Двери во Тьме

– Да просто все: чуть крови человеческой в эту комнату – и там точно что-то заведется. Сутки, максимум двое, – ответил Иван и добавил: – Совсем чуть-чуть, несколько капелек – палец просто уколоть достаточно. У лаборантов тамошних вечно все пальцы переколоты. А без крови можно год ждать, и никаких гарантий.

– А в кузове машины тварь вывести можно?

– Да хоть в мешке, – усмехнулся Иван. – Лишь бы полная тьма и отпечаток человеческой ауры. Ну и кровь желательна, я сказал. Что дальше делать думаете?

– Тебя выслушать, – усмехнулся я. – Твоя очередь.

– Чайник вскипел, я сейчас, – сказал он, с кряхтеньем поднявшись со стула. Стульев, кстати, с утра здесь не было, это Иван где-то недавно нарыл – старых и обшарпанных, но крепких. – В общем, так получается. – Он плеснул кипятку в заварочный чайник, затем вылил воду и насыпал туда чаю. – Дела на всех людей, что попадали в Отстойник через Углегорск, хранятся на Ферме. В основном они просто для служебного пользования, даже вы с вашими допусками можете заглянуть.

– А что в этих делах?

– Все, кроме работы и всего такого. Больше информация по обстоятельствам провала и анкеты по тому слою, из которого они провалились. – Теперь Иван налил в чайник кипятку, закрыл его и накинул сверху полотенце. – Пусть заварится минут пять. В общем, некоторые анкеты вызывают интерес. Этих людей начинают опрашивать дополнительно, как тебя, например, – кивнул он в мою сторону, – а потом некоторые из файлов уже секретят. А некоторые нет. Твое засекречено уже.

– Почему?

– Точно сказать не могу, это все в ведении секретного отдела Фермы, который, к слову, дублируется секретным отделом УпрО.

– Валиев? – чуть не подскочил на стуле Федька.

– Валиев был начальником секретного отдела почти до самого исчезновения, – сказал Иван, вроде даже понизив голос. – Только это уже так говорю, не под протокол, так сказать. Друзья поделились инфой, так что вы языками поосторожней, понятно?

– Давай дальше, – кивнул я в знак согласия.

То есть Серых увел информацию с Фермы, а Валиев из секретного отдела. Причем такую информацию, которая как-то связана с проходами в Отстойник и из Отстойника. Почему? Потому что Серых только этим и занимался, так что именно это и могло их связывать.

– Есть у одного моего друга, Витьки, который раньше на статистике работал, подозрение, что мы не все из разных слоев, – продолжал Иван, крупно нарезая батон. – Есть и совпадения, причем не так уж и мало. Сами люди давно к мысли привыкли о том, что мы из разных действительностей, так что тема не обсуждается, да и слишком много вопросов надо задать, чтобы в этом убедиться.

Это точно, вопросов мне задали много. И потом засекретили. Я с кем-то совпал слоем? Почему бы и нет. А почему секретность? Это как-то странно… малость… Чего в этой информации может быть такого, чего другим знать нельзя? Как-то не просчитывается у меня это с ходу, нет никакой теории.

– А как-то выяснить, с кем у меня анкета совпала, никак нельзя? – спросил я на всякий случай, хотя ответ был понятен заранее.

– Не, никак, – помотал косматой башкой Иван. – Даже если вопросы задавать начну, могу поиметь много проблем. Это уже за пределами моего допуска.

Ну да, ну да…

– Вань, а кровь твари ощущают? Ну типа как акулы в воде?

– Кровь, говорят, в отношении с тварями ключ ко всему. Если взять их жертвы, то от даже сильно изорванных очень мало остается крови вокруг. Они ее как-то того… усваивают, хотя в прямом кровопийстве не замечены. – Иван начал разливать чай. – Сахар сами кладите. В общем, есть такая теория, что именно кровь и генерирует нашу ауру, на которую твари и наводятся.

– Это мы знаем, – сказал Федька.

– Ну и мы знаем, – хмыкнул Иван, отставляя чайник. – На Ферме даже эксперимент ставили – несколько человек перед решеткой вставали, а за решеткой тварь. Один палец колол, крови всего капелька, но тварь кидалась именно на него. Капля крови – а там полное безумие.





* * *


Комендантом дома, в котором жил Рома, оказался совсем молодой, чуть за двадцать, высокий и тощий парень с длинными волосами, убранными в хвост, и маленькой козлиной бородкой. Несмотря на несколько раздолбайский вид, он тщательно проверил нас с помощью фонаря и только потом пропустил в тамбур парадного, закрыв дверь у нас за спиной. Наших удостоверений сотрудников Горсвета оказалось вполне достаточно для налаживания контакта.

– А я и не знал, что вы нападения расследуете.

– Не все и не всегда, – сказал я солидно. – Только если есть подозрения, что случилось нечто аномальное.

– А тут случилось?

– Проверяем, – ответил за меня Федька. – Машина покойного где сейчас, не в курсе?

– Машина? Машина здесь, во дворе, – сказал комендант. – Показать?

– Желательно. Если не трудно, – добавил я уже сугубо из вежливости.

– А чего тут трудного? – удивился парень, натягивая тулуп и накидывая на плечо ремень СКС. – Пошли, это через задний ход.

Дом был типичным для центра Углегорска – парадное с улицы и черный ход в огороженный двор, застроенный сарайчиками и уставленный машинами. Машин в Углегорске вообще было много – куда больше, наверное, чем тогда, когда в этом месте жили его настоящие хозяева, неизвестно куда исчезнувшие. Потому что раньше эти машины «расползались» по всей области, по военным складам и частям, а теперь лихие, вроде нас с Федькой, мародеры тащили их все сюда, где люди живут. Вот и во дворе дома под слоем снега виднелись три «эмки», «опель-капитан», ГАЗ-67Б, «виллис» и пара небольших грузовиков, все накрытые брезентом. И как раз между ними затесался бывший мой «тазик», тоже присыпанный толстым слоем снега.

– Вот машина, – сказал комендант, хотя мы с Федькой уже опередили его и стояли рядом со «швимвагеном».

– Вижу, – сказал я, наклоняясь и заглядывая под тент.

Искать долго не пришлось: небольшое темное пятно выделялось на фоне светло-зеленого брезента спинки сиденья. Протянул руку, коснулся пальцами – что-то липкое. На свету это липкое заметно отдавало красным.


– Это что? – пригляделся Федька.

– Похоже на… – я задумался, – на смесь крови с чем-то, что не замерзает и не засыхает. Как глицерин густой… гля, кровь в нем разводами, даже не смешалась.

– Похоже, – кивнул Федька. – Точно, так и есть… даже это продумали.

Вот так, «продумали». Федька мою теорию принял, уже лучше. И именно что «продумали». Сиденье испачкали, наверное, тогда, когда Рома был в здании Администрации. Испачкали с умом – не просто извозюкали брезент, а словно соплю подвесили к кромке, в темноте не разглядишь. Рома сел, испачкался, потом…

– А нападение где случилось? – повернулся я к коменданту, прислушивавшемуся к нашему разговору.

– А вот прямо здесь, перед воротами. Рома из машины вышел их открыть, и тут тварь на него из темноты.

– Сам видел? – уточнил я.

– Сам, – ответил тот. – Еще со мой Влад Мерзляков был, комендант второго корпуса, – указал он рукой на следующее здание, – и Большаков, жилец с третьего этажа. Мы втроем и кинулись, да поздно было, Рома умер уже.

– Откуда тварь появилась, не заметил?

– Не, мы курили и друг с другом трындели… – Комендант взял фанерную лопату и начал отгребать снег с заднего крыльца. – Только когда Рома заорал, обернулись.

– Хмырь напал? – уточнил Федька.

– Ваши сказали, что хмырь. Мы его там же и положили – почти до утра развеивался. А с машиной что делать теперь?

– Не знаю, – пожал я плечами. – Рома один жил?

– Один. Раньше с девушкой, но разошлись с год назад.

– Пусть пока здесь постоит, если очень надо – можешь даже пользоваться, – сказал я, чуть подумав. – Как выясним, что с ней делать, – сразу скажу.

– А, ладно, не вопрос.

– Давай, удачи, потом еще увидимся.

А что я могу еще про эту машину сказать? Наследников у Ромы, похоже, нет, как у половины местного населения, но мне он за нее честно заплатил, так что уже не мое. А так, глядишь… черт его знает, но у меня один союзник в запасе получился. Пусть будет.

Когда садились в мой «кюбель», специально осмотрел сиденья, но никаких следов смеси крови с глицерином, или что это было, не обнаружил. Дверки-то и в этой машине не запираются, только захлопываются на защелку. Вообще похоже, что машину без присмотра оставлять уже не стоит. Не кровью помажут, так гранату в комплекте с килограммом тротила под днище засунут. И от чеки проволоку на колесо. Надо будет с утра заглядывать вообще-то.

– Куда теперь? – спросил Федька, после того как «кюбель» тронулся с места.

– По домам. Все на сегодня. Завезу тебя, потом Настю с аэродрома заберу.

– Может, вместе за ней заедем?

– Все равно тебя завозить. Не, давай тебя сначала.

Ехали молча, мыслей в голове было столько, что на слова места уже не оставалось. Разве что у Федьки спросил разок:

– У нашей группы в Горсвете дежурство когда?

Федька задумался, что-то повычислял на пальцах, затем вполне уверенно ответил:

– Завтра на сутки заступают.

– Понятно.

– Зачем тебе?

– Хочу на Пашу глянуть.

– На хрена?

– На хрена? – переспросил я, сам задумавшись. – Да так… есть у меня ощущение, что с Пашей бы поговорить нужно всерьез. Там, где никто нам не помешает. И задать ему все-все вопросы, которые у нас накопились.

– Хм, – явно удивился Федька. – Потом ведь просто разойтись не получится, так? Гулять ведь его не отпустим, выходит?

– Выходит, что так, – согласился я с таким его выводом. – Но других вариантов не вижу, если честно. Да и причин его отпустить ты мне как-то не дал. На хрена его отпускать? Чем заслужил?

– Черт его знает, – озадачился Федька вконец. – Как-то странно просто – служили вместе, пили вместе, жрали вместе, а тут вот так. Как можно?

– А как нужно, Федь? Ты что предложить хочешь?

– Да не знаю я, – отмахнулся он.