Двери во Тьме
Часть 56 из 70 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Так не видно, если только пистолеты где-то в карманах… Так, погоди, не отвлекай сейчас, пока деньги считаю, – сказал Геннадьич, быстро пересчитывая чеки. – Ага, порядок, сейчас расписочку…
Ничего больше путного из коменданта выудить не удалось – он даже описать этих двоих не смог, все время сбиваясь на «рожи бандитские». Насколько я понял, у них и шапки были пониже на брови натянуты, и шарфы высоко намотаны, так что похоже, что лица они просто скрывали. Что радует еще меньше, ибо если с добрыми намерениями приходят, то лица обычно скрывать без надобности. Хотя с чего это ко мне с добрыми приходить?
Интересно, у этих, что приходили, доступ к записям комендачей может быть? Если может, то тогда совсем нетрудно вычислить, где мы сейчас находимся. Посмотреть журнал на КПП-2, да и все. Вообще-то мне поторопиться бы надо в таком случае.
Быстро попрощавшись с Геннадьичем, выскочил на улицу, тяжелая подъездная дверь гулко захлопнулась у меня за спиной. Оглядевшись исподтишка, увидел стоящий неподалеку фургончик с надписью «Теплосервис» – эта организация ремонтом и обслуживанием котельных занималась, а возле него двух мужиков в замасленных теплых комбинезонах, куривших папиросы.
Интересно, а что это они на улице курят? Кабина у них двухместная, то есть получается, что некурящих среди них нет, – можно просто ветровички открыть, тогда зачем на холоде топтаться? Странно.
Кстати, а когда я сюда подходил, они там были? Машина вроде бы стояла, как мне кажется, но в общем я не присматривался, могу и ошибиться. А вот если и были, и если это за мной, то они меня точно ждали на «кюбеле», а я – вот как, вообще пешком пришел. Кстати, если ждали «конным», то как раз правильно стоят: я ведь машину теперь всегда во двор загоняю, второй «кюбель» там и стоит. Как раз у ворот, и… что?
Мне надо было в другую сторону, не к воротам, поэтому я просто ускорил шаг, попутно осторожно расстегнув верхнюю пуговицу тулупа – в пришитой изнутри кобуре вместо нагана у меня теперь лежал ТТ. Сунул туда руку, нащупал рукоятку. Сзади звук мотора послышался, машина медленно догоняла меня. Я слышал, как хлопнули двери, как она тронулась с места. За это время ничего, кроме моего появления, на улице не случилось, так что я предпочел предположить, что именно мое появление и было причиной такого оживления.
Правая рука плотно обхватила рукоятку ТТ, затем я чуть вытащил пистолет из кобуры. Надеюсь, что для тех, кто на меня смотрит, это незаметно: мой кольт так и покоится в кобуре на ремне, на виду, и я к нему не притрагиваюсь.
Оглянулся – по фигу уже, заметят или нет, – точно за мной. Пассажир не в кабине, а на подножке стоит и при этом как-то натянуто улыбается. Что, хотят догнать и типа поинтересоваться, как в библиотеку пройти?
Кстати, створка кузова открыта, так и едут. Там кто-то еще? А наверняка.
Слева впереди заборчик низкий, за ним что-то вроде садика замусоренного, потом проход между заборами двух дворов. Если я туда, а они не за мной, то просто плечами пожмут и дальше проедут, удивившись такому моему идиотскому поведению, а вот если за мной, то тогда им вскрываться придется, по полной.
Еще прибавил шагу, а потом рывком перешел на бег. Меня окликнули, мотор фургона заревел громче, но поздно: это современные машины рывком разгоняться умеют, а тутошним грузовикам скорость набрать – это целый процесс. Кто-то крикнул что-то, я даже не расслышал слов. Вот заборчик, мне по задницу примерно, я через него «ножницами» перемахнул, выхватывая пистолет из скрытой кобуры. Обернулся – грузовик тормозил почти прямо напротив меня. Из кузова выскочил какой-то мужик в коротком тулупчике и меховой шапке, с пистолетом в руке. За ним второй.
Я с высокого старта рванул в садик, в сторону постамента с танцующими, взявшимися за руки гипсовыми пионерками, покрашенными облупленной белой краской и выглядящими невыразимо дико среди всей этой серой и мрачной разрухи вокруг. Снега до черта, даже дорожку давно никто не чистил, бежать тяжело и медленно получается, надо колени высоко поднимать. Сразу же запыхался.
Хлопнул выстрел сзади. Не знаю, в меня или предупреждающий, но я резко метнулся в сторону, забежал за постамент, обернувшись и вскинув ТТ, удерживая его двумя руками.
Так и есть, двое бегут следом, оба вооружены, один из них с автоматом. А машины за забором уже не видно – голову на отсечение, что рванули в объезд квартала, на перехват, а эти двое вроде как за загонщиков остались. Кто они могут быть? Да плевать кто, выяснить у них по-приличному уже все равно не получится.
Тот, что с пистолетом, правильно расценил мой маневр, согнулся и резко вправо рванул, неприцельно пальнув пару раз в мою сторону, а вот второй, с автоматом, видать, соображал медленней. Он остановился, вскинув оружие к плечу, и в этом момент точки прицела уже совместились с его силуэтом, и ТТ плюнул в его сторону быстрой «двойкой». Пули ударили в верх груди, повторения не потребовалось: автоматчик свалился как подкошенный, мешком, ткнувшись лицом в снег. С головы скатилась шапка, открыв лысеющий затылок. Еще две «двойки» я пустил в сторону второго, упавшего за сугроб и укрывшегося за двумя садовыми скамейками, сложенными друг на друга.
– Идиот! – заорал я ему. – Если спрятался, то не значит, что ты укрылся!
Две следующие пули пробили доски, кажется, не задев противника, но отчаянно его напугав. Тот подскочил ванькой-встанькой, открыв по мне отчаянную и неточную пальбу из пистолета, я укрылся за постаментом, вместо перезарядки сунув ТТ обратно за пазуху и выдернув кольт из поясной кобуры.
Магазин у противника опустел, я высунулся из-за постамента сбоку, целясь с одной руки, и увидел лишь спину своего недавнего преследователя, бегущего обратно к заборчику. Не знаю, со страху побежал или просто в поисках удобной позиции, потому что здесь, в этом садике, укрыться было негде абсолютно.
Кольт несколько раз несильно дернулся в ладони, хлопая басовито, и выстрела с третьего мне удалось подстрелить убегавшего. Тот заорал, неуклюже перевалился через заборчик, но затем довольно шустро пополз в сторону, надеясь укрыться за углом. Решив ему такого преимущества не давать, я со всех ног дернул следом, продолжая удерживать пистолет в вытянутых руках, даже пару раз стрельнув в белый свет как в копеечку.
Когда я добежал до забора, мой противник уже успел заползти на четвереньках за угол, но теперь укрыться там не получалось. Я просто перегнулся и выпустил в него три оставшихся пули, одна из которых выбила снег рядом с ним, но две попали точно. Его пистолет – черный вальтер – выпал из руки. Я выронил опустевший магазин, воткнул на его место полный и, сбросив затвор с задержки, дослал патрон. А потом перемахнул через забор уже сам, продолжая держать под прицелом раненого.
Пинком отбросив его оружие, я присел рядом, направив ствол кольта ему в лоб:
– Ты кто такой? Говори, убью!
Непохоже было, что он вообще расслышал мои слова. Он смотрел куда-то мимо меня мутными глазами, затем закашлялся, и кровь изо рта фонтаном брызгала ему на грудь. Потом его начало мелко трясти, крови стало больше, она полилась потоком, и через несколько секунд он затих, отвернув лицо к стене.
– Мать твою, – пробормотал я сквозь зубы, затем выглянул из-за угла – со стороны сада пока никто не шел. Подозреваю, что двое в рабочих комбинезонах так и караулили меня у прохода между заборами. Вот так иногда и порадуешься, что ни портативных раций, ни мобильных телефонов в те времена еще не придумали.
Распахнул отвороты полушубка убитого, сунул руку, пачкаясь кровью, во внутренний карман, вытащил оттуда пачку углегорских чеков, скрепленных зажимом, и больше ничего, никаких документов. В боковых карманах тулупа нашелся портсигар и зажигалка, три снаряженных магазина к вальтеру – и опять ничего полезного, такого, что могло бы прояснить, откуда эти люди пришли и зачем.
То, что меня хотели именно увезти, а не убить, было понятно с ходу, иначе бы меня еще тот, стоящий на подножке грузовика, мог бы пристрелить, потому что для автомата, например, это была не дистанция. Однако же они предпочли гнаться. Гэбэшники? Черт, не знаю, но не думаю: те могли бы просто остановить и показать ксиву.
Перевернув труп на бок, охлопал карманы брюк и не нашел там вообще ничего. Второго проверить? Рискованно: придется перелезать через забор – и там я окажусь в положении как раз убитого мной, если противник появится с противоположной стороны. Нет, не годится, не полезу.
Выглянул из-за угла вновь, но пока никого не увидел. И что делать? Ждать? Бежать? Стучаться к Геннадьичу и вызвать с его телефона комендачей? Хотя тех уже наверняка вызвали: тут в каждом доме по коменданту, и все с телефонами.
Ладно, все равно сюда придут, не сбегут же! Не сбегут, не должны. А здесь у меня, по крайней мере, позиция удобная. Если из сада придут – за углом укроюсь, и есть куда смываться, если совсем прижмет, а если покажутся на улице, то тогда тоже в сад могу рвануть, там уже знакомый постамент прикроет. Правда, могут разделиться. И если они с автоматами, например, то могут меня прижать с такого расстояния, на какое мне с моими пистолетами воевать будет плохо. Черт, надо было автомат из машины взять – за каким чертом оставил?
Нет, надо отходить к дому: там меня уже не возьмешь. Оглянулся, вскочил на ноги и со всех ног припустил домой.
Петр Геннадьевич дверь распахнул сразу – похоже, ждал меня.
– Володь, что случилось-то?
В руках он держал немецкий автомат, правда, держал так, словно его боялся.
– Да бандиты какие-то, Геннадьич, – выдал я наиболее логичный ответ, подскакивая к окну комендантской и пытаясь заглянуть как можно дальше вбок, для чего прижался к холодному стеклу лицом. – Комендатуру вызвал?
– Да вызвал уже, как не вызвать! Едут!
– Это хорошо, это хорошо, – закивал я. – Геннадьич, ты машину видел, что у ворот двора стояла?
– Машину? – озадачился тот. – Нет, машину не видел. А что за машина?
– Да все равно в таком-то случае. Фургон «Теплосервиса».
– Нет, фургона не видел, – сокрушенно ответил он, словно и вправду сожалея.
Машина моих преследователей так и не появилась. А вот комендачи подъехали минут через пять – сразу два грузовика «шевроле», в которых кузова заменили на отапливаемые кунги, и принесшийся первым «виллис». И уже тогда я почувствовал себя в безопасности. Место происшествия огородили бечевкой с красными флажками, ходили взад-вперед по следам, ворочали трупы, выворачивая карманы. Молодой и очень серьезный следователь, устроившись в комендантской другого дома, того самого, под стенкой которого лежал убитый, брал у меня показания и заполнял протоколы.
– То есть вы никого из них не знаете и раньше не встречали? – спрашивал он.
– Нет.
– Номер машины вы тоже не запомнили?
– Сначала не видел – там основание забора прикрывает, – а вот когда они уже погнались за мной, было не до номера. «Теплосервиса» фургон, единственное, что могу сказать.
– Понятно, – кивал он, записывая показания в протокол. Закончив, он протянул его мне, показав пальцем на свободное место внизу: – Вот здесь напишите: «С моих слов записано верно, мной прочитано». Дата и подпись.
Я действительно протокол прочитал, но ничего особо зловещего для себя в нем не нашел: как описал все, так следователь и записал.
А вот то, что случилось позже, удивило: появился Милославский, на своем «олл карри», в сопровождении двух уже знакомых охранников. Меня он перехватил у подъезда, откуда мы вышли вместе со следователем.
– Давайте без нелепых подозрений, – сказал он с улыбкой вместо приветствия, протягивая руку. – Был у себя, услышал оповещение. Целы, не подстрелили вас?
Сейчас я почему-то ему сразу поверил, хотя недоверие к моему излишне крученому руководителю стало уже для меня «частью пейзажа». Нет, на этот раз это никак не могло быть его инициативой. Скорее это могло быть направлено против него, очень даже запросто.
– Цел, нормально все, – ответил я и добавил: – Повезло – похоже, что лохи попались, вроде уголовников. Стрелять всегда готовы, а вот умения делать это правильно нет. Валерий Львович, есть идеи насчет того, кто это мог быть?
– Нет у меня идей, и это меньше всего нравится, – ответил он с озабоченным видом и прикусил нижнюю губу, что у него, как я заметил, было признаком глубокой озабоченности. – Никаких идей, увы. А так вот что скажу, – вдруг уставился он мне в глаза: – Оставайтесь пока в Захолмье. И оттуда ни ногой. Это мой вам настоятельный совет. Закончим наши с вами дела – напряжение спадет само собой, а вот пока наш проект всем кажется лакомым плодом – все так и будет, как сейчас, через задницу. Оставайтесь там, очень прошу. С женой. Для городских нужд пока ее напарника хватит, курьерскую почту и он довезет, а все остальное… в общем, я позабочусь. Тем более что погода… – Он посмотрел в небо, прищурившись навстречу падающим снежинкам.
Профессор явно ожидал, что я начну спорить, но в данный момент его предложение было как нельзя более кстати: аэродром и квартира становились такими точками, в которых нас подловить проще некуда. Риск слишком уж велик. Но вот гарантировать то, что мы будет находиться в Захолмье безвылазно, я, пожалуй, все же не смогу.
– Хорошо, так и сделаем, – кивнул я. – На Ферму нам ездить, насколько понимаю, пока без надобности?
– Абсолютно, – ответил он с явным облегчением. – Окопайтесь там, вооружитесь, поближе к Тенгизу – и все будет хорошо, гарантирую.
– А когда… гм… «эксперимент» планируем?
– Когда буду знать, как его проводить, – вздохнул Милославский. – А пока не знаю. И у нас всего одна попытка будет. Записи нужны, записи. Я долго думал над тем, ушел Серых или не ушел, и вывод сделал такой: не ушел он. Он погиб. Потому что его метод, даже та часть, которая из него стала мне понятна, не может сработать. Но кое-что он знает… знал, – поправился Милославский. – И вот это его знание может быть тем, чего не хватает мне. Если честно, – он зачем-то снял овчинную кепку, сбил с нее снег, после чего опять надел, – то я, по большому счету, знаю, как надо действовать. Но у меня нет возможности повторить неудавшийся эксперимент, поэтому мне нужно собрать всю информацию… всю доступную, для того чтобы оценить риски. А то нас с вами как тех хомячков, что каплю никотина приняли… Не хочется, если честно.
– Мне тоже, – поддержал я его. – Так я поеду? Комендачи со мной закончили.
– Да, езжайте, разумеется. Может, вам охрану надо до КПП хотя бы?
– Не вижу смысла: сейчас уже точно ничего не случится, они уже накосячили.
– Хорошо. Что-то еще могу сделать?
– Разве что узнать интересно было бы, кто это такие. Реально?
– Если установят личности, то и я узнаю, – ответил Милославский, привычно опустив часть фразы про «но тебе хрен скажу».
– Понял, спасибо. Не гэбэшники, как думаете?
Милославский явно задумался всерьез, перед тем как ответить. Потом все же покачал головой:
– Нет, не думаю. Друзей у вас там нет, но Котовский людей конкретно предупредил, что если кто будет замечен хоть в каких-то действиях против вас – он того с лица земли сотрет. Не станут они так рисковать: все же убитые нарвались не по долгу службы, а на преступной халтуре, на том, чего делать никак нельзя, это уже за рамками. Так что нет, не думаю, не они это.
* * *
Настю я в гостинице не застал – вместо нее обнаружилась записка на кровати, гласящая: «Уехала с Катей. Ищи у Тенго дома».
Отлично, у нее здесь какая-то компания появилась. Все легче удержать будет, потому что когда речь заходит про аэродром и полеты, Настя логику предпочитает игнорировать – такое вот у нее слабое место. А сейчас все становится настолько серьезным и настолько все по-взрослому, что «хочу» и «не могу без» не должны иметь права на существование. Похоже, что ставки резко подскочили, а мы даже до конца не знаем, что за игра здесь идет. Тут, может быть, в «двадцать одно» режутся, а мы все в подкидного норовим.
Ладно, у Тенго так у Тенго, там и поищу. И кстати, если о Тенго говорить… надо бы еще и его навестить на новом месте.
До «нового места» ехать было недалеко – как раз базар по кругу обогнуть. Базар уже закрылся, только в окнах «Зорьки» горел свет и слышны были пьяные голоса, доносившиеся через открытые форточки, – с вентиляцией там было не очень. А вот у крыльца бывшего червонцевского офиса машины стояли, в том числе и уже знакомый большой полноприводный «штайр», сменивший хозяина. Из чего я сделал вывод, что Тенго должен быть на месте.
Приткнув додж в рядок присыпанных снегом машин, я выбрался из кабины, на этот раз прихватив автомат, хоть как раз сейчас он мне бы и не понадобился, – и, поднявшись по недавно расчищенному крыльцу, постучал в дверь. Открылось окошко, а в окошке чья-то подозрительная физиономия, не слишком хорошо побритая.
– Вы к кому? – спросила физиономия.
Ничего больше путного из коменданта выудить не удалось – он даже описать этих двоих не смог, все время сбиваясь на «рожи бандитские». Насколько я понял, у них и шапки были пониже на брови натянуты, и шарфы высоко намотаны, так что похоже, что лица они просто скрывали. Что радует еще меньше, ибо если с добрыми намерениями приходят, то лица обычно скрывать без надобности. Хотя с чего это ко мне с добрыми приходить?
Интересно, у этих, что приходили, доступ к записям комендачей может быть? Если может, то тогда совсем нетрудно вычислить, где мы сейчас находимся. Посмотреть журнал на КПП-2, да и все. Вообще-то мне поторопиться бы надо в таком случае.
Быстро попрощавшись с Геннадьичем, выскочил на улицу, тяжелая подъездная дверь гулко захлопнулась у меня за спиной. Оглядевшись исподтишка, увидел стоящий неподалеку фургончик с надписью «Теплосервис» – эта организация ремонтом и обслуживанием котельных занималась, а возле него двух мужиков в замасленных теплых комбинезонах, куривших папиросы.
Интересно, а что это они на улице курят? Кабина у них двухместная, то есть получается, что некурящих среди них нет, – можно просто ветровички открыть, тогда зачем на холоде топтаться? Странно.
Кстати, а когда я сюда подходил, они там были? Машина вроде бы стояла, как мне кажется, но в общем я не присматривался, могу и ошибиться. А вот если и были, и если это за мной, то они меня точно ждали на «кюбеле», а я – вот как, вообще пешком пришел. Кстати, если ждали «конным», то как раз правильно стоят: я ведь машину теперь всегда во двор загоняю, второй «кюбель» там и стоит. Как раз у ворот, и… что?
Мне надо было в другую сторону, не к воротам, поэтому я просто ускорил шаг, попутно осторожно расстегнув верхнюю пуговицу тулупа – в пришитой изнутри кобуре вместо нагана у меня теперь лежал ТТ. Сунул туда руку, нащупал рукоятку. Сзади звук мотора послышался, машина медленно догоняла меня. Я слышал, как хлопнули двери, как она тронулась с места. За это время ничего, кроме моего появления, на улице не случилось, так что я предпочел предположить, что именно мое появление и было причиной такого оживления.
Правая рука плотно обхватила рукоятку ТТ, затем я чуть вытащил пистолет из кобуры. Надеюсь, что для тех, кто на меня смотрит, это незаметно: мой кольт так и покоится в кобуре на ремне, на виду, и я к нему не притрагиваюсь.
Оглянулся – по фигу уже, заметят или нет, – точно за мной. Пассажир не в кабине, а на подножке стоит и при этом как-то натянуто улыбается. Что, хотят догнать и типа поинтересоваться, как в библиотеку пройти?
Кстати, створка кузова открыта, так и едут. Там кто-то еще? А наверняка.
Слева впереди заборчик низкий, за ним что-то вроде садика замусоренного, потом проход между заборами двух дворов. Если я туда, а они не за мной, то просто плечами пожмут и дальше проедут, удивившись такому моему идиотскому поведению, а вот если за мной, то тогда им вскрываться придется, по полной.
Еще прибавил шагу, а потом рывком перешел на бег. Меня окликнули, мотор фургона заревел громче, но поздно: это современные машины рывком разгоняться умеют, а тутошним грузовикам скорость набрать – это целый процесс. Кто-то крикнул что-то, я даже не расслышал слов. Вот заборчик, мне по задницу примерно, я через него «ножницами» перемахнул, выхватывая пистолет из скрытой кобуры. Обернулся – грузовик тормозил почти прямо напротив меня. Из кузова выскочил какой-то мужик в коротком тулупчике и меховой шапке, с пистолетом в руке. За ним второй.
Я с высокого старта рванул в садик, в сторону постамента с танцующими, взявшимися за руки гипсовыми пионерками, покрашенными облупленной белой краской и выглядящими невыразимо дико среди всей этой серой и мрачной разрухи вокруг. Снега до черта, даже дорожку давно никто не чистил, бежать тяжело и медленно получается, надо колени высоко поднимать. Сразу же запыхался.
Хлопнул выстрел сзади. Не знаю, в меня или предупреждающий, но я резко метнулся в сторону, забежал за постамент, обернувшись и вскинув ТТ, удерживая его двумя руками.
Так и есть, двое бегут следом, оба вооружены, один из них с автоматом. А машины за забором уже не видно – голову на отсечение, что рванули в объезд квартала, на перехват, а эти двое вроде как за загонщиков остались. Кто они могут быть? Да плевать кто, выяснить у них по-приличному уже все равно не получится.
Тот, что с пистолетом, правильно расценил мой маневр, согнулся и резко вправо рванул, неприцельно пальнув пару раз в мою сторону, а вот второй, с автоматом, видать, соображал медленней. Он остановился, вскинув оружие к плечу, и в этом момент точки прицела уже совместились с его силуэтом, и ТТ плюнул в его сторону быстрой «двойкой». Пули ударили в верх груди, повторения не потребовалось: автоматчик свалился как подкошенный, мешком, ткнувшись лицом в снег. С головы скатилась шапка, открыв лысеющий затылок. Еще две «двойки» я пустил в сторону второго, упавшего за сугроб и укрывшегося за двумя садовыми скамейками, сложенными друг на друга.
– Идиот! – заорал я ему. – Если спрятался, то не значит, что ты укрылся!
Две следующие пули пробили доски, кажется, не задев противника, но отчаянно его напугав. Тот подскочил ванькой-встанькой, открыв по мне отчаянную и неточную пальбу из пистолета, я укрылся за постаментом, вместо перезарядки сунув ТТ обратно за пазуху и выдернув кольт из поясной кобуры.
Магазин у противника опустел, я высунулся из-за постамента сбоку, целясь с одной руки, и увидел лишь спину своего недавнего преследователя, бегущего обратно к заборчику. Не знаю, со страху побежал или просто в поисках удобной позиции, потому что здесь, в этом садике, укрыться было негде абсолютно.
Кольт несколько раз несильно дернулся в ладони, хлопая басовито, и выстрела с третьего мне удалось подстрелить убегавшего. Тот заорал, неуклюже перевалился через заборчик, но затем довольно шустро пополз в сторону, надеясь укрыться за углом. Решив ему такого преимущества не давать, я со всех ног дернул следом, продолжая удерживать пистолет в вытянутых руках, даже пару раз стрельнув в белый свет как в копеечку.
Когда я добежал до забора, мой противник уже успел заползти на четвереньках за угол, но теперь укрыться там не получалось. Я просто перегнулся и выпустил в него три оставшихся пули, одна из которых выбила снег рядом с ним, но две попали точно. Его пистолет – черный вальтер – выпал из руки. Я выронил опустевший магазин, воткнул на его место полный и, сбросив затвор с задержки, дослал патрон. А потом перемахнул через забор уже сам, продолжая держать под прицелом раненого.
Пинком отбросив его оружие, я присел рядом, направив ствол кольта ему в лоб:
– Ты кто такой? Говори, убью!
Непохоже было, что он вообще расслышал мои слова. Он смотрел куда-то мимо меня мутными глазами, затем закашлялся, и кровь изо рта фонтаном брызгала ему на грудь. Потом его начало мелко трясти, крови стало больше, она полилась потоком, и через несколько секунд он затих, отвернув лицо к стене.
– Мать твою, – пробормотал я сквозь зубы, затем выглянул из-за угла – со стороны сада пока никто не шел. Подозреваю, что двое в рабочих комбинезонах так и караулили меня у прохода между заборами. Вот так иногда и порадуешься, что ни портативных раций, ни мобильных телефонов в те времена еще не придумали.
Распахнул отвороты полушубка убитого, сунул руку, пачкаясь кровью, во внутренний карман, вытащил оттуда пачку углегорских чеков, скрепленных зажимом, и больше ничего, никаких документов. В боковых карманах тулупа нашелся портсигар и зажигалка, три снаряженных магазина к вальтеру – и опять ничего полезного, такого, что могло бы прояснить, откуда эти люди пришли и зачем.
То, что меня хотели именно увезти, а не убить, было понятно с ходу, иначе бы меня еще тот, стоящий на подножке грузовика, мог бы пристрелить, потому что для автомата, например, это была не дистанция. Однако же они предпочли гнаться. Гэбэшники? Черт, не знаю, но не думаю: те могли бы просто остановить и показать ксиву.
Перевернув труп на бок, охлопал карманы брюк и не нашел там вообще ничего. Второго проверить? Рискованно: придется перелезать через забор – и там я окажусь в положении как раз убитого мной, если противник появится с противоположной стороны. Нет, не годится, не полезу.
Выглянул из-за угла вновь, но пока никого не увидел. И что делать? Ждать? Бежать? Стучаться к Геннадьичу и вызвать с его телефона комендачей? Хотя тех уже наверняка вызвали: тут в каждом доме по коменданту, и все с телефонами.
Ладно, все равно сюда придут, не сбегут же! Не сбегут, не должны. А здесь у меня, по крайней мере, позиция удобная. Если из сада придут – за углом укроюсь, и есть куда смываться, если совсем прижмет, а если покажутся на улице, то тогда тоже в сад могу рвануть, там уже знакомый постамент прикроет. Правда, могут разделиться. И если они с автоматами, например, то могут меня прижать с такого расстояния, на какое мне с моими пистолетами воевать будет плохо. Черт, надо было автомат из машины взять – за каким чертом оставил?
Нет, надо отходить к дому: там меня уже не возьмешь. Оглянулся, вскочил на ноги и со всех ног припустил домой.
Петр Геннадьевич дверь распахнул сразу – похоже, ждал меня.
– Володь, что случилось-то?
В руках он держал немецкий автомат, правда, держал так, словно его боялся.
– Да бандиты какие-то, Геннадьич, – выдал я наиболее логичный ответ, подскакивая к окну комендантской и пытаясь заглянуть как можно дальше вбок, для чего прижался к холодному стеклу лицом. – Комендатуру вызвал?
– Да вызвал уже, как не вызвать! Едут!
– Это хорошо, это хорошо, – закивал я. – Геннадьич, ты машину видел, что у ворот двора стояла?
– Машину? – озадачился тот. – Нет, машину не видел. А что за машина?
– Да все равно в таком-то случае. Фургон «Теплосервиса».
– Нет, фургона не видел, – сокрушенно ответил он, словно и вправду сожалея.
Машина моих преследователей так и не появилась. А вот комендачи подъехали минут через пять – сразу два грузовика «шевроле», в которых кузова заменили на отапливаемые кунги, и принесшийся первым «виллис». И уже тогда я почувствовал себя в безопасности. Место происшествия огородили бечевкой с красными флажками, ходили взад-вперед по следам, ворочали трупы, выворачивая карманы. Молодой и очень серьезный следователь, устроившись в комендантской другого дома, того самого, под стенкой которого лежал убитый, брал у меня показания и заполнял протоколы.
– То есть вы никого из них не знаете и раньше не встречали? – спрашивал он.
– Нет.
– Номер машины вы тоже не запомнили?
– Сначала не видел – там основание забора прикрывает, – а вот когда они уже погнались за мной, было не до номера. «Теплосервиса» фургон, единственное, что могу сказать.
– Понятно, – кивал он, записывая показания в протокол. Закончив, он протянул его мне, показав пальцем на свободное место внизу: – Вот здесь напишите: «С моих слов записано верно, мной прочитано». Дата и подпись.
Я действительно протокол прочитал, но ничего особо зловещего для себя в нем не нашел: как описал все, так следователь и записал.
А вот то, что случилось позже, удивило: появился Милославский, на своем «олл карри», в сопровождении двух уже знакомых охранников. Меня он перехватил у подъезда, откуда мы вышли вместе со следователем.
– Давайте без нелепых подозрений, – сказал он с улыбкой вместо приветствия, протягивая руку. – Был у себя, услышал оповещение. Целы, не подстрелили вас?
Сейчас я почему-то ему сразу поверил, хотя недоверие к моему излишне крученому руководителю стало уже для меня «частью пейзажа». Нет, на этот раз это никак не могло быть его инициативой. Скорее это могло быть направлено против него, очень даже запросто.
– Цел, нормально все, – ответил я и добавил: – Повезло – похоже, что лохи попались, вроде уголовников. Стрелять всегда готовы, а вот умения делать это правильно нет. Валерий Львович, есть идеи насчет того, кто это мог быть?
– Нет у меня идей, и это меньше всего нравится, – ответил он с озабоченным видом и прикусил нижнюю губу, что у него, как я заметил, было признаком глубокой озабоченности. – Никаких идей, увы. А так вот что скажу, – вдруг уставился он мне в глаза: – Оставайтесь пока в Захолмье. И оттуда ни ногой. Это мой вам настоятельный совет. Закончим наши с вами дела – напряжение спадет само собой, а вот пока наш проект всем кажется лакомым плодом – все так и будет, как сейчас, через задницу. Оставайтесь там, очень прошу. С женой. Для городских нужд пока ее напарника хватит, курьерскую почту и он довезет, а все остальное… в общем, я позабочусь. Тем более что погода… – Он посмотрел в небо, прищурившись навстречу падающим снежинкам.
Профессор явно ожидал, что я начну спорить, но в данный момент его предложение было как нельзя более кстати: аэродром и квартира становились такими точками, в которых нас подловить проще некуда. Риск слишком уж велик. Но вот гарантировать то, что мы будет находиться в Захолмье безвылазно, я, пожалуй, все же не смогу.
– Хорошо, так и сделаем, – кивнул я. – На Ферму нам ездить, насколько понимаю, пока без надобности?
– Абсолютно, – ответил он с явным облегчением. – Окопайтесь там, вооружитесь, поближе к Тенгизу – и все будет хорошо, гарантирую.
– А когда… гм… «эксперимент» планируем?
– Когда буду знать, как его проводить, – вздохнул Милославский. – А пока не знаю. И у нас всего одна попытка будет. Записи нужны, записи. Я долго думал над тем, ушел Серых или не ушел, и вывод сделал такой: не ушел он. Он погиб. Потому что его метод, даже та часть, которая из него стала мне понятна, не может сработать. Но кое-что он знает… знал, – поправился Милославский. – И вот это его знание может быть тем, чего не хватает мне. Если честно, – он зачем-то снял овчинную кепку, сбил с нее снег, после чего опять надел, – то я, по большому счету, знаю, как надо действовать. Но у меня нет возможности повторить неудавшийся эксперимент, поэтому мне нужно собрать всю информацию… всю доступную, для того чтобы оценить риски. А то нас с вами как тех хомячков, что каплю никотина приняли… Не хочется, если честно.
– Мне тоже, – поддержал я его. – Так я поеду? Комендачи со мной закончили.
– Да, езжайте, разумеется. Может, вам охрану надо до КПП хотя бы?
– Не вижу смысла: сейчас уже точно ничего не случится, они уже накосячили.
– Хорошо. Что-то еще могу сделать?
– Разве что узнать интересно было бы, кто это такие. Реально?
– Если установят личности, то и я узнаю, – ответил Милославский, привычно опустив часть фразы про «но тебе хрен скажу».
– Понял, спасибо. Не гэбэшники, как думаете?
Милославский явно задумался всерьез, перед тем как ответить. Потом все же покачал головой:
– Нет, не думаю. Друзей у вас там нет, но Котовский людей конкретно предупредил, что если кто будет замечен хоть в каких-то действиях против вас – он того с лица земли сотрет. Не станут они так рисковать: все же убитые нарвались не по долгу службы, а на преступной халтуре, на том, чего делать никак нельзя, это уже за рамками. Так что нет, не думаю, не они это.
* * *
Настю я в гостинице не застал – вместо нее обнаружилась записка на кровати, гласящая: «Уехала с Катей. Ищи у Тенго дома».
Отлично, у нее здесь какая-то компания появилась. Все легче удержать будет, потому что когда речь заходит про аэродром и полеты, Настя логику предпочитает игнорировать – такое вот у нее слабое место. А сейчас все становится настолько серьезным и настолько все по-взрослому, что «хочу» и «не могу без» не должны иметь права на существование. Похоже, что ставки резко подскочили, а мы даже до конца не знаем, что за игра здесь идет. Тут, может быть, в «двадцать одно» режутся, а мы все в подкидного норовим.
Ладно, у Тенго так у Тенго, там и поищу. И кстати, если о Тенго говорить… надо бы еще и его навестить на новом месте.
До «нового места» ехать было недалеко – как раз базар по кругу обогнуть. Базар уже закрылся, только в окнах «Зорьки» горел свет и слышны были пьяные голоса, доносившиеся через открытые форточки, – с вентиляцией там было не очень. А вот у крыльца бывшего червонцевского офиса машины стояли, в том числе и уже знакомый большой полноприводный «штайр», сменивший хозяина. Из чего я сделал вывод, что Тенго должен быть на месте.
Приткнув додж в рядок присыпанных снегом машин, я выбрался из кабины, на этот раз прихватив автомат, хоть как раз сейчас он мне бы и не понадобился, – и, поднявшись по недавно расчищенному крыльцу, постучал в дверь. Открылось окошко, а в окошке чья-то подозрительная физиономия, не слишком хорошо побритая.
– Вы к кому? – спросила физиономия.