Двери во Тьме

Тот не ответил и сделал вид, что ничего и не услышал. Я продолжал держать молодого на прицеле.

– Давайте успокоимся, – сказал усатый. – Уберите оружие, тут все при исполнении, и стрелять никого не надо.

– Карабин с автоматом в машину положи сперва, – сказал я ему. – А потом подумаем.

Тот вздохнул так, словно отчаялся объяснять глупым детям очевидные вещи, но открыл заднюю дверцу и бросил оружие на сиденье.

– Так лучше?

– Намного, – не очень натурально улыбнулся я. – Теперь напарнику скажи, чтобы не дергался, и тогда можно будет поговорить.

– Он не будет дергаться. Давайте успокоимся.

Худо-бедно, но и вправду успокоились. Молодой был зол, но ничего лишнего не предпринимал. Данные наших удостоверений мы им переписать дали – просто потому что требование было законным. И я записал их имена и фамилии, что тоже было законно. Про сдачу оружия никто уже не заикался. Разошлись. Они быстро потопали куда-то в сторону базара, а мы упаковались в машину и быстро уехали.

– Так чего задумал, колись, – сказал Федька, убедившись, что нас никто не преследует и никто в нас не целится.

– Задействуем закон. И ментовские инстинкты Тенгиза: не зря же он в ярославском СОБРе служил.

– А подробней?

– Кто может задерживать в Углегорске?

– Ну… все. Даже мы можем, если нарушение по нашему профилю, типа там подвалы не просвечиваются злостно или намеренно, или что-то такое еще. И все, надеваем браслеты и везем в комендатуру.

– И разведбат может?

– Не, им не положено, – помотал головой Федька. – Они за пределами города действуют. Могут в плен брать, так сказать, – гоготнул он. – А вот комендачи – вполне, у них работа такая.

В Углегорске комендатура была за милицию, все верно. Отвечала за порядок на улицах и за уголовный розыск. И хоть формально ведомство коменданта города Мокроусова и разведбат Евстигнеева были совсем разными подразделениями городской власти, по факту они образовывали единую фракцию в городском совете. А противниками были Управление Охраны, которым руководил бывший военный особист Бабинов, и Горбезопасность, которой командовал Котовский. И если правильно поговорить с Тенго, то вопросы с местным форпостом углегорской комендатуры он решит. Должен решить, как я думаю. Это я Федьке и изложил, вместе с подробностями того, что я планирую.

– А чо, нормально, нагло, – кивнул он, выслушав. – Очень даже может сработать. И кстати, только сейчас сообразил… если они в Углегорске тварей сами выращивают, то даже наших можно привлечь к делу. Там и сами справимся.

– Хм, – задумался я. – А что, вполне реально.

Показалась проходная бывшей школы, мы тормознули возле самых ворот. На КПП пришлось подождать, пока дежурный светил нам в глаза, потом попросили вызвать Тенго.

– На месте он хоть?

– Был на месте, – сказал комендач, разглядывая мое удостоверение. – Сейчас вызову.

Тенго пришел почти сразу, заметно удивленный нашим визитом.

– Случилось чего?

– Поговорить есть где спокойно? – спросил я вместо ответа.

– Без проблем, пошли, – махнул он рукой, после чего сказал дежурному: – Это друзья мои, так что со мной.

– Понял, – кивнул тот, что-то записывая в журнал поста.

Тенго, одетый в свитер, пробежал через двор трусцой, толкнул дверь подъезда, пропуская нас вперед.

– В столовку пошли, там посидим, – сказал он и опять пошел вперед.

Столовкой оказалась большая комната с длинными столами, сейчас пустыми и чисто вымытыми, и такими же длинными лавками вдоль них. В самой комнате никого не было, но за прикрытым окном раздатки слышалась какая-то возня – похоже, посуду мыли.

– Садитесь.

Пристроились за торцом стола. Федька вытащил портсигар, спросил:

– Курить здесь можно?

Тенго огляделся, затем встал и снял со шкафа стеклянную пепельницу, выставив ее на стол. Федька немедленно закурил, выпустив облако дыма и заставив меня отмахиваться.

– Тенго, скажи мне, ты уже забыл, как ментом в Ярославле был, или еще не забыл? – спросил я. – Инстинкты остались?

– С какой целью интересуешься?

– Сейчас объясню. Позвонить в Углегорск отсюда можно?

– Можно, а зачем тебе?

– Жену предупредить, что задержусь до завтра.






* * *


За нами никто не следил. До темноты «кюбель» простоял на территории базы, прикрытый грузовиком и бронетранспортером, а с темнотой и в Захолмье все потенциальные следильщики по домам разбегаются. Пусть тут и нет таких проблем с тварями Тьмы, как в Углегорске, но тоже всякое случается, так что лучше по ночам не шастать.

Ехали втроем в «кюбеле» – я за рулем, Федька на заднем сиденье, а справа от меня сейчас сидел Тенго. Сзади, немного отстав, катил «скаут», в котором сидели четверо комендачей и двое ребят Тенгиза. Машины петляли по узким улицам, в свете фар мелькали серые заборы, деревья, темные окна деревянных домов, взятые в решетки, – город уже спал.

Перед самым выездом командир подразделения комендачей по просьбе Тенго еще раз созвонился с городским КПП, убедившись, что никто из нашего списка не покинул города, после чего наш новый партнер дал отмашку к началу операции.

– Стой, мы уже близко, – сказал Тенго.

Я кивнул и прижал «кюбель» к забору. «Скаут» остановился сзади, его водитель сразу заглушил двигатель. Стало очень тихо, слышно было лишь, как металл пощелкивает, остывая. Выбрались наружу, стараясь дверцами не хлопать и оставив весь длинноствол в машине. С борта «скаута» тоже поспрыгивали бойцы, собрались кучкой.

– Задачу все помнят? – спросил у них Тенгиз. – Если вопросы появились, то сейчас задавайте.

Вопросов ни у кого не возникло. Тяжелый сварной таран был прилажен на мощный бампер бронетранспортера еще на базе.

– Ждите сигнала, – скомандовал Тенго своим, после чего уже обратился к нам с Федькой: – Пошли, что ли?

– Пошли, хрен ли ждать, – кивнул я, вытаскивая из кобуры ТТ и перехватывая его двумя руками.

Как я и предполагал, Тенго приманку захватил. «Ментовские инстинкты» сыграли в этом не последнюю партию, но и инстинкты эти самые у ментов бывают разные. Раскрыть злодейство, поймать заведомых преступников и отличиться по службе – это прекрасно. Но все же важнее было другое – ниточки от злодеев вели к Матвею Червонцеву, который хоть и потерял позиции в Углегорске, но в Захолмье был буквально царем и богом, практически неуязвимым. Почти весь город зависел от него, все кормились у него из рук. А если все же найти повод убрать Червонца из схемы распределения сил, то что тогда? Тогда на освободившееся место рванут самые сильные «олигархи» из Углегорска. И одним из них будет Шалва. Но если погромом в Захолмье будет управлять его племянник, то шансы на успешный захват освободившейся полянки именно у него резко возрастут по сравнению с конкурентами. И кто тогда станет его «наместником» в этих краях, учитывая, что Тенго сам сказал, что постоянный риск ему надоел? Вот то-то же.

Именно поэтому я был уверен, что если Тенго вообще возьмется за такое дело, то пойдет он по этой дороге уже до конца. Слишком мотивация сильна. И судя по его настрою, я угадал на все сто: он уже готов врагов зубами рвать и куски глотать. Недаром же сказал, что «сюда привезем – тогда все подтвердят и все расскажут».

Прошли несколько домов, прижимаясь к забору, остановились у нужного. Частный сектор строился здесь тоже немножко по-чудному, как и многоэтажные дома: крыльцо выходило прямо на улицу, участок же был сзади, за домом, на него или через калитку, или ворота, или через сам дом. Постояли, прислушиваясь, – ничего не услышали. За окном темно, за дверью тихо, свое дыхание и то громким кажется. В домах окрест тоже тихо, спит весь район, десятый сон видит. Да и немудрено: четыре утра уже.

Переглянулись. Я кивнул, Тенго несколько раз махнул фонариком, направив его в сторону бронетранспортера. Было слышно, как завелся двигатель, потом фары зажглись. Их лучи метнулись в стороны – «скаут» объезжал моего «кюбеля», затем их свет упал на дорогу. Мы, пригнувшись и держа пистолеты на изготовку, сдвинулись вдоль стены, подальше от крыльца. «Скаут», приближаясь, газанул, рыкнул двигателем, затем резко вильнул влево и со страшным грохотом ударил плоским стальным навершием тарана в дверь дома, снеся ее с петель. Взвыла коробка передач на заднем ходу, броневик отъехал, а дверь, зависшая на таране, потащилась следом. А мы уже вломились в дом с криком и топотом, разбегаясь из сеней в две маленькие комнатушки – это все же не особняк княжеский, а просто изба.

Дернуться никто не успел. В соседней комнате кто-то крикнул испуганно, послышался звук затрещины, что-то тяжелое упало на пол. Наш же «противник», молодой мускулистый парень с короткой стрижкой и маленькой модной бородкой, успел только глаза продрать и на кровати подскочить ради того, чтобы наткнуться взглядом на направленные на него пистолеты. После чего он просто поднял руки.

Не говоря лишних слов, мы свалили его с кровати лицом на пол, Тенго ловко связал ему руки за спиной обрезком веревки – такой роскоши, как наручники, разведбату и комендачам не полагалось. Кто-то зажег висящую на стене керосиновую лампу, затем вторую, на столе. В дверь втащили еще одного парня в трусах и майке, испуганно крутящего головой. Под глазом у него уже наливался здоровенный фингал. Его тоже бросили на пол лицом вниз, без особой бережливости.

– Который из вас Семак? – спросил я.

– Он! – сразу раскололся парень с фингалом, повернув голову в сторону приятеля.

– И чо? – спросил Семак.

– В очо, – ответил я намеренной грубостью и добавил: – Рот закрой.

– Не, я не понял, а вы кто такие? – забухтел было он, но я просто шагнул вперед и пнул его в ребра, не жалеючи. Семак лишь икнул и замолчал, часто задышав.

– Давай, этому одеться дайте – и грузите в машину, – сказал Тенго, показав на второго парня. – И этот пусть оденется, глаз не спускать.

В комнату заглянул парень в разведбатовской форме, сказал:

– Там соседи всполошились, вылезли на крыльцо, мы их обратно по домам разогнали.

– Ну и правильно сделали, – сказал Тенго. – Давай иди на улицу, контролируй.

– Есть.

Телефонов в домах не было, так что шухер поднять никто не сможет. Да и не побежит никто до милиции по темным улицам – это тоже понятно, так что мы могли смело заниматься своими делами.

Документы Семака нашлись сразу, в одежде, кое-как сваленной на спинку стоящего рядом с кроватью стула. Я сверил фотографию на удостоверении личности с оригиналом – он, никакой ошибки. Расстелив на столе старую газету, бросил удостоверение на нее, взял ремень с кобурой, вытащил из нее кольт, выкинул магазин, заглянул в патронник, убедился, что оружие ухоженное, после чего так с ремнем и кобурой забросил его к себе в сумку.

– Трофей будет, – сказал я Федьке, уставившемуся на меня.

– А… ну да, – кивнул он и взялся дальше обшаривать шкаф, вываливая из него вещи на пол.

Ничего особо интересного найти здесь не ожидали – по нашим прикидкам, Саня Семак был у старших ребят на подхвате, но все же уйти, не обыскав хаты, было нельзя: мало ли! Нашли ППШ, который тоже экспроприировали, с шестью магазинами. И патронов немало. Сане оно уже все равно не понадобится, даже если в живых оставят, так что не пропадать же добру! Деньги же брать никто не стал – забросили в один сверток с документами.

Семак был уже одет, руки опять связаны, ноги тоже, но не туго – можно маленькие шажки делать. Он сидел на стуле, мрачно глядя на производимый в доме разгром. Молчал, хотя явно было видно, что ему хочется много что сказать. Но такая возможность у него еще будет: разговор у нас запланирован.

– Все, заканчиваем и отходим, – скомандовал Тенго.

Бойцы засуетились, начали быстро покидать дом. С лязгом захлопали тяжелые стальные двери бронетранспортера, вновь зарычал двигатель. Заскрипел снег под тяжелыми зубастыми колесами, затем звук начал удаляться, а в дом заполз тяжелый запах выхлопа.

– Пошли, Саня, – хлопнул я задержанного по плечу. – У нас с тобой еще все разговоры впереди.