот наглая! Вот наглая! – возмутилась Маша. – Первая же начала!
– Девушки, не ссорьтесь! – сказал я внушительно. – Какой пример вы подаёте подрастающему поколению?
– Так именно! – припечатала Света, задирая носик.
А подрастающее поколение робко просачивалось в актовый зал – уже в пилотках, но ещё без галстуков. Тут на меня налетела старшая пионервожатая и затараторила со скорострельностью пулемёта.
– Понял? – выпалила она одиночным и ускакала.
– Ага, – сказал я вдогонку и обратился к двойняшкам: – Чего она хотела? Чтобы я тут стоял? Или где?
– Чтобы ты принимал в пионеры! – растолковала Маша, задирая соболиные бровки. – Как комсомолец, спортсмен, отличник…
– …и просто красивый парень! – подхватила Света.
Девичий смех радостно переплёлся, сводя сестричек в трогательном консенсусе.
⁂
– …Я, – взвился высокий звонкий голос, – вступая в ряды Всесоюзной пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить свою Родину, жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия, всегда выполнять законы пионеров Советского Союза!
Ряд мелких ответил вразнобой:
– Клянёмся!
Я шагнул навстречу той самой девочке, что обогнала меня на улице, и спросил её, лишь бы убавила нервную дрожь:
– Как тебя зовут?
– Ин-на… – выдохнула юная пионерка. Пятна нервного румянца на её щеках разгорелись ещё пуще.
Ободряюще подмигнув, я аккуратно повязал ей галстук и салютовал:
– Будь готова!
– Всегда готова! – счастливо воскликнула девочка Инна.
Глава 3
Среда, 23 апреля 1975 года, день
Москва, Старая площадь
Михаил Андреевич с сожалением убрал стопочку исписанных листов в красную папку и спрятал её в недрах огромного письменного стола.
– Присаживайтесь, товарищи, – спокойно сказал он, слегка окая.
Андропов вольно устроился за длинным столом для заседаний, застеленным тёмно-бордовой скатертью, а Громыко, подумав, махнул рукой.
– Постою, похожу, – проговорил он глуховатым, немного деревянным голосом. – Насиделся уже.
Похлопав ладонями по спинке стула, министр иностранных дел оттолкнулся от неё и медленно зашагал к окну, бесшумно уминая красную дорожку-«кремлёвку».
Суслов усмехнулся, глядя ему в спину, – прямо держится Андрей Андреевич. Даже вечную свою мрачность и выражение недовольства на холёном лице снял, как маску Фантомас. Невозмутим и сдержан на приятный англосакский манер, а ведь растерялся же! Но виду не кажет – корректный «Мистер Нет»…
«Ничего, потянем паузу, сам же первый не выдержишь!»
– Бэ-э! – Шевелёва озорно показала язык.
Циля Наумовна строго постучала карандашом по парте, утихомиривая шалунишек.
– До власти дорвались болтуны и сколотили Временное правительство, – продолжил я, вспоминая демократический угар девяносто первого. – Для начала «министры-капиталисты» упразднили погоны, а заодно и дисциплину в армии. Теперь нижние чины не службу несли, а семечки лузгали на митингах. Командир кричит: «В атаку!», а солдатня ему: «Тебе надо, ваш-бродь, ты и шуруй! А нам и в окопах хорошо».
Одноклассники засмеялись.
– Пошли самосуды над офицерами, братания с немцами, а сотни тысяч дезертиров-крестьян маршировали до дому – землю делить… – Я поймал себя на том, что ищу в классе серьёзные глаза тех, кому не смешно. – Ну и прихватывали с собой винтовки, пулемёты, даже пушки. Так вот и начиналась Гражданская война…
– Я не понял, – озадачился Почтарь, горбясь над партой, – они что, эти «временные», совсем, что ли, дурные были?
– Хуже, Паха! – Я безнадёжно махнул рукой. – Это были самые настоящие вредители. Они ж не только армию и флот разложили, а и полицию разогнали, и жандармов, и даже суды! Зато уголовников выпустили из тюрем как жертв царизма! – Я немного помолчал, словно делая перерыв на осмысление былого. – На заводах и фабриках – разруха, на транспорте развал, деньги обесценились… По всей России хаос и анархия… Вот тогда-то и грянула Великая Октябрьская социалистическая революция! Большевики взяли власть в свои руки и стали наводить порядок…
Я «пощупал» Пивоварова – третий секретарь малость успокоился насчёт моей диссидентской сущности.
– А теперь представим, что случилось бы, не будь компартии и её вождя. По-моему, тут без вариантов! Сценарий один: Россия быстренько распадается на уделы, а в восемнадцатом году к нам заявляются незваные «спасители» из Антанты…
– А чё это в восемнадцатом? – выкрикнул с места Изя. Альбина на него зашикала, но он-таки договорил, вжимая голову в плечи и жмурясь, как нашкодивший кот: – Чё не раньше?
– Так ведь война же шла! – изобразил я кроткое недоумение. – Германия и сама была не прочь «расширить жизненное пространство» за наш счёт. А вот как сдулись немцы, так Англия, Америка, Франция с Японией и начали бы отхватывать от русского пирога самые смачные куски – Север, Украину, Кавказ, Дальний Восток…
– А Япония тут при чём? – неподдельно удивился Динавицер.
– Ой, Изя! – не выдержала Аля. – Историю надо было учить!
– А нам такого не задавали! – вывернулся Изя.
– Мон шер, самураи тоже входили в Антанту, – подсказал Жека.
– Вот! – обличающе сказала Ефимова. – Он знает, а ты почему-то не знаешь!
– Да ладно… – заныл Изя обиженно.
Циля Наумовна грозно застучала карандашом. Динавицер сел в позу примерного ученика и поднял руку.
– И чё? Захапали бы весь наш Дальний Восток?
– А кто бы им помешал? Развалили бы наше отечество на бесправные колонии, протектораты и подмандатные территории! – Выдержав паузу, я договорил: – А Ленин собрал их в «великий, могучий Советский Союз». Вот такая была роль у Ильича. Можно хвалить его, можно ругать, но без него и о самой «нашей истории» не пришлось бы говорить, мы бы потеряли её вместе с державой. А теперь вот учим «Историю СССР»!
Ненадолго зависла тишина. Петренко крякнул, первым захлопав в ладоши, – и я сорвал бурные аплодисменты. Только Пивоваров рукоплескал как-то неуверенно, а Циля Наумовна то хлопала, то грозила мне пальцем, чтоб не пугал так райком.
– Молодец, парень! – заценил старый рабочий и крепко пожал мне руку, привставая. – Всё как полагается, как надо! А ты не куксись, Кирилыч. Видал, какая смена растёт?
– Вида-ал… – с сомнением протянул секретарь.
– Что? – ехидно прищурился Петренко. – Не всё уложилось в параграфы? Так это потому, что пацан сам думает, а не чешет по писаному да согласованному!
Забренчал звонок, и классная повысила голос:
– Не расходимся! Все на торжественную линейку!
– На улицу, Циля Наумовна? – дисциплинированно спросил Заседателев.
– В актовый зал! Товарищи, вы с нами?
– А как же! – хмыкнул пролетарий, залихватски подкручивая пышные усы.
И девятый «А» повалил в актовый. Инна продефилировала рядом, но даже не посмотрела в мою сторону. А я не огорчился. Привыкаю, что ли?
– Миша, подожди!
Меня догнали близняшки – и решительно взяли под руки.
– Миша, ты был молодец! – серьёзно похвалила меня Светлана.
– Почему – был? И остался! – рассудила Маша.
– Балда! Я имею в виду, что этого деятеля уделал, райкомовского.
– Сама балда!
– Миша, чего она обзывается?
– Вот наглая! Вот наглая! – возмутилась Маша. – Первая же начала!
– Девушки, не ссорьтесь! – сказал я внушительно. – Какой пример вы подаёте подрастающему поколению?
– Так именно! – припечатала Света, задирая носик.
А подрастающее поколение робко просачивалось в актовый зал – уже в пилотках, но ещё без галстуков. Тут на меня налетела старшая пионервожатая и затараторила со скорострельностью пулемёта.
– Понял? – выпалила она одиночным и ускакала.
– Ага, – сказал я вдогонку и обратился к двойняшкам: – Чего она хотела? Чтобы я тут стоял? Или где?
– Чтобы ты принимал в пионеры! – растолковала Маша, задирая соболиные бровки. – Как комсомолец, спортсмен, отличник…
– …и просто красивый парень! – подхватила Света.
Девичий смех радостно переплёлся, сводя сестричек в трогательном консенсусе.
⁂
– …Я, – взвился высокий звонкий голос, – вступая в ряды Всесоюзной пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить свою Родину, жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия, всегда выполнять законы пионеров Советского Союза!
Ряд мелких ответил вразнобой:
– Клянёмся!
Я шагнул навстречу той самой девочке, что обогнала меня на улице, и спросил её, лишь бы убавила нервную дрожь:
– Как тебя зовут?
– Ин-на… – выдохнула юная пионерка. Пятна нервного румянца на её щеках разгорелись ещё пуще.
Ободряюще подмигнув, я аккуратно повязал ей галстук и салютовал:
– Будь готова!
– Всегда готова! – счастливо воскликнула девочка Инна.
Глава 3
Среда, 23 апреля 1975 года, день
Москва, Старая площадь
Михаил Андреевич с сожалением убрал стопочку исписанных листов в красную папку и спрятал её в недрах огромного письменного стола.
– Присаживайтесь, товарищи, – спокойно сказал он, слегка окая.
Андропов вольно устроился за длинным столом для заседаний, застеленным тёмно-бордовой скатертью, а Громыко, подумав, махнул рукой.
– Постою, похожу, – проговорил он глуховатым, немного деревянным голосом. – Насиделся уже.
Похлопав ладонями по спинке стула, министр иностранных дел оттолкнулся от неё и медленно зашагал к окну, бесшумно уминая красную дорожку-«кремлёвку».
Суслов усмехнулся, глядя ему в спину, – прямо держится Андрей Андреевич. Даже вечную свою мрачность и выражение недовольства на холёном лице снял, как маску Фантомас. Невозмутим и сдержан на приятный англосакский манер, а ведь растерялся же! Но виду не кажет – корректный «Мистер Нет»…
«Ничего, потянем паузу, сам же первый не выдержишь!»