Дважды два выстрела

— Слав, ну в двух словах, а? Дальность в первую очередь.

— Дальность? Признаков выстрела в упор нет, но ты учти, прически у девушек были такие, знаешь, низкий, почти на шее, узел. Вот через этот узел волос пуля и прошла.

— То есть, отсутствие следов на коже ни о чем не говорит?

— Ну… почти. На мой взгляд, при контактном выстреле волосы опалило бы сильнее. И продуктов сгорания на них практически нет, смывы я на всякий случай сделала. И все-таки утверждать стопроцентно не возьмусь, так что дальность предположительная. Пулю я извлекла, калибр пять и шесть.

— То есть спектр оружия широкий.

— Точно. Такие патроны до фига к чему подходят, у Арсена спроси, он тебе подробно расскажет. Но учти, мощность небольшая, так что дальность в пределах десяти-двенадцати метров, иначе череп могла и не пробить. Правда, пуля прошла между первым и вторым шейными позвонками, то есть фактически через хрящ, так что она довольно сохранная. Найдешь пистолет, со сравнением проблем не будет.

— Пистолет? Винтовку ты исключаешь?

— Арин, мне трудно представить человека с винтовкой посреди города. А дома на другой стороне, во-первых, далековаты, во-вторых, направление выстрела не соответствует.

— А если из машины?

— Теоретически возможно, направление подходящее, как раз снизу вверх, но практически сомневаюсь. Там же, по-моему, даже светофора рядом нет, чтобы остановиться, не вызывая подозрений. Трудно представить, чтобы никто не заметил выстрела из машины. Ну или стрелок очень везучий.

— Кстати, о везучести. Такой вот выстрел точно в основание черепа — это меткость или везение?

— Поймаешь — спросишь. Арин, меня муж теребит, ужин требует.

— Погоди! Ничего больше на вскрытии не обнаружила?

— В смысле заболеваний и прочего? Извини, ничего. Вены чистые, печень в норме, как и прочие внутренние органы. Если девушка, как у них там в богемах принято, употребляла какие-то вещества, то, во-первых, исключительно в фармацевтическом формате, во-вторых, очень сдержанно.

— Или вовсе не употребляла.

— Или так. С алкоголем та же история. Но и спортом не увлекалась, мышечная масса меньше, чем должна быть, тощенькая, в общем, девушка. Но не истощенная, а просто хлипкая. Типичный представитель поколения миллениалов и около того.

— Ладно, Слав, с остальным сама разберусь. Спасибо.

— И тебе не хворать, — Ярослава отключилась.

В пределах десяти-двенадцати метров… Арина припомнила схему места преступления: от стекла, разделяющего пространство галереи и тротуар, на котором толпилась публика, до точки, где стояла, а потом упала жертва, метров шесть. То есть, строго говоря, стрелявший мог находиться как внутри галереи, так и снаружи. Да и насчет не «в упор», тоже ведь бабка надвое сказала. Если, к примеру, стреляла вторая близняшка… почему, кстати, Карасик не сделал смывы с ладоней — на предмет обнаружения следов выстрела? А если сделал, то где результаты? А! Вот. Есть. Точнее — нет. На ладонях второй участницы «шоу» следов выстрела нет.

Интересно, мысль о выстреле из притормозившей машины — гениальная догадка или глупость? Светофора рядом действительно нет, но улочка тихая, обочины заставлены припаркованными машинами. Кто мешает остановиться, словно место высматриваешь, выстрелить — и скрыться? Камера, что у входа в галерею, этого могла и не «увидеть», а если бы и «увидела», камера дешевенькая, черно-белая, изображение расплывчатое.

Арина воткнула в порт флешку с записью, прокрутила ключевой эпизод — минута до погасшего света, минута после. За первую минуту камера заметила тринадцать машин, притормозили три из них. Одна припарковалась, две проехали мимо. То ли тоже искали место для парковки, то ли заинтересовались толпой возле галереи, то ли… Нет, стрелять вот так, сквозь толпу, сквозь дождевую морось, да еще и в погасшую витрину — и попасть, и убить! — нет, это из области фантастики.

Ладно, поехали дальше. Пуля, протиснувшись между первым и вторым шейными позвонками (Арина вдруг вспомнила, что первый называется атлант), прошла мозжечок, потом… ага, направление раневого канала снизу вверх и немного справа налево.

То есть стреляли как бы в наклон. Почему не в затылок, а, по сути, в шею? Случайно или нет? И направление… Если из машины, то подходит, а если из положения стоя, несколько странно. Стрелявший что, присел? Или дело в том, что пол в галерее немного выше уровня тротуара?

Арина постучала в стенку, за которой находилась комната брата, позвала:

— Федь, а, Федь! Дядя Федор!

— Чего тебе? — лениво протянул тот, появляясь на пороге.

Она без долгих объяснений сунула ему чертежный угольник примерно таких же габаритов, что и предполагаемое орудие убийства:

— Представь, что ты стреляешь в меня сзади.

— Эй, ты чего? На себе же не показывают! — возмутился дядя Федор.

— А на ком? У тебя в берлоге резиновой куклы не завалялось? Случайно… — хихикнула она.

— Издеваешься? Ну ладно… Стреляю сзади, и чего? Куда то есть?

Она ткнула пальцем в ямку у основания черепа:

— Примерно тут. И чтобы направление было снизу вверх, пуля прошла левую лобную долю и уперлась в кость чуть выше линии роста волос.

Федька потыкал острым углом в шею сестры:

— Неудобно. Запястье выгибать приходится.

— Вот и я говорю — неудобно! — с торжеством заключила Арина. — А если присесть немного? Ну не все же такие длинные, как ты.

Федька послушно согнул колени, став почти ее роста:


— Ну… так вроде нормально…

— А так? — она встала на нижнюю ступеньку стоявшей у книжного стеллажа стремянки. — А сам распрямись.

— Тоже ничего, но…

— Теперь отходи, — она поднялась на ступеньку выше, — и постарайся выдержать направление.

Отойти пришлось не так уж далеко — метра на три-четыре.

— Вот так в самый раз, — сообщил дядя Федор, остановившись в дверях комнаты.

— Супер! Спасибо, братишка! Можешь гулять.

— Обращайтесь! — он изобразил средневековый поклон.

Исходя из результатов «следственного эксперимента», логичнее всего было предположить, что роковой выстрел был произведен снаружи — потому и стекло разбилось. Как раз по направлению похоже: разница высот между полом галереи и тротуаром, на который выходили витринные окна, давала как раз нужный угол выстрела. И народу на этом самом тротуаре сколько-то собралось, так что, когда погас свет, выстрелить из негустой толпы — самое милое дело, никто ничего не то что не поймет, даже не заметит.

Но, строго говоря, эксперимент демонстрировал и другие возможности. Стрелявший мог стоять и за спиной убитой — да хоть вплотную — если был с ней примерно одного роста. Ну вот как ее сестра.

Молодец, Арина Марковна, похвалила она сама себя. Все раскрыла. За исключением двух ма-ахоньких обстоятельств. Если стреляла вторая сестра — зачем бы, кстати? — то куда она дела пистолет? Чтоб куда-то сбегать и спрятать, у нее времени не было, а в зале, где проходила выставка, все осмотрели. И где он в таком случае? Проглотила, что ли?

И главное — с какой стати витрина галереи разбилась? Если бы пуля прошла навылет, тогда еще понятно было бы. Но пуля в черепе осталась — и кто стекло в таком случае стекло разбил?

Сообщник? Или…

Погоди-ка. А если, кроме двух девушек, в галерее еще кто-то был? Там же перегородки везде. Крался за ними следом так, чтоб снаружи не видно было. А потом погасил свет — и вуаля! А потом разбил стекло и смешался с ворвавшимися внутрь людьми. Или наоборот — спокойненько ушел.

Эх, насколько проще было бы разобраться в схеме преступления, если бы понять, разбилось ли стекло от удара снаружи или все-таки изнутри. Даже неважно, чем был этот удар нанесен — пулей, камнем, да хоть молотком — главное, с какой стороны, с внешней или внутренней.

Арине вспомнилось, как приглашенный на семинар трассолог собирал, как мозаики, несколько разбитых заранее стекол, и, указывая на трещины, объяснил, каким способом было разбито каждое из них. И с какой стороны.

Вот если бы разложить осколки той витрины, собрать их, как собирают мозаику… Работа, конечно, утомительная. Но вон археологи постоянно какие-то древние горшки из черепков собирают, и ничего, не жалуются. Зато в итоге — все, как на ладони. И направления трещин, и точка первичного повреждения, и даже, если повезет, характерные его особенности. В смысле, была ли то пуля, молоток или камень.

Но — увы. Останки осыпавшейся витрины ринувшаяся внутрь толпа сразу затоптала, разбросала, размолотила в пыль, унеся изрядное количество стеклянного крошева на своих подошвах. И никто осколки, разумеется, собирать не стал. А теперь поздно, все стеклышки давным-давно на свалке. На отщелканных тогда криминалистом фототаблицах даже область разлета этих самых осколков черта с два разглядишь. Не говоря уж о чем-то большем.

Впрочем, ладно, что толку плакать над сбежавшим молоком. Исчезновение потенциальных улик — дело в следствии обыкновенное. Невозможно законсервировать место преступления, чтоб потом без помех изучать в любой момент, вот и собирают то, что кажется важнее. Хотя часто бывает, что действительно ключевой деталью оказывается пустяк, на который и внимания-то не обратили, спасибо если сфотографировали, а то, бывает, и без этого.

А потом — извольте радоваться: «за недостаточностью улик».

Вот еще интересный вопрос по поводу способа совершения преступления: в галерее, только что сиявшей всеми огнями, стало темно — и как тут не промахнуться? Если стоишь снаружи то есть. Опять же как, стоя снаружи, организовать отключение света? По описаниям свидетелей темнота и звон разбитого стекла случились практически одновременно, свидетели даже путались: то ли сперва свет погас, а сразу после этого витрина разбилась, то ли наоборот.

Хотя свет, чисто теоретически, мог быть и случайным совпадением.

Разве что чисто теоретически, возразила Арина сама себе. В совпадения она не верила.

Хорошо, предположим, дело было так. Народ стоит пялится внутрь галереи, ждет открытия. Друг на друга никто, естественно, не смотрит — смотрят внутрь. Появляются сестры — тут уж тем более никто никуда больше не глядит. На улице, хоть и не совсем вечер, но достаточно темно, ибо дождь. Хоть и мелкий, но видимость ухудшается. В общем, условия, чтоб выстрелить и остаться незамеченным, не то чтоб идеальные, но вполне подходящие.

И вот он (или она, отметила про себя Арина) стреляет прямо сквозь стекло — девушки в галерее, как на сцене — пуля разбивает стекло и попадает не только в жертву, но вдобавок еще зацепляет рубильник.

Ох, нет. Это что за хитрый выстрел такой? Посередь галереи, в смысле, на линии выстрела рубильник не торчал, это точно — и как тогда пуля могла его зацепить? Может, провод какой-то? Или все-таки случилось короткое замыкание, никакого отношения к убийству не имеющее?

Или стрелок заранее что-то нахимичил с рубильником? Ну там таймер какой-нибудь вставил или еще что. Стреляет, нажимает еще на кнопочку в кармане — свет гаснет.

В деле, правда, нет ничего про этот самый рубильник. Где он вообще расположен и как отключается. Да, надо своими глазами, не полагаясь на фототаблицы, смотреть.

И наконец — самый главный вопрос: как стрелок понял, в кого стрелять? Сестры-то — как две капли воды.

Правда, шли они, тут свидетели были единодушны, несколько гуськом, одна чуть впереди, вторая чуть сзади. Может стрелок заранее знал, что так будет? Ну или предполагал, что впереди пойдет виновница торжества, а сестра — следом за ней.

Да, вполне так могло бы быть.

И, кстати, интересно, он, стрелок этот, в кого вообще целился? В художницу или в сестру? И попал ли, в кого хотел? Или ошибся?

Торжествует он сейчас или наоборот — расстроен неудачей? Или пытается понять — достигнута ли цель?

Да, вздохнула Арина, на вопрос «как это было сделано» ответа пока не находится. Кажется, придется начинать с поисков ответа на вопрос «почему это было сделано»? Может, если удастся нащупать мотив, и все остальное сдвинется? Например, легче будет разговорить эту царевну Несмеяну, которая «в посттравматическом ступоре». Если, конечно, стрелял не какой-нибудь псих, поставивший целью уничтожать современных художников. Или близнецов. Или брюнеток. Или, как самое простое, девушек, похожих на его, психа, первую любовь, которая, злыдня такая, не ответила взаимностью.

Кстати, а почему непременно «похожих»? Девушки Бриар молоды и привлекательны. А если привлекательность эта когда-то оказалась без взаимности? Кто-то в одну из них влюбился, а она — нет. Или сперва любовь-морковь, а после «пошел нафиг», а мальчику обидно…

М-да, как бы там ни было, к прошлому сестер надо бы присмотреться. Просто так никто ни в кого не стреляет. Даже в поступках полных психов есть логика. Странная, дикая, неуместная — но логика. И ведь Карасик, при всей своей очарованности «убийством Джона Леннона», следов психа не нашел. А если бы псих был — следы тоже были бы. Признания или наоборот — угрозы, но что-то было бы.

Если же исключить психа, то логика и вовсе должна быть самая обыкновенная: любовь, деньги, месть, страх. Ну, страх — сомнительно. Вряд ли сестры (или одна из них) могли знать про кого-то что-то настолько ужасное, что потребовалось убить. Да и вообще, убийство ради сокрытия информации о другом преступлении встречается не особенно часто, разве что для сокрытия информации о другом убийстве. А из остальных вариантов — деньги, любовь, неприязнь, месть — возможен любой. То есть надо изучать связи, дружбы, ненависти, любови, зависть — может, кто-то у кого-то мальчика увел. Или наоборот, какого-нибудь мальчика так взбесил отказ, что он решил убить. Хотя это и будет тот гипотетический «псих».

Или, может, дело именно в выставке? Может, «волшебная» Софи кому-то дорожку перебежала в смысле художественной карьеры?