Двенадцать

– Ты в порядке? Не очень хорошо выглядишь.

– Я люблю тебя, – сказал он.

Она легкомысленно улыбнулась.

– Чудесно.

– Я сказал, я люблю тебя.

– О’кей, все в порядке. Никаких проблем. Кладешь деньги на комод, и я скажу все, что ты захочешь.

– У меня нет этих чертовых денег. Я тебе браслет дал.

Внезапно в ее глазах не осталось ни теплоты, ни даже дружеского расположения.

– Хорос, в этом бизнесе платят наличными, ты знаешь. Мне не нравится то, что ты говоришь.

– Прошу, позволь мне заняться любовью с тобой.

У Гилдера стучал пульс в ушах.

– Ты можешь продать браслет, если захочешь. Он стоит кучу денег.

– Я так не думаю, малыш, – ответила она с нескрываемым презрением. – Жаль говорить тебе, но это стекло. Я не знаю, кто тебе его продал, но ты должен получить деньги обратно. А теперь давай, будь умницей. Ты знаешь правила.

Ему хотелось сказать ей, что он чувствует. В отчаянии он протянул к ней руки, но его ноги стояли, запутанные в упавших брюках. Шона резко вскрикнула, и в следующий момент Гилдер понял, что уже растянулся на полу. Подняв взгляд, он увидел направленный в его голову пистолет.

– Проваливай на хрен.

– Прошу, – застонал он, хрипло, сквозь слезы. – Ты говорила, что хочешь быть единственной.

– Я много чего говорю. А теперь убирайся отсюда вместе со своим дерьмовым браслетом.

Он с трудом поднялся на ноги. Никогда в жизни он не испытывал такого унижения. И тем не менее все еще чувствовал любовь. Безнадежную, отчаянную любовь, которая пожирала его целиком.

– Я умираю.

– Все мы умираем, малыш, – ответила она, махнув пистолетом в сторону двери. – Делай, как я сказала, пока я тебе яйца не отстрелила.

Он понимал, что больше никогда не сможет встретиться с ней. Как он мог быть таким глупцом? Доехав до дома, он поставил машину в гараж, заглушил мотор и закрыл ворота с пульта. Сидел в машине целых тридцать минут, не в состоянии собраться с силами и пошевелиться. Он умирает. Он выставил себя идиотом. Он больше никогда не встретится с Шоной, поскольку ничего для нее не значит.

И тогда он понял, почему он до сих пор сидит в «Камри». Всего-то просто надо снова завести мотор. Все равно что уснешь. Тогда он уже никогда не будет думать ни о Шоне, ни о Проекте НОЙ, ни о жизни в тюрьме умирающего тела, ни о необходимости ходить к отцу в Центр Реабилитации. Ни о чем. Все заботы окончатся, вот и все. Повинуясь необъяснимому импульсу, он снял часы и вынул бумажник из заднего кармана. Положил на приборную панель. Так, будто собирался лечь спать. Наверное, обычно в таких случаях пишут записку, но что ему писать? И для кого?

Он трижды пытался заставить себя повернуть ключ. И трижды решимость оставляла его. Он вдруг почувствовал, насколько это глупо – сидеть в машине вот так. Еще одно унижение. Ничего не оставалось, лишь надеть часы, убрать бумажник в карман и идти в дом.



Гилдер ехал домой из Маклина, и тут зазвучал сигнал смартфона. Нельсон.

– Они двинулись.

– Где?

– Везде. Юта, Вайоминг, Небраска. Большая группа собирается на севере Канзаса.

Пауза.

– Но я не поэтому звоню.

Гилдер поехал прямиком на работу. Нельсон встретил его в коридоре.

– Мы зафиксировали сигнал незадолго до заката. С вышки к западу от Денвера, в городке под названием Сильвер Плюм. Пришлось повозиться, но я смог попросить об одолжении в Министерстве Внутренней Безопасности, чтобы они немного изменили полетное задание одному из беспилотников и попробовали получить картинку.

Когда они дошли до монитора, Нельсон показал Гилдеру фотографию черно-белую плохого качества. Но не девочки. Мужчины. Стоящего рядом с пикапом на обочине шоссе. Похоже, вылез, чтобы отлить.

– Кто это, черт подери? Один из врачей?

– Один из ребят Ричардса.

Гилдер посмотрел на него в недоумении.

– О чем ты говоришь?

На мгновение у Нельсона сделался смущенный вид.


– Извини, я думал, ты в курсе. Эти ребята под наблюдением за сексуальные преступления. Одна из идей Ричардса. В целях безопасности весь гражданский персонал для шестого уровня набирался через национальную базу данных.

– Ты мне мозги паришь.

– Ни разу не парю.

Нельсон постучал по изображению пальцем.

– Вот этот – единственный выживший из всего Проекта НОЙ – он педофил долбаный.





8




Пикап накрылся утром, на второй день с того момента, как Грей выехал.

Еще не было и полудня, солнце стояло высоко в небе. После бессонной ночи в «Мотел Сикс», рядом с Лидвиллем, Грей выехал на семидесятую, рядом с Вэйлом, и поехал в сторону Денвера. До самого Голдена шоссе было практически чистым, но когда он добрался до пригородов, с их огромными гипермаркетами и просторными микрорайонами, ситуация начала меняться. Местами шоссе было забито брошенными машинами, и ему пришлось съехать на служебную дорогу. Огромные стоянки вдоль шоссе представляли собой картины застывшего хаоса. Витрины магазинов разбиты, товары разбросаны по тротуарам. И неподвижность здесь стала иной – не просто отсутствие звуков, но нечто более глубокое и зловещее. Множество тел, без голов, как тот мужчина, повисший на дереве у «Ред Руф». Может, Зиро и остальным больше нравились головы, подумал Грей.

Он изо всех сил старался смотреть только на дорогу, так, чтобы видеть картины бойни и разрушений лишь краем глаза. Странная, кипящая внутри энергия, которую он ощутил еще в «Ред Руф», не иссякала. Его мозг гудел, будто струна. Он не спал полтора дня, но не устал. И не проголодался, что было вовсе на него не похоже. Грей привык закидывать в себя еду, но почему-то теперь мысль о пище ничуть не казалась ему привлекательной. В Лидвилле он взял «Бэби Рут» из торгового автомата в вестибюле «Мотел Сикс», решив, что надо попытаться что-то закинуть себе в желудок, но не смог даже поднести батончик ко рту. От одного запаха внутренности скрутило. Он буквально носом чуял все консерванты, мерзкий химический запах, будто промышленное средство для мытья полов.

К тому времени, когда вдали показались высокие здания центра города, Грей понял, что с шоссе придется съехать. Объехать другие машины было уже просто невозможно, и чем дальше, тем хуже. Свернув на стоянку «Сэвен-Илэвэн», он посмотрел на карту. Лучше всего объехать по кругу с юга, решил он. Чистая догадка. Он совершенно не ориентировался в Денвере.

Он свернул на юг, потом снова на восток, пробираясь через ближние пригороды. Везде одно и то же, ни единой живой души. Хорошо бы, хоть радио бормотало, не так одиноко было бы, но он прокрутил весь диапазон и не услышал ничего, кроме треска помех, который он уже полтора дня слушал. Некоторое время он сигналил, подумав, что так, может, привлечет внимание кого-нибудь, оставшегося в живых, но вскоре бросил это дело. Здесь никого не осталось, чтобы услышать его сигналы. Денвер превратился в один большой склеп.

К тому моменту как заглох мотор, Грей уже погрузился в состояние полнейшего отчаяния, такого, что прошло несколько секунд прежде, чем он это заметил. Тишина вокруг была столь тревожной, что он уже подумывал, что больше не увидит ни единой живой души – что весь мир, а не только Денвер полностью лишился человеческих обитателей. И тут вдруг понял, что произошло. Мотор заглох, но пикап еще несколько секунд катился по инерции. Руль тоже заклинило, и Грею оставалось лишь сидеть и ждать, пока машина остановится сама.

«Боже, – подумал он, – только этого мне не хватало».

Он сунул револьвер Игги в карман комбинезона, вылез наружу и поднял капот. У Грея побывало достаточно подержанных машин, и он сразу увидел порвавшийся ремень вентилятора. Логично было бы бросить пикап и просто найти другую машину, у которой есть ключи в замке. Он оказался на широком бульваре, по сторонам которого возвышались огромные прямоугольные здания торговых центров. «Бест Бай», «Таргет», «Хоум Депо». Нещадно палило солнце. На стоянке у каждого здания было много машин, даже несколько пикапов. Но у Грея не хватало смелости заглядывать внутрь, зная, что он там увидит. В конце концов, он не раз сам менял ремень вентилятора. Ему нужны ремень и простейший инструмент, отвертка и пара ключей, чтобы отрегулировать натяжение. Может, в «Хоум Депо» есть отдел автозапчастей. Стоит посмотреть.

Он перешел дорогу и направился к открытой двери. Решетчатый контейнер с баллонами с пропаном у входа был взломан, и в нем не было ни одного баллона, в остальном повреждений никаких. Шеренга газонокосилок, состегнутых между собой цепью, как и выставленная мебель для патио, уже присыпанная желтой пыльцой. Вроде все остальное на месте, только на большом дощатом щите на стене написано краской из баллончика: «Генераторов не осталось».

Достав из кармана револьвер, Грей вошел внутрь. Электричества нет, но, судя по тому, что видно от входа, некоторое подобие порядка сохранилось. Многие полки очистили от товаров, но мусора на полу почти нет.

Выставив револьвер перед собой, он осторожно пошел дальше, вдоль витрин, поглядывая на знаки над проходами в поисках указателя «Автозапчасти».

Он прошел почти половину рядов, когда вдруг что-то услышал. И стал как вкопанный. Мгновение было тихо, а потом снова какой-то звук, впереди слева. Тихий шорох и еле слышное бормотание. Сделав два шага вперед, Грей выглянул за угол.

Там была женщина. Она стояла перед витриной с образцами краски. На ней были джинсы и мужская сорочка. Ее волосы, светло-каштановые с более светлыми прядями, были зачесаны за уши, их удерживали дужки темных очков, которые женщина сдвинула на макушку. А еще она была беременна – не так, что ребенок-может-родиться-в-любую-минуту, но достаточно беременная. Грей смотрел, как она вытащила маленький квадратик с образцом цвета краски. Еще несколько квадратиков она держала в руке. Покрутила его так и эдак, задумчиво хмурясь. А потом поставила обратно.

Это зрелище было для него настолько неожиданным, что некоторое время Грей мог лишь в немом изумлении смотреть на нее. Что она здесь делает? Прошло секунд тридцать, не меньше, а женщина так и не осознала его присутствия, полностью погруженная в свое загадочное занятие. Не желая напугать ее, Грей аккуратно положил револьвер на полку открытого шкафа и осторожно шагнул вперед. И что ему ей сказать? Он никогда не был хорош по части того, чтобы начинать разговор. Вообще не особо с людьми говорил, если честно. И для начала просто прокашлялся.

Женщина бросила на него быстрый взгляд через плечо.

– О, как раз вовремя, – сказала она. – Я уже тут двадцать минут стою.

– Леди, что вы здесь делаете?

Она повернулась к нему, перестав смотреть на витрину.

– Это отдел красок или нет?

Она держала в руках квадратики образцов веером, как игральные карты.

– Я уж думала, может, оттенок «Садовая калитка» подойдет, но не могу понять, слишком темно.

Грей стоял в полнейшем ошеломлении. Она хочет, чтобы он помог ей выбрать краску?

– Наверное, никто вас об этом не спрашивает, понимаю, – добавила она поспешно. Слишком поспешно, подумал Грей.

– Просто «налейте банку и возьмите у меня деньги». Уверена, все так говорят. Но я ценю мнение того, кто разбирается в своем деле. Итак, что вы думаете? С профессиональной точки зрения.

Грей уже стоял меньше, чем в метре от нее. Изящное бледное лицо, еле заметные морщинки в уголках глаз.

– Я думаю, вы ошиблись. Я здесь не работаю.

Она прищурилась, глядя на его лицо.

– Не работаете?