Двери во Тьме

– Ну да, ну да… Надо сильно думать. И надумавши… Дом покажешь?

– Без проблем.

– Без проблем, говоришь…

Задумался он глубоко, очень. Я даже заопасался, что у него сейчас мозги перегреются, но безосновательно: не перегрелись. Он попыхтел, закусив губу, покачался в кресле, поставив его на две ножки, потом принял решение:

– Завтра. Под утро. Едешь?

– Еду. Ты его куда планируешь? В Углегорск?

– Нет, туда пока нельзя, – покачал он головой. – Сюда привезем, если поймаем. Алексино, Алексино… если быстро смыться, то никто и не хватится. А если предъявлять начнут, то… то он наш, и в розыске вообще-то. Они нас не извещали.

Между Углегорском и Сальцевом было некое соглашение, регулирующее статус беглецов. Если город готов был взять на себя ответственность за беглого из другого города, то он уведомлял администрацию того, что человеку присвоен статус резидента и выдано новое удостоверение личности. И тогда беглец уже считался в качестве добычи труднодоступным. А вот если не извещали, то охотиться на такого можно было свободно. И со слов Тенго выходило, что не извещали. Впрочем, если бы извещали, то Валиев и в розыске бы не числился.

– Сегодня бы неплохо, но утрясти кое-что надо, – добавил он, после чего перевел разговор на другое: – Ну что, дом смотреть поедешь? А?

– Естественно, – поднялся я и потянулся за дубленкой. – Настя у тебя сейчас?

– Или у меня, или у… тебя уже, так правильно, – тоже поднялся он и снял куртку с вешалки. – Пошли.

На выходе он попрощался с секретаршей, а разведбатовцев в приемной уже не было. Думаю, что они с кем-то из посетителей приехали. Высокий мужик в свитере раскочегаривал примус в маленькой кухоньке – видать, на ночное дежурство остается.

– Тенго, не возражаешь, если я доджа придержу немного? – спросил я, когда мы спустились с крыльца. – Поездить надо будет, а так куда незаметней получается.

– Да без проблем, он у меня все равно на посылках катался, так что твой «кюбель» поездит. С утра пришлю кого-то забрать. Годится?

– Вполне.

– Давай за мной следом, – сказал он, забираясь на высокую подножку «штайра».

Уже совсем стемнело, лишь редкие фонари местами освещали улицу – заборы, сугробы вдоль них, темные силуэты домов за заборами. Однако выглядело все вовсе не мрачно – в домах свет горел, где-то голоса были слышны, а где-то и вовсе баян наяривал. Нормальный такой деревенский вечер, никаких депрессивных ассоциаций, по фигу темнота.

Затем потянулись заборы «помоднее», из новых, показался участок Тенго, который мы проехали, потом свернули направо и остановились у других ворот – высоких, новых, из добротной доски. Одна створка была приоткрыта, и с дороги во двор вели следы машины.

– Вот здесь, – крикнул Тенго, выпрыгивая из кабины. – Пошли, посмотришь, они здесь как раз.

«Кюбель» обнаружился сразу за воротами. Участок не был расчищен, дальше машинка протолкаться не смогла, и от нее в сторону дома вели две цепочки следов. Точно, они здесь, обратных следов не видно.

Участок оказался небольшим – соток десять, но вполне, на мой взгляд, достаточным. У меня под Москвой двадцать, так, может, даже и излишек ощущается, когда надо за всем этим следить и газоны стричь. Вместо гаража просто навес, сарайчик имеется, ну и дом… симпатичный. Явно заметно, что архитектор тот же самый, что и для Червонца дом сочинял… теперь для Тенго, получается. Разве что размеры разные – этот раза в два меньше. По чину, так сказать, Червонцев тут все планировал, четко показал, кто главный.

– Тут жил кто-нибудь?

– Собирался, – фыркнул Тенго, поднимаясь на крыльцо и сметая снег с сапог веником, стоявшим у стены. – Начальник ментовки должен был жить, но резко планы поменял – теперь в тюрьме живет.

К моему удивлению, стучать пришлось с помощью самого настоящего дверного молотка, бронзового и добротного, причем виден был явный новодел. Звук получился громким, по двору аж эхо пошло. Потом за дверью послышались шаги, лязгнул засов.

– Явились, – сказала Настя. – Проходите.

Вид у нее был очень довольный, так что я теперь действительно поверил в то, что ее удастся уговорить остаться.

Сам дом, естественно, особой роскошью не поражал – дерево и дерево, просто свежее, покрытое лаком, с видимой фактурой. Мебель тоже проще некуда, но хоть современной формы, удобная, без той печати казенной убогости, которая видна почти на каждом предмете. Один этаж, гостиная, кухня, две спальни. Все. А что еще нужно? Странно все это видеть без телевизора и прочей электроники – в такой дизайн вроде сам просится, – но отсутствие телевизора можно и благом считать, наверное.

А вообще жилье, уже настоящее.

Из кухни вышла Катя с чашкой чаю, подошла к Тенго, и он обнял ее за плечи.

– Видишь? – спросил Тенго, зачем-то топнув по полу. – Мы в такие весь город переселить можем. И это если только Углегорск брать, а при налаженном производстве такие наборы будут везде закупать. Но не надо никому, не надо, понимаешь.





* * *


Ночевали пока в гостинице: в доме не было ничего – ни посуды, ни постельного белья. Но Настя была новым местом воодушевлена так, что ни о чем больше говорить не могла. Она даже мое предупреждение об опасности пропустила мимо ушей, а на сообщение о том, что летать пока не будем, только кивнула.

– Ну ты понимаешь? Настоящий дом, нормальный, не эрзац, – она толкнула меня, лежащего рядом, в плечо, явно не понимая, почему я не прыгаю от восторга.

– Я все понимаю, солнце мое, – обнял я ее. – Все понимаю. Но ты заметила, что финансовая сторона дела пока вообще не обсуждалась? Почему, как думаешь?

– Ну… не знаю, – пожала она плечами. – Ты же ему нужен, верно?


– Нужен, это точно, – я повернулся к ней. – Тенго планирует весь этот городок подмять под себя, ну и под семью, и тех, кто за семьей стоит. Ему нужны будут свои люди, причем такие свои, которые бы не были раньше связаны друг с другом. Та самая система, которую Леонов в масштабе всего Углегорска остановил.

– И это плохо? – удивилась она.

– Нет, само по себе это неплохо. Тенго – мужик нормальный и по-своему порядочный. Но я боюсь того, что мы с этим всем можем влезть сейчас в какие-то такие дела, которые… не знаю, которые нам точно не нужны.

– Например? – Она поднялась на постели, подтянув одеяло повыше.

– Нам Милославский нужен, так? А Милославский строго в противном лагере, если от Тенго глядеть.

– Он же сам тебе сказал здесь скрываться!

– Скрываться – не влезать же в конфликт. – Я вылез из-под одеяла, встал и подошел к столу, где налил себе воды из графина. – У нас и так проблем хватает, не следует самому искать дополнительных.

– Ну… не знаю. – Она вообще села под стенку, завернувшись в одеяло. – Лично мне кажется, что лучше прижаться к какой-то конкретной стороне в такой ситуации. А если вот так, как цветок в проруби плавать, то можно наполучать со всех сторон. А сторона Тенго мне нравится больше по многим причинам. Мне тоже налей, – добавила она, увидев, как я залпом осушил стакан.

– Без проблем, – кивнул я, наполняя его вновь. – Может, ты и права, но для меня… слушай, а ты вообще уверена, что хочешь попытаться? Ну в смысле «уйти»? Может быть, хрен с ним – и тогда уже начнем ориентироваться на местные реалии?

– Мы уже сколько раз говорили про это? – вздохнула она в очередной раз. – Я хочу быть там, по крайней мере. Если я увижу этот самый… «проход», если я его почувствую… вот тогда и решу, хорошо? Не сейчас. Не надо на реалии ориентироваться – ориентируйся на то, что я хочу с тобой отсюда уйти.

– Держи воду, – протянул я ей стакан.





* * *


Погода летной так и не стала на следующий день, так что Настя отказ от полетов перенесла нормально. От мысли ехать в Сальцево и говорить с Сергеем я отказался – решил, что идея Тенго мне подходит больше, тем более что он пообещал дать возможность пообщаться с Валиевым приватно. Сам он с утра погнал по каким-то делам в Углегорск, заодно пообещав поискать гидрокостюм или что-нибудь подобное, а мы, плюнув на все предупреждения, поехали следом за ним – забрать вещи из квартиры и угнать так и стоящий во дворе второй «кюбель». Саму же квартиру пока решили не сдавать – пусть этот адрес так и числится тем, по которому меня следует искать. Так оно спокойней будет.

Тихо приехали в город, поставили пикап поодаль, там, где я его и в прошлый раз оставлял, дошли до дома пешком, быстро собрали все вещи и стащили вниз, забросив их в не слишком просторный салон «кюбеля». Потом завернули на рынок, закупившись всяким нужным в хозяйстве, после чего встретились с Федькой, поджидавшим нас в своем грузовике неподалеку от КПП-2. И тогда уже маленькой дружной колонной двинули в сторону Захолмья. Никто в нас не стрелял, никто на нас не нападал, все прошло тихо и, надеюсь, незаметно.

Потом Настя обустраивалась в доме, а я, купив уже на местном базаре большую фанерную лопату, занимался активной физкультурой, откидывая снег с дорожек и расчищая проезд к навесу, который здесь гараж заменял. Федька время от времени мне помогал, в промежутках бегал в дом к Насте и, похоже, был здорово озабочен.

– Ты чего смурной такой? – не выдержав, поинтересовался я во время передыха.

– Да как тебе сказать… – Федька несколько раз пнул ногой сугроб. – Что-то в общагу теперь как-то того, неохота возвращаться.

– А кто заставляет?

– Опять же как тебе сказать? Скучновато пока в Захолмье. Вся жизнь там, девушки там – что мне здесь делать?

– А ты их сюда вози.

– Если на одну ночь, то потом с утра пораньше ее на работу… – задумчиво протянул он.

– Федь, ничем не могу в такой ситуации помочь, даже советом, – хлопнул я его по плечу. – Но сегодня ночью скучно не будет. Кстати, надо бы выспаться: кататься долго придется.

– Польза от всего этого будет, как думаешь?

– Хрен его знает. Но мы так вообще думали, что Валиев испарился, а тут на тебе. Пусть прояснит… некоторые моменты. Нет?

– Да пусть, хрен с ним, – хмыкнул Федька. – Просто с такими делами и нарваться можно неплохо.

– А мы в масках, и машины другие будут.

Разговор прервала Настя, позвавшая ужинать.

Сбор был назначен на три часа ночи на территории разведбатовской базы. Под фонарем стояли два «студера», один из них с массивными сварными таранами на носу и корме, а возле них собралось человек пятнадцать, вооруженных по максимуму, в закатанных пока подшлемниках, которые должны были превратиться в маски. Одеты все были, к слову, по-разному – не в форме, на руках белые ленты, чтобы своих опознавать. Тенго был уже там, тихо болтал с каким-то незнакомым бойцом средних лет, сложением напоминавшим вставшую на дыбы колоду. Убедившись, что все в сборе, скомандовал построение, потом провел краткий инструктаж:

– Еще раз. Разведку провести не получится – в деревне все всех знают, укрыться негде, – так что весь расчет на скорость и наглость. Входим, нейтрализуем охрану ворот, третье отделение остается там. Обе машины к дому, второе отделение остается с машиной у ворот, контролирует подступы. Первое входит в ворота и в дом. Хоть тараном, хоть взрывчаткой – ориентируемся по месту. Важно: не убивать, если в вас не начали стрелять. На арест нужного человека у нас право есть, но если пострадают местные – беды не оберешься. Входим, вяжем, грузим в машину – и сразу отход, на максимально возможной скорости. Все. Вопросы?

– А если преследование? – спросил кто-то из строя.

– У нас по три пулемета на машину, всего шесть. Если дать под колеса и над головой трассерами – будут гоняться, как думаешь? Еще вопросы? По машинам. Вы двое, – ткнул он пальцем в нашу с Федькой сторону, – давайте со мной в первую.

В кузове грузовика было просторно, а еще там была маленькая печка на жидком топливе, которая неслабо пованивала, но при этом как-то обогревала отсек, так что в нем можно было даже расстегнуться. У заднего борта лежали три завернутых в мешковину немецких МГ-42, те самые, о которых командир только что излагал. Точно, из них так можно дать, что кого хочешь распугаешь.

Я уселся рядом с Тенго, сидящим рядом с водителем, поставил меж колен карабин и вытянул ноги, «разминувшись» ими с ногами сидящего напротив Федьки. Езды два часа как минимум, можно попробовать вздремнуть.

– А что без брони? – спросил Федька.

– Слишком очевидно, а «студеров» в городе полно, – ответил похожий на колоду мужик, который как раз сидел с Федькой рядом.