Двенадцать

Объяснение показалось Китриджу натянутым, но делать нечего. Взяв вещмешок, он прошел по проходу. Когда дошел до миссис Беллами, та резко прижала сумочку к животу.

– Юноша, я без него даже в салон красоты не хожу.

Китридж попытался улыбнуться.

– Вы совершенно правы. Но здесь мы в безопасности. Даю вам слово.

С явной неохотой она вытащила из сумочки огромный револьвер и положила к остальным вещам. Китридж отнес вещмешок вперед и положил на нижнюю ступеньку. Солдат тут же протянул руку и схватил его. Затем им приказали выйти с вещами и отойти от автобуса. Санитар в медицинской маске осмотрел каждого из них, а солдат тем временем обыскал багаж. Китридж увидел за воротами огромный навес, под которым собралось множество людей. Вдоль заграждения ходили солдаты с оружием.

– О’кей, – сказал часовой, когда досмотр был окончен. – Можете заходить. Подойдете к центру регистрации, они вас запишут.

– А что с автобусом? – спросил Китридж.

– Все средства передвижения и топливо реквизируются на нужды армии США. Обратной дороги нет.

Китридж увидел на лице Дэнни беспокойство. Один из солдат забрался внутрь, чтобы отогнать автобус.

– Что с ним? – спросил часовой.

Китридж повернулся к Дэнни.

– Все нормально, они о нем позаботятся.

Увидел в глазах парня напряжение, но потом Дэнни кивнул.

– О’кей, – сказал он.

Под навесом было множество людей, они стояли, выстроившись в очереди к длинному столу. Семьи с детьми, старики, семейные пары, слепой с собакой-поводырем. Вдоль очередей ходила туда-сюда девушка в футболке Красного Креста с темно-рыжими волосами, убранными назад, с наладонником в руке.

– Дети без сопровождающих есть? – спросила она. Как и Порчеки, она ходила без медицинской маски. У нее были покрасневшие от бессонных ночей глаза.

Посмотрела на Эйприл и Тима.

– А эти двое?

– Он мой брат, – ответила Эйприл. – Мне восемнадцать.

Девушка с сомнением поглядела на нее, но ничего не сказала.

– Нам хотелось бы остаться вместе, – сказал Китридж.

Девушка уже что-то набирала у себя в наладоннике.

– Я не уполномочена это делать.

– Как вас зовут? – спросил Китридж. Всегда хорошо хотя бы имя знать.

– Вера.

– Патруль, который нас подобрал, сказал, что нас эвакуируют в Чикаго или Сент-Луис.

Из щели в корпусе наладонника полезла лента. Вера оторвала ее и отдала Китриджу.

– Мы все еще ожидаем автобусы. Уже недолго осталось. Покажете это сотруднику за столом.

Им отвели палатку и выдали пластиковые жетоны на получение еды. Они пошли через лагерь, наполненный шумом и разнообразными запахами – дым, биотуалеты, запах множества человеческих тел. Под ногами было грязно, валялось много мусора, люди готовили еду на кострах, сушили белье на растяжках палаток, стояли у колонок, ожидая своей очереди налить ведро воды, сидели на складных стульях, будто на пикнике, с ошеломленными и усталыми лицами. Контейнеры для мусора были переполнены, над ними кружились тучи мух. Припекало летнее солнце. Китридж не увидел никаких машин, только армейские грузовики. Похоже, что беженцы шли сюда пешком, бросив машины, когда кончился бензин.

В их палатке уже были двое, пожилая пара, Фред и Рита Уилкс. Родом из Калифорнии, были в гостях у родных в Айове, на свадьбу приехали, когда эпидемия началась. Они провели в лагере уже шесть дней.

– Насчет автобусов ничего не слышали? Что люди говорят? – спросил Китридж. Джо Робинсон пошел узнать насчет пайков, Вуд и Делорес отправились за водой. Эйприл позволила брату играть с другими детьми у соседней палатки, сказала, чтобы далеко не уходил. Вместе с ним пошел и Дэнни.

– Завтраками кормят, как всегда, – ответил Фред Уилкс, подтянутый мужчина лет семидесяти, голубоглазый. На жаре он снял рубашку, обнажив заросшую густыми седыми волосами грудь. Насколько он был худощав, настолько его жена была фигуристой – Джек Спрат с женушкой. Они играли в джин-рамми, сидя друг напротив друга на койках и используя в качестве стола пустую картонную коробку.

– Еще немного, и люди терпение потеряют. И что тогда?

Китридж вышел наружу. Они под охраной солдат, в безопасности, пока что. Все будто замерло, все будто ждали, что еще случится. Часовые у колючки, с интервалом в сто метров. Все в медицинских масках. Войти или выйти можно только через ворота. К северу от лагеря он увидел невысокое длинное здание без окон, безо всяких опознавательных знаков, перед входом которого виднелись бетонные барьеры. На глазах у Китриджа с востока подлетели два черных вертолета. Сделали круг и сели на крышу здания. Из первого вертолета вышли четыре человека, в темных очках, бейсболках и кевларовых бронежилетах, с автоматическими винтовками в руках. Не военные, подумал Китридж. ЧВК, «Блэкберд» или «Риверстоун». Вышедшие мгновенно заняли позиции по углам крыши.

Открылись двери второго вертолета. Китридж прикрыл глаза рукой от солнца, чтобы разглядеть все получше. В первый момент ничего не произошло, но затем появился силуэт человека в оранжевом комбинезоне биологической защиты. Потом еще пятеро, такие же. Винты вертолетов продолжали крутиться. После недолгих переговоров люди в комбинезонах вытащили из грузового отсека вертолета два длинных железных ящика, размером с гроб, у которых оказались откидные колеса, как у носилок «Скорой помощи». Затем они покатили ящики к небольшому сооружению в середине крыши, похожему на небольшой домик. Грузовой лифт, догадался Китридж. Прошла пара минут, и все шестеро снова вышли на крышу. Сели во второй вертолет, а затем оба вертолета с грохотом несущих винтов поднялись в воздух и улетели.

Подошла Эйприл.

– Я тоже заметила, – сказала она. – Есть мысли, что это?

– Мелочи, наверное, – ответил Китридж, опуская руку. – Где Тим?


– Уже друзей себе нашел. Играет с ребятами в футбол.

Они проводили взглядами улетающие вертолеты. Что бы там ни было, это вряд ли мелочи, подумал Китридж.

– Думаешь, с нами здесь будет все в порядке? – спросила Эйприл.

– А почему бы и нет?

– Не знаю.

Судя по ее лицу, она знала и думала о том же, о чем и он.

– Этой ночью, в лаборатории… в смысле иногда со мной такое бывает. Я не хотела быть навязчивой.

– Я бы тебе не рассказал, если бы не хотел.

Она смотрела и в сторону, и на него странным образом. В такие моменты она почему-то выглядела старше своих лет. Не выглядела, такой и была, подумал Китридж.

– Тебе правда восемнадцать?

Она удивленно посмотрела на него.

– А что? Не похоже?

Китридж пожал плечами, чтобы скрыть смущение. Вопрос сам собой вырвался.

– Нет. В смысле, да, похоже. Я просто… не знаю.

Эйприл это явно обрадовало.

– Девушкам полагается скрывать возраст. Но чтобы тебя успокоить, да, мне восемнадцать. Восемнадцать лет, два месяца и семнадцать дней. Сам понимаешь, до нынешнего момента считать в голову не приходило.

Они смотрели друг на друга, и им явно хотелось этого, обоим. Что же такого в этой девушке, в этой Эйприл, подумал Китридж.

– Я перед тобой в долгу за пистолет, пусть они его и забрали. На самом деле, мне кажется, это лучший подарок из всех, какие мне когда-либо дарили.

– Мне стихи понравились. Так что мы в расчете. Еще раз, как автора звали?

– Т. С. Эллиот.

– Он еще что-нибудь написал?

– Не слишком много того, что стоило бы прочесть. Можно сказать, автор одного хита.

У них ни оружия, ни единой возможности послать какую-то весточку за пределы лагеря. Уже не в первый раз Китридж пожалел, что они просто не поехали дальше.

– Что ж, когда отсюда выберемся, надо будет поискать.





16




Грей.

Белизна, все плывет. Потом Грей осознал, что он в машине. Странно, поскольку машина в то же время была и комнатой мотеля, с постелями, шкафами и телевизором. Когда это такие машины делать стали? Он сидел на одной из кроватей и вел комнату мотеля. Рулевая колонка торчала прямо из пола, рядом на кровати сидела Лайла, телевизор был лобовым стеклом, в руках у Лайлы был розовый сверток, который она прижимала к груди. «Мы еще не приехали, Лоуренс? – спросила его Лайла. – Ребенку надо сменить подгузник».

Ребенку? Когда это произошло? Разве ей еще не несколько месяцев до родов?

– Она так прекрасна, – заворковала Лайла. – У нас такой прекрасный ребенок. Как плохо, что нам придется ее пристрелить.

– Почему мы должны ее пристрелить? – спросил Грей.

– Не говори глупостей, – ответила Лайла. – Мы теперь всех детей стреляем. Чтобы их не съели.

Лоуренс Грей.

Сон сменил свой ход. Часть Грея осознавала, что это ему снится, другая же – нет. Грей оказался в танке. Что-то идет к нему, чтобы забрать его, но он не мог заставить себя пошевелиться. Он стоял на карачках, лакая кровь. Он должен был пить, пить ее, выпить ее всю, но это было невозможно. Кровь полилась внутрь из люка, заполняя танк. Океан крови. Она заливала его, поднимаясь все выше, до подбородка, до рта, до носа, он начал захлебываться, тонуть…

Лоуренс Грей. Просыпайся.